12. В любви ты не успела стать солисткой

  (предыдущий фрагмент главы из тома «Генриетта», роман «Миледи и все, все, все»
    http://stihi.ru/2020/06/28/6049  «11. Я крайне далека от пуританок».

…Судьбе перечить   надо   бы, но – вредно.
Придёт такой ответ, что лишь дивись!
Коль смотрится охотник сходу бледно,
ему не в помощь статус и девиз.
Когда цель мельтешит и вверх, и вниз,
в ударе эффективнее    дуплет,   но
так целить можно в мышь, а можно – в рысь…

…Теряя жизнь кумира, укоризн
судьбе и всем не выставишь бесследно.
Судьба навяжет собственный каприз,
оставив только образ черт портретных.
Душой любить до гроба – дикий приз,
коль тело не узнало ласк конкретных...

...Сама с собою в поединке блиц
Мари сошлась в раздумьях предрассветных:
могла ли на любимого убийц
наслать невольно ревностью последних?..
...«Прости за пыл моих усилий тщетных

меня и – вслед друг дружку мы простим!
Теперь ты – мой сердечный побратим». –
Мария де Шеврез на карантин
сажала сердце горестно и глухо,
страдая по д’Эгмону, но все слухи
дошли до королевы, как один.

Не сразу после длительной разлуки,
но мысленно-сочувственно подруге
послала королева импульс свой:
«Озлобленное сердце на поруки
бери и это правило усвой.

Нелишне вспомнить истины простые.
Любовью новой вместо хворостины
подбадривай лишившихся любви.
Когда жизнь опостылела, лови
соломинки, что вытащат из тины»…
…Способна выжить – зорче се ля ви! –
любовь земная в рамках карантина
и горестных эмоций без интима…

…Жить тяжко с настроеньем грозовым.
Пока дух отчужденья не завыл
у женщины по обществу forever,
как к выкидышу дьявольского чрева,
Мария де Шеврез вновь визави
сумела пообщаться с королевой
на парковой дорожке (крайней слева).
– Жестокий рок послал мне вызов и

   меня низводит в ад его судильня! –
страдая, руки крепкие свои
красотка – даже внешне не субтильна –
заламывала вовсе не картинно. –
   В любовных муках сердце извозил
   мне, словно на углях, необратимо!
   Вокруг меня несчастий паутина!

   Но как ещё и    графа    я без сил
   сумею пережить?!!  Враг иль подсыл
   моё зарезал сердце, как д’Эгмона.
   Убийц узнать я жажду поимённо.
– Пошли им смерть – вот мести нашей стиль!
   Да чтоб их В   Ад   Зовущий навестил!!!

   Пощады просят пусть с мышиным писком!..
   …На сердце у тебя сейчас ледок.
   Тебе бы с пантеоном Олимпийским
   сношаться! Каждый бог – в    постели   бог!

– Мной каждый уголок уже обыскан
   души моей: где слабости подвох?
   Как не успела взять на поводок
   д’Эгмона   я?!   Эх, вялая я пышка!
   Бог что ли нашептал мне: не блуди?!
– Спрошу, пока не слышит камеристка.
   Задавлена по-прежнему людьми-
   шпионами, таюсь я не без риска…
   …Да как же не успела ты, Маришка,
   проверить на взаимность близко-близко
   предмет своей отчаянной любви?!

   В любви ты не успела стать солисткой,
   как рок сердечку злую долю свил!
   А два твоих замужества?! Люинь,
   твой первый муж, был    вовсе    полусвин!

   Кокетливей сегодня приоденься
   и волю собери в кулак, прицелься
   в того, кто вновь тебя бы возбудил.
   С анжуйским королевскую бутыль
   отдай телохранителю принцессы.
   Тут в Лувре стал своим граф де Бутвиль.

   Влюблённый – что не держит он в секрете –
   приписан он по штату к Генриетте,
   её чтоб охранял, но не будил.
– Души не чаю в этом экстраверте!
   Не чаяла… Меня он осудил
   и страсть мою к нему не усладил.
– Помимо тех, с кем просто стал приветлив,
   он другом был д’Эгмону. Из задир
   стал мстителем и так сказал, мол, верьте:
   найдётся тот убийца, тот упырь…
   …Выходит, граф так предан Генриетте,
   что с дамами во флирте стал тупым.
   У нас телохранитель на примете.

   Со временем мы тупость соскоблим.
   Учить упрямцев способом любым –
   главнейшая из наших женских миссий…
   …А ты, Мари, приди всё ж к компромиссу.
   Не вечно по умершим мы скорбим.
   Галантному отдайся Арамису!
   Молодчик по всему не из скотин.
   Вздыхает по тебе он так один!
– Ещё граф де    Шале    есть. По карнизу,
   как кот, он ходит – падкий на интим.
– Взор к нам через окно направлен снизу –
   вполне понятно. Сами так растим
   до нас охочих псов… прости, мужчин.

   Возможно, уподобившись Парису,
   тебя он   украдёт   однажды.               – Крысу,
   как я, такую прямо в пасть коту?
   Подавится! Ему я украду!..

