Встреча

Я на речку пошёл, чтоб поплавать чуток,
Надоела жара, аж до ручки.
Вдруг, смотрю, мне навстречу идёт старичок,
В бороде его белой колючки.

На ногах башмаки с носом, словно игла,
Шаровары, хламида и пояс.
На седой голове цвета неба чалма,
Видно, ищет, бедняга, покоя.

Поравнявшись со мной, тихо так говорит:
"Ох, нелёгкая доля досталась.
Был "селёдкой" в сосуде, ужасный бронхит,
Неужели не вызову жалость?"

Я с улыбкой в ответ:"Вмиг костёр разведу
И сухою вновь станет одежда... "
Он меня перебил:"Не останусь в долгу.
Не такой уж я грубый невежда"

Сушняка натаскал и огниво достал,
Вскоре вспыхнуло жаркое пламя.
И не ведал про то, что пред мной Идеал,
Век не знающий Ада иль Рая.

Поудобнее, чтоб, я две ветви срубил
И воткнул их в песок у кострища.
Старичок этот был для души моей мил,
Одному ведь гулять скукотища.

Не прошло и минуты, осталась чалма
И носатые древние туфли:
"Мне за честную службу досталось сполна
И все чувства, что в теле, протухли.

Не поверишь, мой друг, мне три тысячи лет,
Из которых пятьсот в заточенье.
За заботу твою на вопросы ответ
Дам любые, отбрось же сомненья"

Я рогатину взял, очень жаль старика,
Накормить, не мешало бы, сразу.
И вдоль речки пошёл, где вода глубока,
Всплески рыб замечая все разом.

На уху наловив, из схорона достал
Котелок, три картофеля, соли.
Опыт в этом, признаюсь вам,  с детства не мал,
Будет сытым мой гость и довольным.

От души накормив, дал немного вина,
Настрадался, отдушину надо.
И заплакал старик:"Не моя, в том вина,
Что не стал упиваться бравадой.

Я ведь Джинн, что из пламени вышел веков,
Исполняя Великого волю.
Избежать так хотел междометий оков,
Но набрёл на ужасную долю.

Приказал Соломон мне людей наказать,
За отказ их в служении Богу.
Но не смог всю гордыню я в узел связать,
Заточение было итогом"

Стало жаль старика, натерпелся сполна,
То, что Джинн, не поверил сейчас же.
Засиделись мы с ним у костра допоздна,
Не дождался, что правду расскажет.

Может быть, с сумасшедшего дома сбежал,
На безумного очень похожий.
Может быть, перепутал свой с нашим вокзал...
Но откуда с такой он одёжей?

А, быть может, со съёмок ушёл, всё забыв,
Ведь такое же тоже возможно.
И теперь вот сидит, от печали слезлив,
Я сказал старику осторожно:

"Мне доверьтесь, быть может, я Вам помогу,
И не бойтесь, болтать всем не стану"
Что он скажет такому, как я, сопляку,
Но не дам снова сыпать обманом.

И старик на меня с сожаленьем смотрел,
Будто всё недоверие чуял.
У меня намечалось две дюжины дел,
Не сказал ни словечка я всуе.

И зачем говорить, нагружая его,
Он и так настрадался, дай боже.
Не хотелось оставить, вот здесь, одного,
Ведь потом меня совесть загложет.

Незнакомец улыбку мне вдруг подарил
И в ладоши пронзительно хлопнул.
Я наполнился тут же премножеством сил,
Он ногою задиристо топнул:

"Милый друг, все невзгоды твои убегут,
И невеста обратно вернётся.
Ты свободен отныне от тягостных пут,
Воссияй же, как красное солнце"

Удивлённо его я опять осмотрел,
Сумасшедший старик, ну, и что же?
Серебрил всё лицо достопамятный мел,
Очень старый он, было похоже.

Да, одежда не к месту и времени, но
Повидал неформалов немало.
Опустился, старик, на гнетущее дно,
Тело всё нищетою дышало.

Посижу с ним ещё, может, пару часов,
А потом отведу в спецприёмник.
Положу свою жалость на чашу весов,
Чтоб душе моей стало покойно.

Вновь старик посмотрел на меня и изрёк:
"Недоверие плещет рекою.
Я бы мог преступить треволнений порог,
Чтоб почуять смог Чудо рукою.

Но не стану, зачем мне тебя обижать,
Ведь неверие, друг мой, не вечно.
Верь, не тешу свою заполошную стать,
Сердцу ближе всегда человечность"

Пролетели, как миг, два часа, я привстал,
Собираясь сказать про приёмник.
Вдруг, себя увидал в отраженье зеркал,
Будто я меж Мирами паломник.

