Нарииру и человек в хайку

Теория

О принципе «нарииру» я узнала благодаря лекции японской поэтессы Икэды Луны (родилась 18 ноября 1976 года), которую пригласили в Россию во время проведения 8-го Международного конкурса хайку на русском языке. Лекция называлась «Чему Сюсон научился у Басё».

В японском языке есть глагол «нарикиру», именно это слово, как правило, используют в повседневной речи в значении перевоплощения в кого-то, вхождения в роль, соединения. Так, например, актёр входит в роль и соединяется с этой ролью, забывая о своём «я», или человек в результате продвижения по службе или удачного брака получает более высокий социальный статус и словно «превращается» в другого человека, забывая себя прежнего и свои невзгоды.

В поэтической речи используют другой глагол – «нарииру». В качестве принципа поэтики хайку нарииру не утрачивает значения перевоплощения, превращения в кого-то или во что-то, соединения, но получает дополнительные оттенки. Мацуо Басё говорил, что сосне нужно учиться у сосны, а бамбуку – у бамбука, что нужно проникать в предмет, чтобы постичь его суть, и тогда можно написать настоящее стихотворение. Здесь важна предельная искренность, естественность, открытость предмету, знания же, представления человека не так важны, наоборот, они могут помешать этому постижению. «Моно-ни иру» – термин, означающий проникновение в предмет для того, чтобы научиться чувствовать его внутреннюю суть.

При этом поэт не забывает о собственном «я», используя принцип нарииру. Если «нарикиру» подразумевает стирание человеческого «я» для объединения с объектом, то нарииру позволяет поэту сохранить самого себя при создании стихотворения. Другой поэт, Масаока Сики, считал, что тема хайку – это «поэт и его пейзаж», а целью произведений в данном жанре является создание образов, связанных со сменой времён года, образов «человеческих» и «данных небом». Ученик Масаока Сики, поэт Такахама Кёси (1874-1959), говорил, что на поверхности хайку – образы природы, а не чувства, однако чувства поэта, скрытые в глубине, проступают на поверхности «влагой, звуками, мелодией». Таким образом, невозможно исключить «человеческое» из хайку, лишить поэта авторского «я», поскольку без человека момент остался бы просто моментом и не стал «моментом хайку».

Поэт Като Сюсон (1905-1993) подчеркивает, что на творчество Басё повлияли странствия и периоды отшельничества. В ту эпоху, когда Басё отправлялся в путешествие, была велика вероятность не вернуться, погибнуть в пути. И тем ценнее становилась жизнь во всех её проявлениях, тем больший трепет вызывала встреча с объектом природы, травинкой, бабочкой, цветком или другим человеком. «Болезненное осознание собственной смерти» – вот что ещё включает в себя принцип нарииру. И это осознание собственной смерти даёт смелость открыться жизни, а также проявить чуткость к другим живым существам и явлениям природы, поскольку их жизнь столь же хрупка, как жизнь человека, и они, подобно человеку, тоже одиноки в своём «странствии».

Есть два принципа поэтики хайку, которые, совместно с принципом нарииру, помогают создать стихотворение, где присутствие человека неявно, но ощутимо, и ощутимо сочувствие, которое поэт испытывает к объекту своего стихотворения. Это принципы хосоми и сиори. Хосоми – это утончённость, тонкость, ломкость, глубина проникновения в суть явлений, а также внимание к чему-то, на первый взгляд, незначительному, к чему-то слабому, беспомощному, беззащитному. Принцип хосоми побуждает вглядеться в нечто малое, скромное, трогательное и порождает в сердце человека сочувствие.

Принцип сиори многозначен: это гибкость в выборе слов, это печаль и сострадание к объектам в хайку, а также, по словам российского япониста и переводчика Е. М. Дьяконовой, это «состояние духовной сосредоточенности, необходимое для постижения глубинного смысла явлений». Если хосоми проявляется в замысле стихотворения, то сиори – часть ассоциативного подтекста, недосказанности ёдзё. Поэт, следуя принципу сиори, выбирает слова так, чтобы они не «давили на жалость» читателя, но создавали атмосферу, где чувство меланхолии, печали и сострадания к объекту стихотворения возникали бы сами собой, в этом заключается «гибкость» сиори. Духовная сосредоточенность, как один из аспектов сиори, роднит этот принцип с нарииру тем, что человек, сосредоточившись на предмете, словно забывает о себе, однако остаётся самим собой и вкладывает чувство в произведение.

Исходя из вышесказанного, хочу привести примеры того, как принципы нарииру, хосоми и сиори помогают писать хайку на русском языке. Как в предыдущей статье, примерами станут мои стихи.