   …Я графа де Шале, как за монетку,
   однажды с потрохами всё ж куплю.
   Авансами – мол, скоро полюблю –
   из графа сотворю марионетку.
    Пока же пусть полижет пол в углу…
            .             .             .
Увязнув в ситуации, как в луже,
подняв курс выживанья до наук,
был страхами мозг графа перегружен.
Рошфор за жизнь цеплялся, что паук:
– …Бутвиль, вы предо мной во всеоружии,
  а я привязан к стулу. Мне каюк?
– Я   зол   на вас, Рошфор! Но не   дерусь   же!
  А то б уже убил до сроков мук!
  Пока ещё вы – граф, а не говнюк,
  признайтесь нам, Рошфор, иль будет хуже,
  зачем убит д’Эгмон?!                – Умру от чуши.
– Умрёте вы, как большинство гадюк!
– Бутвиль! Что за дела! Чей мозг опух,
  чтоб тут меня держать?! Куда уж хуже!
– Рошфор, пред вами та, чей лучший друг
  заколот вами в собственном   саду   же.

  Колитесь, иль отправлю прямо в ад!
– Скорблю, что жизнь ему не обновят.
  Ко мне что за претензии, не знаю!
  Нисколько я ни в чём не виноват!
– Уверены, что я на ваш нимб лаю?
  Уловки ваши вас не обелят.
– Ох, вечно я во что-то сам влипаю.
  Ла Рош-Гюйон имел особый блат.
  Таких ребят не   режут,   как цыплят.
  Чем этакому гадить всяко  парню,
  скорей уж сам себя я закопаю!
  Как мог его   убить   я! Наш прелат
  вернул в Париж д’Эгмона на контракт,
  тем самым отменив его опалу.
  А я служу прелату. Этот факт
  никак   вы не оспорите на пару,
  хоть с дьяволом!   Остыньте   с пылу-жару!

  Влиятельному внутренне и вне,
  мне ваш наезд, Бутвиль, по барабану!
  Хотите   вскрыть   меня?! Взять на вине?!
  Но вам не приравнять меня к рапАну.

  Вот   так,   Бутвиль. Я – с жертвой наравне.
  Попался зря принцессе на    допрос    я.
  До злобы в её адрес не    дорос    я…
  У вашего высочества ко мне
  какие есть ещё о том вопросы?
– Ещё недавно были на коне,
  а нынче, граф, вас Рок в подвал забросил,

  откуда выход есть, а может, нет.
  Никто о вас не будет, граф, жалеть.
  Ведь даже не узнают ваши парни,
  куда и почему вы вдруг пропали.

  Неужто вам не встать вновь с ними в ряд?!
  Что ж вы молчите, как дегенерат?!
  Лицо у вас не бледно, а багряно.
  Страх  потеряли – выдам дубликат!

  Для вас любая ваша просьба – рана.
  Вас домыслы мои изобличат.
  Ум, совесть мне судить вас разрешат.
  Не стройте из себя сейчас барана!
  Вы выбрали, подобно кобре, сад,
  чтоб жалить безнаказанно и рьяно
  доверившегося в ночи Армана!
  Ответ ваш будет пахнуть не духмяно.
  Не станете, надеюсь, отрицать
  с ужимками Пьеро из балагана,
  что после смерти бедного Армана,

  на следующий день, что нас и злит,
  лакея запугали вы кошмарно,
  чтоб тот не рассказал про ваш визит
  в ту ночь к д’Эгмону.                – Это так. Что ж, рано
  иль поздно бы всплыло…  Но разве  странно,
  что смерть д’Эгмона не на мне висит?!

  Трагически с погибелью Армана
  совпал той ночью мой к нему визит.
  Меня ведь даже   совесть   не казнит,
  которая мне вместо талисмана!
  Не дрался на дуэлях я аж с мая,
  поэтому душа и не саднит.
– Вы с некоторых пор за мирный быт,

  а шпага – недотрога да и только?
  Острили   языком   лишь, тараторка?!
  И сад безлюдный вам не подфартил?
– Армана только   пальцем   – честно! – торкал.
  И в сторону   клинок  свой отводил.

– Рошфор! Упрямство ваше – безнадёга,
поскольку нет за вами правоты!
Упорствовать осталось вам недолго.
Взамен еды вас ждёт сейчас карболка.
Без пыток, но без пищи и воды,
мы вас оставим тут на милость Бога,
чтоб лишь слова   правдивые   одни

нам выдали вы через двое суток.
Быть может, метод наш для вас и жуток,
но сами виноваты вы, Рошфор.
Упорство ваше – вам же приговор.
Увидим мы, насколько слаб и хвор

предстанет несговорчивый упрямец.
А тут ещё и крысы дерзко танец
исполнят перед вами свой во тьме.
Короче, на войне как на войне.

Вы или крысы – кто-то первый дрогнет…
Представьте, что ни капли тут, ни  крох  нет.
Сей стол и подобает наглецу.
Я верю, что молчанье вам к лицу,
когда от обезвоживанья сохнет

язык ваш и твердеют камнем сопли.
Но даже   я,  злодейка, закричу,
когда десятки крыс, иль даже сотни,
сбегутся вас глодать: ешь, не хочу!

– Куда же вы уходите?! Постойте!
 Я правду вам сказал! Я не молчу!
– Бутвиль, пойдёмте! В этом идиоте
 растёт желанье пить свою мочу…

                (продолжение в http://stihi.ru/2020/07/03/2864)