Друг...

Вот оно! И дошло до смешного:
Отходную печалям трубя,
Я услышал проклятое слово,
И услышал его от тебя.

Вроде, нет в нём ни злых интонаций,
Ни отравленной ложью воды,
Только сразу закончились танцы,
Только жизнь превращается в дым.

Это траур по хрупкой надежде,
Это в грудь раскалённый свинец,
И уже не успеет, как прежде,
До весны затянуться рубец.

Это та ледяная заноза,
О которую в жаркие дни
Разбивались стеклянные грёзы,
Не учуяв простой западни.

Это словно в попытке сберечь их
Окунуть с головой в кислоту,
А потом, исцеляя увечья,
Бинтовать простынями мечту.

Вот и всё. И дыхание спёрла
Ядовитой обиды змея.
Я насытился этим по горло,
По кадык своего бытия.

И прошу тебя снова и снова,
Дорогая моя визави,
Растопчи же напрасное слово!
Не зови меня так, не зови!

Слышишь запах любви и асбеста?
Я с тем словом в огонь упаду --
Для него заготовлено место
В моём личном кромешном аду.

И сквозь облако жертвенных специй
Посмотрю на кипящую гарь:
Занялось ли махровое сердце,
Принесённое мной на алтарь?

Нет. И жертва моя бесполезна.
Не боится то слово огня --
Это сплав доброты и железа.
Термин ласковый, прочь от меня!

Раньше было бы море оваций,
А теперь и понять-то не смог:
То ли плакать мне, то ли смеяться,
Сочиняя себе некролог...

Вроде, нет ничего в нём плохого,
Но шевелится иней в груди.
Уходи, ненавистное слово!
Уходи, уходи, уходи!