На том берегу реки

Ночь наполняется запахом скошенного разнотравья.
Брошенный мною камень долго летит к реке.
Я пробираюсь по лезвию между сном и явью,
На том берегу вижу женщину в вязаном сером платке.

Женщина смотрит на дом с порыжевшей железной крышей,
На жёлтые стены, на синие створки садовых ворот.
Я знаю её, я машу, я кричу ей - она не слышит.
Это моя прабабушка, её нет уже двадцать первый год.

Рядом мужчина с глазами цвета небесных далей.
После боёв под Курском у него не хватает руки.
Это мой прадед, раздавший детям свои медали.
Брошенный мною камень падает в середину реки.

Прадеда нет двадцать восемь лет, но в зеркальной глади,
Встревоженной моим камнем, в тихо бегущих кругах
Он видит, как где-то - в апреле - за тысячу вёрст, в Ленинграде
Его старший сын мою маму несет, не дыша, на руках.

А вот и мой дед. Он выходит из лодки в предутренней дымке
Там, за рекой, на том берегу, где не слышен мой крик.
Он обнимает отца, он целует маму, из крынки
Пьет молоко, вытирает губы и через миг

Снова идет к реке, где шуршит, разрезая воду
Лодка, а в ней – моя бабушка. И, бросив взгляд назад,
Дед подает ей руку, целует ее и уводит
К домику с жёлтыми стенами, к синим воротам в сад.

Потом наступает утро, пустеет берег, и в ивах,
В скошенных травах, в кристаллах росы прорастает свет.
Я ухожу от реки, но я знаю – пока мы живы,
Наши бабушки смотрят с другого берега нам вослед.