Обретение

Тому, кто нервы в узел завязал,
чтоб не мигнуть под градом из ударов
судьбы, я б всё на свете рассказал,
не убоясь отмщенья или кары

за тяжесть слов.
Обычные дела,
что в суете идей сжигают первых,
рискнувших выткать время из стекла,
упрятанного в памяти резервы,

по сути лживы.
Правильный мотив
ещё не гарантирует успеха,
пусть даже мир, что тот локомотив,
летит вперёд, не зная, где помеха,

а где латентный въезд в одну из домн
гиганта неземной металлургии.
За тишиной упрятан новый гром,
а в мертвецах шевелятся живые,

пытаясь вычесть предков из толпы,
что ожидает, сетуя с досады
на четкий контур узенькой тропы
к закрытой кассе собственного ада,

прощений свыше.
Тот, кто небо жёг,
приобретал в непонятом искусстве
богатство красок, искренности слог
и боль напрасно принятого чувства

к набору воль.
Расхожая молва
перевернула лодку представленья
о том, что нам является сперва,
за миг до счастья нового явленья.

И всем пришлось спасать надежды вплавь,
едва не бросив правду надувную
на полпути.
Фантазии и явь
сплелись в ветрах, что к вечеру подуют

и там, где ждут, и там, где всё в пыли
столь бесполезных нынче поворотов
в пределах страхом скрученной петли
на шее мира.
Мной рождённый кто-то

посетовал на перечень разлук
и крайне небогатое наследство
из окаймленных рифмой, белых мук,
как противозачаточного средства

в сношеньях с внешней, лунной стороной,
что хоть была не щедрой  на соблазны,
но, как-то вдруг увлёкшись юным мной,
предстала до тоски однообразной.

А дальше всё: молчание, вокзал,
и я машу с улыбкою из бара
тому, кто нервы в узел завязал,
чтоб не мигнуть под градом из ударов

судьбы...