Звуки оперы Верди Риголетто

Проулки узкие в ночи, луна над ними
Спектакль свой открыла для зевак,
Дома старинные, и льется между ними
Дорожка лунная сквозь полуночный мрак.
Вокруг меня такие же туристы,
Для них накрыты столики в свечах,
Улыбки, поцелуи – всё искрится,
И вечер вдаль плывет на разных языках.
И вдруг их нет, один я в переулке,
Лишь тишина и леденящий душу страх,
Старик идет в какой-то странной куртке,
И что-то держит он в своих руках.
Он приближается, невнятно бормотанье,
Луною седина посребрена,
Мурашки по спине – тихонько нарастая,
Оркестра звуки льются из окна.
Мотив знакомый вспомнить не могу я,
И тут старик свой поднимает взгляд,
Мне душу обжигая, как горгулья,
Его глаза вендеттою горят.
Раскаянье и боль, и жажда мести дикой
Меня пронзили тут же как кинжал,
Я взор отвел – в руках колпак обшитый,
И медный колокольчик задрожал.
Он тянет руки и зовет, и плачет:
«Mia figlia… maledetto*» – я назад
Отшатываюсь в ужасе звенящем,
И в голове стучит, и мысль одна – бежать.
Но скован словно чарами его я,
И, словно вкопанный, на месте я стою,
Охваченный и страхом, и тревогой,
А старец прочь идет, ему я вслед смотрю:
Горбун! Стрелою мозг пронзила
Догадка страшная – пред мною наяву
Неведомою чудной силой
Ожили призраки, и я у них в плену.
Конечно, где же, как не в Мантуе веселой
При свете дня такой насыщенной, живой,
Ночами темными походкою тяжелой
Он тщетно ищет здесь душе своей покой.
Умолкла музыка, и спало наважденье,
Опять туристы шумною толпой
Бегут вперед, а я уж сожалением
Средь них ищу того, кто был передо мной.
Но тщетно все… Лишь в ложе театральной
Я вновь с тоской на сцене узнаю:
При звуках красочных там оживает тайна,
И Риголетто снова ищет дочь свою.

*моя дочь... проклятье (итал.)