Бледная рука

(идея Славена Яневски)


На юго-восток от Хардгривса, тянулась гор череда,
Лесок разросся тенистый, в долине шумела река,
Пещеры ртами зияли, над ними нависла скала,
И тропки вились по лесу, шептались травой голоса.
Из трещин скалы выбивался, густой синеватый мох,
Единственный был во всём крае, в других же местах он сох,
Поэтому место то звали, в округе все Синей Скалой,
Старались поменьше бывать там, и обходить стороной.
Когда-то в забытые годы, в скале был ровный карниз,
И бесполезных старцев, оттуда бросали вниз,
Под Синей Скалою можно, ещё и теперь найти,
Истлевшие тёмные кости, людей, что уже не спасти.
Теперь всё, конечно, иначе, прошло ведь уже столько лет,
Родник под скалою бодрящий, вокруг кабанов явный след,
Скала поросла вся кизилом, рябиной, калиной, иргой,
Вода в ручейке меж камнями, на солнце сияет слюдой.
Теперь здесь отшельник Лаврентий, живёт от людской суеты,
Он молится денно и нощно, толкует всем странные сны,
Копает лесные коренья, и травы лечебные рвёт,
Питается - чем придётся, вот так он тихонько живёт.

В соседних селеньях ходило, предание дней старины,
Что время от времени в полночь, из недр земных глубины,
Доносится шум и урчанье, а следом дрожанье земли,
И отворяется пропасть, и лезет рука изнутри.
Она исполинских размеров, а вены как буковый ствол,
И кто её видел случайно, был смертный тому приговор.
Чужими делались руки, сухотка валила в постель,
И уходили в мир лучший, оставив преданий  хмель.

Все пальцы руки исполинской, когда вылезала она,
Имели на кончиках губы,  чернее перьев грача,
Тянулись они постоянно, впивались в зверье и людей,
Во всё, к чему прикасались, и кровь сосали скорей.
И только глаза синеглазок, рука отказалась принять,
И напитался камень, лежалый, стал цвет свой менять.
Оброс синим мхом, лохматым, и сИнею стала  скала.
Потом этим мхом крестьяне, стали лечить  глаза.

Однажды в село явился, бесконный, с кровавым мечом,
Он рыцарем Гансом назвался, и с виду был силачом,
«Сегодняшней ночью ручища, здоровая, в три этажа,
Нависла, схватить попыталась, в тени её скрылась луна.
Я спасся, мечом отбивался, и сильно поранил её,
Она убралась под землю, И выло всю ночь зверьё».

Поверили рыцарю Гансу, ведь рыцарь не врёт никогда,
Ведь знали все про легенду, она и доселе жива,
Могли себе все представить, как лезет из-под земли,
Рука гигантская эта, и пальцы красны от крови.
Накрыла живою тенью, деревья, луга, и поля,
Встревоженные букашки, бежали, спасая  себя.
Они: пастухи, дровосеки, охотники, рыбаки,
Рука их хватала, тащила, для них то последние дни.

От жителей требовал рыцарь, ему предоставить коня,
И к Синей Скале поскакал он, под звонкую трель соловья.
Не видели больше Ганса, исчез он во тьме веков,
Остались только догадки, и темы для вещих снов.

Не помню, как я оказался, в местах тех у Синей Скалы,
Была ли на то причина, или стал жертвою мглы,
Или желал проверить, легенду о Бледной Руке?
Или коня  потянуло, к прохладной горной реке?
Сушёный корень мимозы, жевал я впервые в тот день,
Купил я его в Амстердаме, обещали – излечит мигрень,
И вот на коне я приехал, к самой Синей Скале,
Коня привязал я к грабу,  готовил еду на костре,
Копытом бил конь и фыркал, я успокоил его,
Оползень сполз по круче, не видно вокруг никого.
Может под лапами рыси, камни скатились вниз?
Я обустроился на ночь, удобен был очень карниз.
В лощине ручей извивался, журчала живая вода,
Я корень жевал, опьянялся, мерещилась мне ерунда.
Почудились странные звуки, что я никогда не слыхал,
Волнами они набегали, и мир благоухал.
Каким-то двадцатым чувством, я понял – вокруг всё обман,
Но это не удивляло, я корень жевал и жевал.
И вдруг наступило безмолвие, и почва взрыхлилась вокруг,
Кротовые чёрные холмики, как будто кто лез от мук.
Всё больше, яснее обличием, из чёрной лесной земли,
Полезли руки десятками, и были они в крови.
Они шевелили пальцами, и алчно тянулись ко мне,
Руки охотников, пахарей, живших в моём лишь сне.
Там же где было их скопище, трон был воздвигнут из рук
На троне под лунным светом, увидел я деву вдруг.
Она опиралась в колени, локтями, смотрела вниз,
С округлых плеч ниспадала, туника, на скальный карниз.
За нею кто-то таился, не мог разглядеть я лица,
Была эта дева – Симона, я встал в ожиданье конца.
Сняла она с пальца перстень, и бросила мне его,
Пытался поймать, но понял, что это лишь колдовство,
Симона же с трона встала, и того кто за ней обняла,
И тут-то я точно увидел, что рядом с ней – это я.
Неслышно, мягко ступая, как будто не люди, а пар,
Они, потихоньку тая, в скале растворились, как мар.
И стала скала изменяться, по форме гигантской руки,
А пальцы терялись в тумане, синие ведьмаки.

Когда я очнулся утром,  рядом с потухшим костром,
Скала нависала синяя, указуя в небо перстом.
В ладони почувствовал что-то, и сразу разжал кулак,
Кольцо с синим камнем сжимал я, и что это было? Мне знак?
11-12  июня 2020 г.