Моей стенающей души речитатив есть песня-плач

Необъятного размера-габарита  по самому родному человеку скорбь-печаль - уныние-кручина - дочерний беспросветный траур.
Алой кровью обливалось моё сердце,когда в душевной встряске наблюдала,как в маминых лазоревых очах навеки меркнул свет.
Моей  стенающей души  речитатив  есть  песня-плач,  состоящая  из  слезоточивых  причитаний  душещипательных  колоратур.
Высоченное сопрано  голосящей безысходности-трагизма  в напевных декламациях  с пассажей срывалось на фистулу-фальцет.
Моя подушка - изголовье - совершенно мокрое  от слёзной  влаги;  неиссякаемы  потоки  самопроизвольно  источающихся слёз.
От безысходности  кручинилась моя душа-психея,  взирающая с болью в сердце  на страданья матери - её нечеловеческие муки.
Из колеи существования  меня напрочь выбивало  эскулапов  предсказывание  скорой смерти мамы - неутешительный  прогноз.
С предельной нежностью я целовала  моей родной кровиночки  бескровные ланиты  и  сеточкой морщин её искрещенные руки.
Бессонница-изночница  прочь  гонит  дрёму-сновидение,   обезоружив  Гипноса-Морфея  -  мастака  по части  полуночных  чар.
Пред глазами безотрадная картина:  мамина психея корчится  от адской боли,  ибо её бренные телеса пожирала  свора метастаз.
Палач - смертельный недуг - острой бритвой  отчленял  матушкину душу  от бренной плоти - организма,  что немощен  и  стар.
Стоны  стаями слетали  с кроваво-красных матушкиных губ,  когда от внутреннего жара  плавился  её духа жаростойкий алмаз.
Холодные компрессы лишь на время остужали моей мамы горячие телеса,  в коих закипала рубинового цвета сгущенная кровь.
Нутром чуя свою близкую кончину,  омрачалась  мамина душа,  захваченная в плен  тревогой,  обеспокоенностью и смятением.
В её прощальных взорах  запечатлялись осознанье  скорой неминуемой разлуки  и  прежде не излившаяся материнская любовь,
Проявления которой я ждала  всю свою сознательную жизнь - с рождения по настоящий душещипательный момент-мгновение.