На последний боевой

Легко принять решение простое,
Когда один с проблемой на один.
А если вас, к примеру, скажем – трое
И прёт когда вовсю адреналин?

Сложить модель такую очень трудно,
Но жизнь, порой сама её сплетёт.
Кому-то путь подскажет безрассудно,
Кому-то чёткий в руки план кладёт.

Не буду слишком долго тут трепаться
И гнать вам в уши тухлый порожняк.
Я полон сил, ведь мне чуть-чуть за двадцать
Любой вопрос не трудность, а пустяк.

К тому же дух сибирский скреплен Вяткой
Надеюсь, нет в нём мелкой шелухи.
Уезд Яранский помнится мне хаткой
В родной, глухой деревне Петухи.

Отца война Гражданская убила
Дала нам всем проклятая поддых.
Уехал в Томск. Сибири мудрой силу
Узнал Иван Сергеевич Черных.

Себя представил может малость громко –
Закончил в «Металлисте» ФЗУ…
Два года «точит» слесарь неба кромку
Завод оставив с юностью внизу.

До лётчика дойдя от планериста
В дороге сей нашёл своих друзей.
И мы втроём, как в песне «Три танкиста»
Сплотились так – водою не разлей!

Наш дружбы путь берёт начало летом
За год до дня, когда придёт война.
Приехал в полк с училища эстетом -
С иголки форма, ладна и стройна.

Вручили мне диплом в Новосибирске.
И пулей к месту службы взяв разбег,
Нашёл, явясь, в одном со мною списке
Я Сёмку – вместе дан был нам ночлег.

Курили ночью, задом грев ступеньки,
Толкав друг другу множество идей.
Погодки мы. Родился он в Успенке
Какой ни есть, а курский соловей.

Сперва закончил школу-семилетку,
Затем пошёл в училище, в Тамбов.
В пехоте что? Стреляешь коль в монетку,
То значит бить врага уже готов.

А в небе всё немного по-другому…
И в Харьков едет Косинов летать.
Для штурмана пройти сквозь тучи к грому –
Не в тире из воздушки пострелять!

Теперь в одном летаем экипаже
Пилотом - я. Он – держит карты лист.
Ещё есть третий член у нас на страже
В быту – дружбан, а тут – стрелок-радист.

Его мы слышим скрежет пулемётов
И связь с землёй надёжно держит он.
Прикроет нас в бою сержант Федотов,
Коль будет враг давить со всех сторон.

И хоть мы с Сёмой всё же офицеры
Вписался в нашу стаю сей солдат.
Тараньку к пиву… К чаю взять эклеры
Не бы какой летёхам компромат.

Несётся в небе наш бомбардировщик
Навстречу набегающей войне.
За то, что цели вражий постановщик
Удачно выбрал – горько нам втройне!

Когда Семён из отпуска вернулся,
Едва узнал он наш аэродром.
Сгоревший парк ничком к земле пригнулся,
Печальный вид… Разруха и погром.

От двух живых машин в душе  теплело
Опять сидим и курим в темноте…
Уже известен подвиг нам Гастелло
Смогли бы мы прийти к такой черте?

Даём втроём ответ – мы сможем тоже!
И если вдруг придётся погибать,
То тут уж, безусловно, подороже
Стараться будем жизнь свою продать.

Готовы мы к серьёзным поворотам
И нет пути, как водится, назад.
Подходит немец к Пулковским высотам
Беря в стальные клещи Ленинград.

Испортить хочет нам великий праздник
Седьмого город просто хочет сжечь.
Нарушим план твой варварский, колбасник
Тебя в свою впихнуть сумеем печь.

Нам в лоб нельзя. Но есть альтернатива:
Чтоб враг как можно громче в небо взвыл,
Сперва летим вдоль Финского залива
Затем на юг – и резко входим в тыл.

Удачной вышла с воздуха атака.
Глаза свои фашист продрал едва,
Как тут же неожиданно, из мрака
Вошёл в пике мой новенький Пе-два.

Горят в огне фашиста самолёты
И нет от нас метаний холостых.
Свели с врагом в ту ночь конечно счёты
Свои Федотов, Косинов, Черных.

Набили мы Люфтваффе крепко бубен,
Но жаль, в бою был ранен наш стрелок.
Его сменил Назар Петрович Губин –
Весёлый Забайкальский паренёк.

Как я, он -  с восемнадцатого года
И как Федотов – в звании сержант.
Присутствует шахтёрская порода
И к технике имеется талант.

В наш полк он прибыл раньше, по призыву
Понравился солдату Могилёв.
Уже в боях давались с Сёмой диву
Какой Назара личный был улов.

Сейчас готовит пятый с нами вылет
Проверит связь, забьёт боекомплект…
Меня комэск пока у штаба пилит
Давя цензурой прущий интеллект.

Задачу ставит вроде бы простую,
А я жую сухарик втихаря.
Слетать никак нельзя нам в бой впустую
Шестнадцатого ночью, декабря.

Сплошной по нам огонь ведут зенитки
У Чудово пришлось зайти на круг.
Бельё промокло кажется до нитки
И в мыслях жутко крутится – а вдруг?

Внизу колонна тянется по трассе
И нету вражьей технике конца.
Полсотни танков в общей этой массе
И зверь, как говорится на ловца.

Семён кричит: - Огонь под фюзеляжем
Туши, туши, давай крутой вираж!
 - Сейчас, браток, на левый курс мы ляжем
Собьём его, как учит инструктаж.

Но пламя всё же кажется сильнее
Назар орёт : - Когда начнём бомбить?
Даю штурвал теперь чуть-чуть правее
И к цели начинаю заходить.

Кладёт наш штурман бомбы так, как надо
Спустить успели весь боезапас.
В огонь загнали танков немцев стадо
Набив ему и профиль, и анфас.

Дрожит Пе-два, салон затянут дымом.
Устроил нам сто-пятый страшный вой!
Понятно, что в ближайшем обозримом
Зайдём мы на последний боевой!

- Ну что, Иван, слабо нам как Гастелло?
Ещё ведь цел колонны немцев хвост.
Дрожит Пе-два, но твёрдо держит тело
От мозга не сгибающийся мост.

- Прощай Назар, Семён. Прощайте, братцы!
Руками крепко мокрый сжав штурвал,
Пусть нам троим едва совсем за двадцать,
Но свой в бою мы этом правим бал.

Не слышен крик, не слышно больше мата
И вряд ли враг поступок наш поймёт.
Ведь то, что нам, советским людям свято –
До фрицев однозначно не дойдёт!