Глава пятая

1.

Как кривопутки ни плелися,
зловредную являя прыть, –
настало нашему Улиссу
и к Собакевичу прибыть.

2.

(В пути – он наблюдал методу
проблем решенья на Руси,
сшибясь с коляской встречной сходу, –
без жертв, по счастью, Dieu merci:

3.

сбежался люд, – мол, не сплошаем,
лошадок мигом разведём! –
и вечные Митяй с Миняем
садились без толку верхом...

4.

И про себя шепнул наш витязь,
довольно умный человек:
мол, вы, друзья, как ни садитесь –
вам не решить проблем вовек.)

5.

Михал Семёныч Собакевич
имел недюжинный хребет;
не ведал никакую немочь,
хоть прожил сорок с лишком лет;

6.

он всё в упористом порядке
в своей деревне содержал;
всё было крепко, без пошатки;
без блеску, да, – так ведь не бал...

7.

В делах надежён был и хваток,
а с мужиками – справедлив;
имелся, правда, недостаток, –
он как Зоил был злоречив.

8.

Но впрямь порок ли это, впрочем?
Без критики за всякий грех –
чиновник дерзок и порочен,
а Собакевич знал их всех:

9.

«Мошенников там целый ворох,
что ни разбойник, то масон;
оди;н приличный, – в прокурорах,
но, entre nous, свинья и он.»

10.

Жена его – не то чтоб чванна,
но авантажна, так сказать;
звать – Феодулия Иванна;
хозяйка – чудная, вся в мать.

11.

«Прошу к столу», – она позвала;
мужчины – взяли по одной
и закусили для начала
соленьями и ветчиной.

12.

«Ах, душенька, – сказал хозяин, –
а щи сегодня хороши!»
И к щам взял кус – почти бескраен,
в размере широты души –

13.

известной в наших весях «няни»
(эх, сам отведал бы такой!) –
шпигованной кишки бараньей,
с мозгами, гречей и мукой;

14.

затем был бок бараний с кашей,
который наши едоки
до крошки съели, жир стекавший
стерев салфеткой со щеки;

15.

затем – пойди соври, что мелки –
ватрушки, – каждая из них
не умещалась на тарелке
(но это, впрочем, лестный штрих);

16.

затем – индюк в размер телёнка,
набитый, как ему и след,
яйцом, и рисом, и печёнкой...
И этим кончился обед.

17.

«Ну вот, – сказал хозяин, – славно!
А устриц всяческих haut-go;t,
лягушек, фрикасе отравных –
я даже видеть не могу!»

18.

В гостиной подали варенье
из редьки, сваренной в меду,
и тут-то гость завёл в смущенье
туманно речь про ерунду:

19.

на чём помещик богатеет
и че;м живет, и почему,
когда простой продукт имеет,
не нужно мёртвых душ ему...

20.

Но Собакевич – дока тоже;
он молвил, без гримас и драм:
«Вам нужно мёртвых душ? Ну что же,
я самых лучших вам продам:

21.

вот вам Михеев, – эх, каретник!
рессорных бричек виртуоз,
а что запойный – это сплетни!
уснул в сугробе и замёрз;

22.

Степан по кличке Пробка, – плотник,
был росту трёх аршин с вершком;
печник Милушкин, – ох, работник!
и нрава трезвого притом;

23.

Максим Телятников, сапожник,
хмельного в рот не брал, ей-ей;
иль вот ещё – купец-оброшник
Сорокоплёхин Еремей...»

24.

И Чичиков, прослушав чинно,
како;й всё справный был народ,
за душу дал по два с полтиной,
и 25 рублей вперёд.

25.

Насчет формальностей: срядились
быть завтра в городе вдвоём...
И – в путь! Пусть он – тяжёл, извилист,
но и удачи ждут на нём:

26.

от Собакевича узналось,
что рядом тут, в пяти верстах,
помещик Плюшкин, скряжный малость,
имение расстроил в прах;

27.

и крепостные с укоризной
(признаться, я и сам не рад,
да уж оставим эвфемизмы)
его прозвали – «драный зад».