Да будет так во веки веков!..

Поэтический эпилог к фильму Никиты Михалкова "Двенадцать"...



Он ни в чём не хотел сознаваться, несмотря на весомость улик.
Их же было всего лишь двенадцать, но весь мир был зависим от них.

Приговор выносился суровый: двадцать лет – как пожизненный срок.
И они были, в общем, готовы подписать приговорный листок.

Суд собрался листочком бумажным чью-то жизнь, словно каплю, смахнуть,
но внезапно один из присяжных предложил на вещдоки взглянуть.

Остальные одиннадцать стали в один голос его убеждать.
Дескать, что мы, ножей не видали? Дескать, нечего время терять!

«Ну, давай поскорее подпишем и по рюмкам коньяк разольём.
От усталости мы еле дышим». Но упрямец стоял на своём.

Он твердил, что привычку имеет доверять только лично себе
и что много неясностей в деле и превратностей всяких в судьбе,
и что рану глубокую можно нанести лишь особым ножом,
что эксперты ошиблись, возможно, и что труп нашли за гаражом…

Суд присяжных был глух к убежденьям. Неприязненных взглядов обстрел
ощущал он, но всё же сомненья отогнать от себя не умел.

Кто-то тихо шипел: «Очевидно, парень вовсе лишился ума».
Кто-то буркнул угрюмо: «Обидно! Провались ты! Упрямый Фома!
Опоздал я на праздничный ужин! Шеф мне это вовек не простит!
Тамада ему очень был нужен! Без меня теперь стол загрустит».

Страсти в комнате всё накалялись: кто зубами скрипел, кто кричал.
Десять злобились и бесновались, а один напряжённо молчал.
Посмотрев на упрямца сурово, перед ними он встал во весь рост
и размеренно, слово за словом лаконичную речь произнёс:
«Торопиться нам с вами негоже. Вот что я, господа, вам скажу:
приговор я, скорей всего, тоже с кондачка вот так не подпишу».

Кто-то крикнул в ответ ему: «Хватит! Не коси под Иисуса Христа!
Вам бы время хоть как-то потратить! А у нас его нет ни шута!»

И стоявший внезапно опешил, получив этот грубый упрёк,
помолчал и сказал тихо: «Грешен... Как забыть-то об этом я мог?
И не надо нам с вами ругаться. Аналогия очень проста:
их тогда было тоже двенадцать, в тот четверг за столом у Христа».
Он вздохнул тяжело и устало, скособочился как-то весь, сел.
И такое молчанье настало, будто в комнату ангел влетел.

А потом встал мужчина высокий – тот, который всех громче кричал,
и сказал: «Пусть дадут нам вещдоки! Что ж, вернёмся к началу начал…»