Венецианская трагедия

Венеция сказание хранила
В напевах гондольеров и певцов,
Как юная Лукреция невинно
Цвела в великолепии дворцов...

Обласканная свежестью тумана
И помыслов беспечной чистотой
О мире утончённом, без изъяна,
Дрейфующем в гармонии святой.

Лелея грёзы в тишине промозглой,
Не ведала, что каждый миг ночной
Миральдо наблюдал за ней, и розы
Скрывали его трепет под луной.

Он, улицей суровою взращённый,
Среди бродяг, воров и наглецов,
Лукрецией прекрасною пленённый,
Не чтил вальяжность роскоши дворцов.

Она свежа, нежна, непогрешима,
И он навек утратил свой покой –
Витражная стена несокрушима!
Разбить её не велено судьбой!

Могло на том окончиться сказанье,
Задумчиво молчал бы гондольер...
Но ускользнуло юное созданье,
Отчаянно преодолев барьер.

Светясь от упоения свободы,
Душою возликуя нараспев,
Не ведая о бедах и невзгодах,
Опасности ухмылку не узрев...

Не стала бы судьба вершить иначе:
Наивность – плаха для её меча!
Отважно лишь боровшимся удачу
Способна благосклонно завещать!

И принципам храня извечно верность,
Стихийно вознеслась на крыльях зла,
Потоп на город яростно низвергнув,–
Отчаянно Лукреция плыла…

И силы её были на исходе,
Со смертью танцевать – не рвать цветы!
К Лукреции, терзаемой невзгодой,
Метнулся, вдруг, Миральдо с высоты.

Не испугавшись бурного потока,
Лукрецию зубами ухватил,
В зловещей темноте, у водостока,
Он крысу, наконец-то, проглотил!

Венеция стенала сокрушённо
В напевах гондольеров и певцов.
Миральдо же, Летицией пленённый,
Охотился в обители дворцов.