Баллада о дедовом ружье

Конкурсный рифмованный вариант.


Поспешу я вам поведать незатейливый сюжет.
Я стрелял в родного деда в семь своих неполных лет.

Дед любил в избу по пьяни завалиться в сапогах.
Он разлёгся на диване, перегаром дом пропах.
С перепоя лупит бабку, бьёт нещадно, просто так.
Ухмыляясь криво, гадко, утром буркнет: "Был дурак!"
Бабке что — простит любого, отболеет, отдрожит.
Печка, дом, свинья, корова. Ну, бывает... Лют мужик.
Трезвый — добрый. Врач от Бога. И зашьёт, и удалит.
Ночью вызов — он в дорогу, старый сельский "айболит".

Мне, мальчишке, бабку жалко, я-то вижу синяки.
Поломал об деда палку, дед хохочет: "Внук, секи!
С пионеру мало толку!" Ну, давай, покличь беду...
Из сеней тяну двустволку, супротив на стул кладу.
На курки, потом на спуски — жму, горячкою объят,
деревенский парень русский... И кричу: "Подохни, гад!"

... Бегал дед, ругался "дрянью". Хмель как сдуло, был скандал.
Хорошо, что он "жаканы" из стволов допрежь достал.

И — допился, тихо спятил. Став дурён и диковат,
волком зыркал дед с кровати. Увезли в психинтернат.
Я, давно студент, заехал с бабкой в дедову "юдоль".
В доме скорби не до смеха. Крики, вопли, вонь да боль.
Бабка еле углядела: "Лёня! Ты ли?" Ох да ах!
Под пижамой деда тело всё в лиловых синяках.
Отмолив, едва отняли да в деревню увезли —
без одежды, в одеяле. Помню — осень, журавли...   

... Бабка маялась полгода. Мучил дед её, мыча,
неподъёмный, как колода. Сердобольна — получай!
Леденил вопрос мне душу, долго мучил, потаён:
"Может, было б деду лучше позабыть в стволе патрон?"
Спьяну как-то ляпнул, помню: "На хрена такая жизнь?"
Дед захныкал, как ребёнок, заелозил, заблажил.
Покопался я в чулане, "тулку" старую нашёл,
отыскались и "жаканы", по заряду в каждый ствол.
Выждал — бабке знать негоже — и принёс тайком: "Твоё?"
Гладит дед ладонью ложе, ухватившись за цевьё...

Нет обещанного рая. Главный пастырь глух и нем.
"Почему, одних карая, создаёшь проблемы всем?
Ты за что, Господь великий, нас мытаришь без суда?"
Но молчат во мраке лики. С неба падает звезда.

Плачет дед, себя жалея. Обниму: "Давай, живи!"
Жжёт в груди — и в самом деле, сердце рвётся от любви.
Пачкать карму нет резона. С внуком, дед, не повезло.
... От греха тогда патроны поменял я на бухло.
А потом ружьё пристроил. Зимним утром помер дед.
Бабушка жила вдовою тридцать восемь долгих лет.

Мой читатель, ты обманут? Зря ты крови ждал? Не злись...
Не случилось яркой драмы. Вот такая вышла жизнь...