В шёлк и бархат одет, и сижу во дворце,
На лице выражение скуки.
Предо мной изумруды в старинном ларце,
Но не хочется пачкать мне руки.

Перемена времён, подо мной Буцефал,
Македонский я, Господи, Боже.
На душе к египтянке прекрасной накал,
Надо быть мне к себе чуть построже.

Снова смена, сижу я под дубом один,
Рассуждая о Сути Вселенной.
Ну а подле меня ждёт Ходжа Насреддин,
Ждёт с улыбкой своей неизменной.

Так хотелось спросить Мудреца обо всём,
Декорации снова сменились.
Я в каком-то мешке на сто лет заточён,
Все Надежды о камень разбились...

"Ну, и как, ты теперь мне поверил душой?-
Старичок вопрошает с улыбкой-
Сквозь Пространство и Время мгновенно прошёл,
Без испуга и чувственной пытки"

Что ответить ему? Да, себя увидал,
Но, позвольте, не сон ли всё это?
Может быть, от безумия был то сигнал,
Фантазийным душком подогретый?

И Старик закричал, бородою треся:
"Соломон, ну за что мне всё это?!
Встретил я, в чрезвычайном упрямстве, Гуся,
Что не верует в сущность предмета!"

Я хотел успокоить:"Ну, что Вы, ну что... "
Но не слушал, сверля грозным взглядом:
"Я, по-твоему, здесь совершаю Ничто?!
Отрави тебя Гадина ядом!

Неужели, никто не поверит тут мне?!
Неужели, зазря вновь воскреснул?!
Да, гори, всё, что было, в Геенны огне,
Раз изгоем, вдруг, стал повсеместно!!!"

Улыбнувшись, с натягом, ответил ему:
"Вы поймите, всё фокусы это.
Уж простите, не верю давно никому,
Ничему, уж простите за это"

И разверзлась под ним, пыша паром, земля,
Затуманилось ясное небо.
И я понял, ответил так джинну зазря,
Не исчезнуть бы с были мне в небыль.

Ну а следом полезли исчадья ко мне,
Источая миазмы клоаки.
Всё, что было, казалось, то было во сне,
Зарычали в округе собаки.

Словно призрак, стоял и почти не дышал,
Окружили исчадия Ада:
"Ну, что скажешь теперь, тугодумный нахал?!"
И я крикнул:"Не надо! Не надо!!! "

И внезапно вернулось на круги своя,
Что исчезнуть, грозилось, со свету.
Колесом пронеслась в одночасье Судьба,
Но, видать, моя песнь не допета.

Предо мною стоял, чуть согнувшись, Старик,
Бородою тряся с беспокойства.
Ну а я совершенно главою поник,
Потерпело неверье банкротство.

Говорила мне мама:"Всё бывает, сынок,
Ко всему, что ни есть, подготовься"
Но не верил и тут подошёл, видно, срок,
Поменять мозговое устройство.

Неужели и вправду был джинн предо мной,
Неужели, все сказки есть правда?
И от мыслей таких я сидел сам не свой,
Вместо мыслей шальная шарада.

"Милый друг, - обратился с улыбкой ко мне,-
Извини, что не смог я сдержаться.
Пусть сгорит всё неверие в адском огне,
При содействии Магии Граций.

Всё, что виделось, сбудется вряд ли с тобой,
То, что будет, свершится, как должно.
Нам не стоит вступать в перепалку с Судьбой,
Все ошибки изжить невозможно"

И неверие, вдруг, как метлою смело,
В мыслях вспомнил Хоттабыча, даже:
"Вот и мне, наконец-то, удачно свезло,
В этой Жизни немом вернисаже"

Будто слышал Старик и улыбку даря,
Тихо молвил:"Удача с тобою.
И отныне все дни проживёшь ты не зря,
Будешь вечно доволен собою"

На него посмотрев, улыбнулся и я,
Стал Старик мне роднее родного.
Заключил он в объятия Чуда меня,
Будто зрячим, вдруг, сделал слепого.

"Как зовут же тебя, милый друг, подскажи",-
Произнёс Джинн, сев рядом со мною.
И не стал применять сладострастие лжи,
Чтоб не стала меж нами стеною.

