Рукописи не горят

О вечная любовь!
Опять страдают два.
А может больше их, сердец, что кровоточат.
История времён сурова и права,
Кого-то только годы - обесточат.

И что я вижу вновь? Хотя опять о том,
Что будоражит мир не умолкая.
Опять сойдут с ума, опять покинут дом,
Любовники от края и без края.

Я повидало всё! Мой желтоватый лик,
 И красным становился от смущенья.
Трагедии и страсть, я ко всему привык,
И к людям нет пустого осужденья.

О чём же я сейчас? Что поводом простым,
Мне служит, для рассказа, что чудесен.
Любовный классицизм, мог стать бы золотым,
Примером Мастер! Мне он интересен.

Давно глядя в окно и требуя огня,
Своим строкам и пламенному духу.
Он создавал роман! Используя меня,
Затмив мирок, и легкую разруху.

Забыв всего себя. Ершалаим, кругом!
В его глазах, походке и сознаньи.
Наполнилась душа, переполняя дом,
До жаркого песка, до осязанья.

И вот уже почти! Сошёл с ума! Пропал!
Затравленный, замученный, цензурой.
Увидел он её! И жизнью воспылал,
Душой её и страстью и фигурой.

И проводил себя всего в небытиё,
И наслаждался ей без всякой меры.
Пропавший МОССАЛИТ, унылое нытьё,
Приобрело ничтожные размеры.

И вот уже вдвоём и вот уже одни,
И можно бы закрыть главу романа.
Но вот она ушла, и покатились дни,
Вопрос жилья! О скопище обмана!

Донос один, опять, ещё донос,
И снова, до итоговой отметки.
Палата, коридор, лечение, поднос,
Халаты, одиночество, таблетки.

И снова, этот взгляд. Оставлен и забыт,
И брошен и не брошен в одночасье.
И вот уже мой лик вопросами изрыт,
И взглядами его, Ну где ты счастье?

Покой? Покоя нет! И Маргарита где?
Иешуа, спаситель!  Не поможет.
И вороньё кружит! Кружит оно везде,
Тоска меня пугает, просто гложет.

Так думал он опять, Она же между тем,
Искала выход и его родного.
И оседлав метлу, пожертвовала всем,
Ни выбирая ни чего иного.

И вот её глаза, Теперь горят огнём,
Летит, шумит! Я просто освещаю.
Мы с нею от души немножечко шумнём!
Совсем немного, я вам обещаю!

Потоп, чуть-чуть пожар, и мы опять летим,
Поля и реки пролетая спешно.
Мир после городов прекрасно нелюдим!
А вот он и Шабаш! Опять успешно.

Посадка! На свинье служанка подоспев,
Поёт моей Марго, восторженную оду.
И ведьмы в хоровод сошлись и на распев,
Приветствуют Царицу и свободу!

Да! Вот уж скоро бал! И Воланд и Фагот,
И множество господ! Покойных много!
И поцелуев тьма и лиц круговорот,
Их проводить скорей бы до порога.

;Всего не перечесть и всех не перебрать,
Душители, убийцы, просто люди!
Я вижу страшно ей, К чему мне привирать,
Бокал вина подали уж на блюде.

Всё для него! Восторг! И Браво и Ура!
Эмоции! Как-будто от прилива.
И жизнь отдав в замен, Суровая игра,
Марго опять, восторженно счастлива!

И просьбу слышу я;, Конечно об одном,
Ей Мастера подай! Другое не награда!
Я загляну на миг, к умалишённым в дом,
Прощается с Бездомным, вот отрада.

Опять её рука, холодная, как сталь,
И верит и не верит, просто чудо.
Вернулся к ней одной и ни чего не жаль,
Горячка отступила, как простуда.

И хочется опять восторженно творить,
; И буквы  в ряд, и мыслей миллионы.
А может просто сжечь, ведь хочется любить,
Перевернуть основы и  законы.

И будет только он! Любимый нежный взгляд,
Пусть Азазелло поит своим зельем.
А почему они, нетленны? Не горят!
И смерть легка, не тяготит похмельем.

Я вижу вся и  всё и ко всему привык,
Любовь и смерть и радости и горе.
Кто говорит, что нет любви? Долой язык,
И утопите тело в лунном море.