Практика

Мне ещё не приходилось видеть светлячка воочию, только на фотографиях или в сюжетах, посвящённых природе. Конечно же, я прочитала много хайку о светлячках, и мне очень хотелось создать что-то своё. Почти все стихи я пишу, исходя из личного опыта, увиденного или услышанного непосредственно, но в ситуации со светлячком получилось иначе. Я увидела фотографию, где светлячок ночью сидит на травинке, и она очень тронула меня. Тронула настолько, что я захотела «стать светлячком», подобно тому, как Като Сюсон становился листвой в своём хайку, а Икэда Луна – ракушкой.

звёздная ночь
на травинке качается
светлячок

Светлячок в Японии – это киго, «сезонное слово», обозначающее лето. Есть такая народная забава – ловля светлячков. Ещё светлячок ассоциируется с любовными чувствами, а также с душами умерших и потусторонним миром. Однако если последовать совету Басё и оставить все знания о светлячках, об их символике, то получится простая и трогательная картина. Маленькое светящееся насекомое сидит на травинке, которая качается от ветра, над ним – звёздное небо, а где-то ради забавы ловят других светлячков. Далёкое звёздное небо и хрупкое, мимолётное, земное – жизнь светлячка. Так в этом стихотворении звучит принцип хосоми, а также другой, очень важный принцип поэтики хайку – фуэки-рюко, «неизменное изменчивое», «вечное в текущем».

Следующие два примера основаны на непосредственном опыте и больше проявляют принцип сиори, нежели хосоми, в совокупности с принципом нарииру.

дождливые дни
свернулся в углу подъезда
кленовый лист

Этот лист я наблюдала несколько дней подряд, может, и несколько недель. Уборщик почему-то забыл вымести его, поэтому он так и остался лежать в углу подъезда. Как человек, потерявший дом, он нашёл случайный приют, свернулся и «уснул», засыхая. Тихое, печальное увядание вдали от дождей, от земли и других листьев. Стать этим кленовым листом – почувствовать холод, зябкость, покинутость и отрешённость, смирение со своей судьбой, которая неизбежна, как смена времён года.

этот ветер промозглый
обнажённые
ветви боярышника

Тот момент, когда ветер поздней осени пробирает до костей... Если взглянуть на старый боярышник, то его ветви напоминают сучковатые руки человека с ярко выраженными «суставами», и весь стан дерева создаёт ощущение сильного, сухощавого, крепкого, но одинокого и практически беззащитного человека, стойко выдерживающего порывы ветра, а также это дерево, лишённое листьев, отдалённо напоминает скелет. Желание стать обнажённым боярышником на промозглом ветру чем-то подобно желанию уйти осенью в открытое поле. Здесь принцип нарииру помогает глубоко проникнуть в предмет и соединиться с ним.

звёзды после дождя
сверчок в саду
теперь не один

Сверчок в Японии – киго осени, а также покровитель и охранник домашнего очага. Кроме того, существует легенда, согласно которой сверчок, оставшийся без пары, погибает в одиночестве. В Японии существует храм Судзумуси-дэра – «Храм Сверчков». В окрестностях храма, в здании храма обитает множество сверчков – судзумуси. В этот храм приходят люди, чтобы помолиться об обретении возлюбленного или возлюбленной, а также о счастье в своей нынешней любви.

Но этого сверчка я услышала не в Японии, а в России, в начале осени, когда кончился дождь, и я выглянула в сад из окна дачного дома. В тот момент я всем сердцем ощутила одиночество сверчка, услышав его песню, и сама стала им. Я вышла в сад, слушала его песню и смотрела на звёзды, которые появились после дождя... Так, посредством принципов хосоми, сиори и нарииру, не привнося в момент ничего лишнего и «личного» в негативном значении этого слова, хайдзин создаёт стихотворение, наполненное эмоциями, чувствами, где есть «поэт и его пейзаж», есть соединение поэта с объектом, и где больше нет страха смерти и нет одиночества.

«Нарикиру» – когда человек, действуя, не оставляет ничего «своего», от себя. «Нарииру» – когда человек остаётся, живёт и творит, не теряя собственного «я». «Болезненное осознание собственной смерти» – один из важнейших нюансов принципа нарииру и способности человека глубоко проникать в предмет. Осознавая свою смерть, человек начинает больше ценить жизнь, её мгновения, которые затем становятся «мгновениями хайку». В таком значении принцип нарииру – это желание человека продолжать жить в созвучии с природой, в единении с ней, не побояться и стать, в момент создания хайку, качающимся на травинке светлячком.