Журавушка

Знавала я девочку одну. Звали её Майкой. Вот как родилась в мае, так и назвали родители, долго не раздумывая. Красавицей Майку не назовёшь. Кожа смуглая, нос курносый, волосы тёмные, в косички заплетённые. Неказистая, угловатая, ростиком маленькая, "гадкий утёнок" одним словом. Вот только глаза у неё были необыкновенные. Огромные, тёмно-карие глаза казалось могли вместить в себя весь мир, и горела в них всегда  какая-то искра Божья. Может так Господь решил компенсировать Майке все остальные недостатки?! Всё-то ей было интересно. Как маленький кутёнок, только открывший глаза, изучала она окружающий её мир. Столько было в ней искренности, любви и доверчивости, что не замечала она язвительных шуточек, отпускаемых в её сторону деревенскими. Дразнили часто, изгаляясь то над внешностью, то над именем её. Бывало улыбнётся в ответ, махнёт рукой и ну бежать туда, где кого-то другого обижают незаслуженно. Ростом и красотой Майка не вышла, зато сердце у неё большое было. Силушки правда ещё не было, поэтому частенько домой проходила в синяках, да ссадинах. Всплеснёт мать руками: "Где ж тебя носило? Кто ж тебя так?". А она в ответ: "Не волнуйся мама, некому меня обижать, свои же все. Домой бежала, за кочку зацепилась, вот и упала."
Меж тем Майка взрослела. Вот уже и первый школьный звонок. Белые банты, белый кружевной фартучек, ранец за плечами, а в ранце, как полагается, букварь. Мама смотрит на дочь, любуется. Вот оно - Майкино счастье. Учиться Майке нравилось. Видать Бог и умом не обидел. Только жалко ей было литературных героев с горькой их литературной судьбой. Вот и плакала она от обиды, что помочь им не может, поддержать их в трудную минуту. И открывался ей мир другой стороной, невыносимо жестокой для Майкиного сердца. Вот и придумала она себе такую игру: переписывать сюжет всякого печального произведения. И становились в них злые - добрыми, обстоятельства менялись в лучшую сторону и заканчивалось всё хеппи-эндом. Тогда и Майка веселела, счастливая ходила.
Бывало книжку под мышку, и ну бежать вприпрыжку в берёзовую рощу. Там у неё подружка была - берёзка плакучая у затерянного в лесу заросшего пруда. Вот ей Майка и перечитывала переписанные ею грустные сочинения известных классиков. А надо сказать не одна Майка облюбовала это место. Стали прилетать туда журавли. Майка с удовольствием их подкармливала, так и подружились. Сидит бывало Майка под берёзой, читает вслух, а журавли возле берега по воде ходят, всякую мелкоту из воды вытаскивают, кормятся. Головой внимательно так покручивают периодически, дескать слушаем, читай, читай. А то подожмут одну ногу и стоят, не шелохнуться даже, слушают внимательно.
А как солнце закатываться начинало, Майка подхватывалась и со всех ног бежала домой, а то мама волноваться будет.
В один из таких вечеров, выбегала Майка уже из леса, как вдруг ухнул раскатистый выстрел и вспугнув птиц с веток, сбросил на землю немного листвы с деревьев. Раздался крик-всхлип журавлиный, короткий как выстрел. Сжалось Майкино сердце и круто развернувшись, она побежала назад. На воде у брега пруда распластался раненый журавль. Он не мог взлететь и только тихо всхлипывал и звал Майку на помощь. Был слышен лай обезумевших от охоты собак, чуявших запах крови и близкую добычу. Майка решительно прыгнула в воду и накрыв собою журавля замерла в ужасе. Из леса вырвались два разъярённых пса и бросились к Майке, укрывшей собой журавля. Она изо вех сил закричала и ещё больше прижалась к журавлю. И тут сознание покинуло её.
Очнулась Майка, когда чьи-то родные и тёплые руки выносили её из леса, нежно прижимая к груди. Майка приподняла голову: "Папа... Журавушка жив?" По щеке отца текла скупая мужская слеза: "Жив, жив, моё солнышко."
Когда Майка выздоровела и оправилась от пережитого ей шока, узнала она выпавшую из её сознания часть приключившейся с ней истории. Когда она не вернулась во время домой и в деревне услышали выстрелы, забеспокоился отец и побежал скорее туда, где его дочка любила посидеть у заброшенного пруда. А в этот момент охотники услышали душераздирающий Майкин крик и сразу гаркнули команду собакам: "Назад, не трогать". Поэтому и не тронули собаки Майку. А тут и отец подоспел с мужиками деревенскими. Вытащили и Майку, и журавушку раненого.
Журавля тоже вылечили. И жил он у Майки до осени. Рана зажила, и в сентябре, когда Майка пошла в школу, встал Журка на крыло и сделав над их домом круг почёта направился к своей стае, а затем с ней и в тёплые края. Но каждую весну Журка возвращался обратно и уже не один кружил порой над домом Майки, иногда спускался во двор и клал голову на подставленные Майкины ладони.
А Майку с тех пор в деревне, как сговорились, стали называть Журавушкой. И историю эту рассказывая приезжим людям, всегда добавляли "наша Журавушка". И звучали эти слова так ласково и столько любви в них было заложено к этой удивительной маленькой нескладной девочке с большой душой прекрасного человека. Вот вам и хеппи-энд.
21.06.2020