Но только не я!

Клара задула свечи на торте. 20 маленьких витых восковых палочек. Торт, утыканный ими, выглядел как дикобраз, медленно плавящийся в лесном пожаре. Без крика и страха – полностью осознавая и принимая свою судьбу.

Ублюдок системы, пришедший к ней на день рождения с подарком – «Лицензией на убийство», правом выбора, сколько легальных убийств совершит девушка за свою жизнь – умер совсем не так. Нет, он не успел вскрикнуть или замолить о пощаде – он просто упал. Сразу же, занеся в систему ответ Клары – «я выбираю безлимит». Ведь она не нуждалась в дальнейших разъяснениях или попытках переубедить. «Смелое решение, девочка! Знаешь ли ты, что сделав этот выбор, умрешь в тридцать пять? За все надо платить. Таковы правила,» - это она слышала уже множество раз. Когда тот же выбор сделали две ее старших сестры, до них – Тара, а не так давно – три ее лучших подруги, друг за другом - Сара, Лара и Джара.

Ни одна из них не дожила до конца отсчета. Клара потеряла их, одну за другой. Все, что теперь осталось девушке – пепел прошлого. Воспоминания о том, что уже не вернуть. Веселых ночевках с подружками, проводимых за сериалами, сплетнями и планированием восстания против системы. Улыбки сестер, их кулинарные «шедевры», любовные драмы - и, снова, жаркие дискуссии о свержении власти. И… Тара. Ее Клара потеряла последней. Стойкая духом, сильная телом и невероятно находчивая Тара продержалась дольше всех – почти четыре года после двадцатилетия. Клара до сих пор помнила ее бездонные темные глаза, теплые руки и бархат кожи. Боль ее утраты не утихнет в душе никогда. Несправедливо… почему она? Почему эта девушка совсем чуть-чуть не дожила до двадцатилетия Клары? Еще немного – и они смогли бы идти по тропе войны рука об руку. И Тара осталась бы жива, ведь Клара смогла бы убить того полицая до того, как он убил… её.

Сложно сказать, что Клара сделала выбор в пользу безлимитных убийств сама. Выбор в пользу восстания был сделан за нее – все ее близкие пострадали от системы. Она не знала, как конкретно – сестры, Кара и Мара, были убиты до того, как успели ей рассказать. Они должны были рассказать ей сегодня – до этого, по их словам, Клара была слишком юна, чтобы понять. Но по их интонациям, когда они говорили друг с другом о борьбе с системой, девушка понимала – это было что-то бесчеловечное. Потому у нее никогда не возникало вопросов.

Тем более, что в ее окружении все вставали на тропу войны. Ведь эта система давно прогнила! Надо было уничтожить ее до того, как следом за ней прогнил мир – люди, их души и чувства, их цели и стремления. Клара даже мысли не смела допустить, что подобное могло уже произойти. Особая ирония была для последователей восстания в уничтожении системы ее же оружием. Правом, данным этой же системой. Клин клином. Ведь именно с введения Лицензии мир начал гнить.

Теперь Клара дееспособна! Она может изменить мир! А значит, головы ублюдков полетят направо и налево. Именно она построит новый мир, а заодно отомстит за старый. Даже совершенно одна. Ведь в этой борьбе погибли друг за другом все ее близкие.

Клара сдула дым с револьвера, которым она застрелила ублюдка системы. Одна маленькая свинцовая капелька из шести. Голова ублюдка, встретившаяся с ней, была похожа на клубничный торт, брошенный с четвертого этажа. Без крика и страха - ни крикнуть, ни испугаться он не успел; вряд ли он даже успел понять, что происходит. Это была «проба пера». Надо бы убрать труп – потом можно начать писать историю.

На звук выстрела в комнату зашла Арамила, до этого отлучившаяся, чтобы погасить духовку. Назвать сестрой ее у Клары язык не поворачивался – в семье не без урода. Только подумать – эта женщина пыталась растить их вместо матери! Работая на ублюдков, в то время как младшие сестры гибли на войне с ними! Мила еще пыталась внушить сестрам, что их метод борьбы неэффективен, что она боится за них и не хочет потерять. Глядя на нее, Клара уверялась, что после тридцати пяти люди безвозвратно глупеют. А значит, она ничего не теряет, лишая себя возможности дожить до этих лет.

- Чего тебе? – сморщила носик Клара, глянув на старшую сестру искоса.

- И ты туда же, - констатировала Мила. Голос ее был бесцветным, а глаза сухими. Когда этот выбор сделала Мара три года назад, Арамила кричала на нее, а затем ушла из дома, всхлипывая. Кару чуть больше пяти лет назад она ударила. А сейчас стояла, даже не глядя на Клару. Разве что вид убитого служителя государства вызвал на секунду удивление на ее скуластом лице с морщинками, проступающими в уголках бледного рта. – С днем рождения, - добавила она, устало глянув на сестру. И вышла из комнаты.

- Принеси керосин и макулатуру! – крикнула Клара ей вслед.

И занялась разделкой трупа. Так ее учила Тара. Если он пропадет без вести, те, кому есть до него дело, будут до последнего надеяться. И с меньшей вероятностью придут мстить, пока она не готова к отпору.
Мила вернулась в комнату, поставила перед сестрой бутыль керосина и бросила кипу бумажек – старых газет, прошлогодних журналов, ненужных книжек для малышей.
- Закончи до того, как Хара вернется из школы, хорошо? Ей рано еще такое видеть, - бросила она и покинула комнату. Клара фыркнула. Как можно думать о младших, когда вершится история? И уж Хара-то, в отличие от некоторых, не станет возникать. Она всегда надоедливо ходила за ней по пятам, пытаясь своим двенадцатилетним умишком понять то, что не до конца понимала даже Клара в свои теперь уже двадцать.

Клара снова вспомнила Тару и своих подруг. Ради них она пройдет тот же самый путь. Для них он закончился печально. Но для нее он закончится триумфом. Они все погибли. Но только не она!

В соседней комнате Арамила в очередной раз переписывала законопроект об отмене «Лицензии на убийства». Уже четыре года она работала над его внесением.

октябрь, 2019