Тишина. Воскресенье

Тишина воскресенья отлична от той,
что является миру, допустим, во вторник.
В ней мечта соглашается с новой мечтой
без особой нужды заглянуть в разговорник,

чтоб понять, а зачем же ей, собственно, звук
в этом тронутом космосе старых ошибок,
где минута минуте - не враг и не друг,
а всего лишь ступенька на времени дыбу.

С нею можно искать, чтоб пока находить.
И пускай за подсказкой уже не отправишь,
но зато не утратится истины нить,
что ведёт отгремевших не к вычурной славе,

а туда, где смущенный от дерзости Бог
объявляет начало своих вариаций
на извечную тему «Любовь и подвох:
как наивным хоть с чем-то к финалу остаться?».

В этой тёплой, почти бестелесной тиши
обретается свиток с нелепой подсказкой
на загадку утраченной телом души,
тосковавшей по шансу на нежную ласку

и возможности слиться в Его зеркалах
со своим отражением, спрятанным в дымке
упоительной лжи, порождающей страх
оказаться всего только шифром на симке.

А ещё, за неё не дают ни черта.
Даже малого вдоха иль бледности ночи,
в чьих объятиях вечно любимая та
вдруг не той для того оказаться захочет,

прерывая цепочку из дней-близнецов,
облачающих тело в холодные ткани,
что безудержно старят родное лицо,
превращая его в вариант изваяний.

С ней легко оставаться достойным себя.
Лишь проснувшись, едва осознав миг распада,
даже бес здесь утихнет, тихонько скорбя
по холодным расщелинам жаркого ада,

где обман выпекался из теста надежд,
что бывало приправлено семенем веры
в непростое значение тоненьких вежд,
укрывавших глазницы от брызжущей серы.

А любовь...
А любовь не бывает пустой.
И она не торопит казаться проворней
в тишине воскресенья, отличной от той,
что является миру, допустим, во вторник...