Непонятный

К бесспорным трём, почерпнутым извне:
Дом, дерево и появленье сына –
Иные ставил цели муж себе,
То, что непросто, но осуществимо.
Купив бычка породы герефорд,
Решил: «Тот будет в стаде всех крупнее».
И вырастил.
Огромной бычьей шеей и грудой мышц
Был муж безмерно горд.

Наперекор изогнутым рогам
Бык вырос удивительно спокойным.
Муж ласково чесал его бока,
Пока тот пил подставленное пойло.
Муж знал: пора. Но заколоть не мог.
Сказал жене, что занят на работе,
Но что договорился,
И к субботе колоть быка подъедет паренёк.

Подъехал.
Из машины доставал
Топор, ножи, верёвки и точило.
Как смертный зрит в магический кристалл,
Она его движения следила.
Помладше б чуть – годился б в сыновья.
Холодный взгляд. Тугая гибкость тела.
Пугающе нездешний
 – До предела,
Который ей постичь пока нельзя.

На длинной палке закреплённый нож –
Смертельная неотвратимость стали.
«Когда копьём ты этим в сердце бьёшь,
На миг, наверно, глаз не закрываешь», -
Подумала,
Но не сказала вслух.
Сменил одежду за машинной дверью.
«Что б ни надел, я смертью пахну зверю», -
И голос у него нездешнее глух.

К финалу объявился «коммерсант».
Расплачиваясь,
«Да, - сказал, - махина.
Крупней пока ещё не закупал».
Потом ему:
«Один валил? Не хило».
Заметила: кольнул усмешкой он,
Как будто: «Вы, и бык, и всё – пустое».
С досадою: «Да что же ты такое?»
Она до ночи думала о нём.

А через год другого муж быка
(Обычного, которого не жалко)
Спокойно сам колол и продавал,
Спокойно вывозил кишки на свалку.
Отмыв с рук кровь, спокойно кофе пил
И с прошлогодним сравнивал по весу.
Не с жадности, не ради интересу,
А потому что он того любил.

- Ты знаешь, бык тогда сорвал петлю.
  Взревел так страшно. На меня рогами.
  На месте, растерявшись, я стою,
  Что делать и куда бежать, не знаю.
  Он ведь всегда таким спокойным был.
  Спасибо парню.
  Тот не растерялся:
  Толкнув меня в ворота, вмиг забрался
  На яслей край, верёвку захватил
  И затянул.

- Да, ласковый бычок.
  Брёл рядышком и в стадо, и со стада.
  Я сам тогда его убить не смог,
  Хотя на то и рос.
  Затем и надо.
И замолчали.
Вспомнила ещё
Его глаза – без теплоты, без страха.
И как полынной горечью с размаха
Её тогда в воротах обожгло.

- Тебе нужда в мужские лезть дела?
  Долазишься.
- Пока все беды мимо…
  Я парня до сих пор не поняла.
  Какой-то…
  Будто из другого мира.
- Поддели б рогом – охладила б пыл.
  Там, что ни говори, бычок исправный.
  А парень тот повесился недавно.
  Какой-то, правда, непонятный был.