"Я Иосиф,-сказал,поклонившись ему,-
Мне приятно общение с Вами"
"Ну а я, благородный Хумам ибн Хубшму,
Моё Счастье не скажешь словами"

Посмотрев на него, руку крепко пожал:
"Очень рад, извините за серость.
И, как прежде, безумный-безумный Икар,
Был невеждой, включая ущербность"

Он со светлой улыбкой сказал мне в ответ:
"Мое сердце теперь не разбито.
Вновь увидел, забытый, я солнечный свет,
В ореоле грядущих событий"

Мне всецело  стал нравиться этот Старик,
Пусть и Джинн, волшебство не для смертных.
Ведь, признаться, к большим  неудачам  привык,
Не имея удач неприметных.

Но теперь наверстаю... Э, нет, не смогу,
За чужой счёт я жить не сумею.
Не хочу перед ним в неоплатном долгу
Быть всегда, сутью всей леденея.

Будто вновь всё услышав, он тихо сказал:
"Отпусти негативные думы.
Неудачи не смогут сдержать свой накал,
Не пускай на свободу бездумье"

На минутку решил отойти, чтоб понять,
Что на самом же деле мне нужно.
На мечты можно ставить пудовую пядь,
Век потом улыбаясь натужно.

Согласиться и дальше без спешки прожить,
Не взирая на пылкую Совесть.
Но не лучше ли ткать без вмешательства Нить,
Создавая волшебную повесть.

Сам себе Господин, сто ошибок свершив,
От сто первой не станешь метаться.
Победив первобытной душою Наив,
Избежав полуночных оваций.

А Старик  не спешил, он спокойно смотрел,
Ведь уже предложил всё, что может.
Не боялся, видать, быть при мне не у дел,
Хоть и мог быть со мною построже.

На него посмотрев, поразмыслив, сказал:
"Не привык принимать я подарки.
Пусть и опыт земной мой достаточно мал,
Не боюсь неприятностей жарких.

Что они для меня? Лучший опыт из всех,
Чем трудней, тем ясней в настоящем.
Ошибаться не есть преужаснейший грех,
Вровень с солнцем живу восходящим.

Чудеса не по мне, хоть и сказки люблю,
Извините, прошу, за правдивость.
Без труда не видать единицы нолю,
Лучший способ прожить-терпеливость"

И печально сказал, улыбнувшись, Старик:
"Вижу, нечем тебя мне привадить.
Говоришь ты со мной, не боясь, напрямик,
Стал душе моей очень приятен"

Головою своею поникшей кивнув, 1
На песок предо мной опустился.
По лицу пробежали явления чувств,
Мрак прошедших веков загустился.

Горько слёзы из глаз колдуна потекли,
Телом старым,бедняга, затрясся:
"Видно, тлена во мне загорелись угли,
Как знаменья предсмертного часа.

Никому не нужны все деянья мои,
Ну и мне не нужны, не по чину.
Видно, Джинны давно волшебства архаизм,
А без дела любимого сгину..."

На него посмотрел и рукою махнул,
Помогу Старику, не зловредец.
В голове появился неведанный гул,
Будто я автопарка владелец.

Огляделся вокруг, кроме нас никого, 1
Видно, мысли мои закрутились.
Не хотел оставлять я его одного,
Он потратил последние силы:

"Не печальтесь, найдём применение Вам,
Всё, что было, забудется скоро,
Надо взять и делить семь невзгод пополам,
Не спуская с узды злую свору"

На меня посмотрев, он кивнул головой:
"Вот, спасибо, за добрую душу.
Обрести так хочу я сердечный покой,
Бьёт Судьба, как боксёрскую грушу.

Мудрый царь Соломон завещал мне служить
Лишь тому, в ком богатство не Идол,
Мне позволь всё, что знаю, подарком вручить,
Чувств, как видишь, имею избыток.

Повстречал, верь, немало, за век весь, людей
И скажу, не тая: ты особый,
У кого нет Души, с тем общаться трудней,
Зло таят в своей подлой утробе.

А с тобою легко, словно ты, это я,
Без конца, всем нутром, уважаю,
Пусть враги побоятся обидеть тебя,
Все невзгоды исчезнут без края"

Улыбнулся ему и спокойно сказал:
"Жить к себе приглашаю, мудрейший,
За плечами у Вас не один снежный вал,
Ну,а значит, и опыт мощнейший"

Он хотел поклониться, ему то не дал,
Не нужны мне поклоны скитальца?
Для него я, "конечно", "ума Идеал",
Не исправишь степенного старца.

Улыбнувшись опять, за собою повёл,
Он пошёл, бормоча,что-то, тихо,
Потакая ему, угодил б на престол,
Выполнял бы навязчиво прихоть.

,,,,

И с тех пор утекло много сказочных лет,
Джинн, как прежде, здоров и волшебен,
Вечерами выходит с совета в Сеть,
Помогая принять Жизни жребий.








На фотографии мой лучший друг Роман Байрактар.