Мальчик и Онгон

Давно, на дамасском базаре,
Где даже святой воровал,
Торгаш-перекупщик рабами
Добычу свою выставлял.

Ушли под златые динары
Все девки худые славян,
И парни к ним, евнухи, парой.
Сторицей наполнен карман!

Ах, рынок, печально-богатый,
Сгорает где прошлая честь...
На торге мальчонка кудлатый
И идол при нем тоже есть.

Пока соревнуются "судьи"-
Он просто молча сидит.
О том, что будет- не будет,
На ухо Онгону твердит.

Заступников нет от Рода,
В набеге захвачен он.
Но тюркская в нем свобода,
Небесный в нем есть Закон!

Волчонок оскалил зубы-
Надсмотрщика повело...
По-волчьи сложились губы
Но выдоха не дано.

Купец, хозяин товара,
Уж, так у них повелось,
Ножом неухоженным, старым,
Горло Берыша насквозь

Тут-же хотел прорезать-
Руку свела боль.
Мамлюкский "Хозяин Лезвий"
Вдруг попросил: "Постой,

Я заберу ребенка,
Дам тебе цену бойца.
За каждого жеребенка
Ты можешь купить жеребца?!"

И здесь уступил хозяин,
И парню свобода нашлась.
Делами, или грехами,
Молитвами сохранясь.

Всем божествам Востока,
Закатными и зари,
Видя Святое Око,
Он говорил: "Тенгри!".


Имя его неизвестно,
Но мусульмане, боясь,
Возврата тюркских песен,
Кличут его Бейбарс.