Много было музыки в гармошке

Как ножищи топали и ножки!
Бабы драли глотки, голося.
Много было музыки в гармошке,
Вылилась она, похоже, вся.

Излилась и через щели пола
В тёмное подполье утекла.
Там спокойней,
там храню засолы
В банках трёхлитровых из стекла.

Вот она лежит, моя гармошка,
Пусто в ней, мелодий нет в мехах.
Прорастает в подполе картошка,
Месяц март, а я сижу в пимах.

Режу хлеб на старенькой клеёнке.
В зеркальце взглянул: «Ну и мурло...»
Тихо доживаю век в избёнке,
Счастье тут бывало, да ушло.

Снег последний падает на крышу.
Крошки хлеба соберу в ладонь.
«Ты, Подгорна,
ты, Подгорна...», - слышу,
Но молчит, усопшая, гармонь.

Я давно ушам своим не верю,
А глазам-то веришь? Иногда.
Буду зубы из железа щерить,
Бормотать:
«Вот были песни, да...»

Баночку открыл - дух помидорный.
Сам себе сто грамм подал к столу.
Донеслось откуда: «На Подгорной
Пиджачок я в клетку расстелю»?

Слушаю, хотя ушам не верю.
Март, а за окном белым-бело.
Снег последний.
Холод из-под двери.
На себя взглянул: «Ну и мурло...»