Встаю-встаю я с прытью не похабной...

Не отдохнуть во сне душой.
Спросонок грешный, но манимый
Примером святости чужой,
Рисуюсь в зеркале той миной,

Что и лицом назвать – ой-ой!..
А жизнь предстала где-то мирной,
Невозмутимо-хуторной,
Хотя на бой неутомимой.
 
По всем сулящим нимб утрам
Встаю я с прытью не похабной,
Иду по пройденным путям,
Ищу знакомые мне грабли.

Лихой бы крови лишний литр!
Любви. И ревности – в нагрузку.
Но Рок поставил целью флирт,
Для чувств игривых дал натруску.

Про пик инстинкта, как про вздор,
Не стану лгать любовной песней.
Давал потребности простор
Избыток силы центробежной.

Я порывался аж с ноги
Путь начинать к любви не божьей.
От увлечения шаги
К любовным играм. Или больше?

Заветным чувством фейерверк
Не даст устроить мне харизма.
Во тьме всё светлое отверг
Из побуждений карьеризма.

«Не съела б душу пустота»! –
Шла на шантаж любовь устало.
Сказал любви я: «Пусть», – а та
Вниз сиганула с пьедестала.

Шипела мне из-за кулис,
Шептала из суфлёрской будки
И прилагался некий приз
К уединенью с ней на сутки.

Она ко мне шла без пуант.
Все чувства страсти с ней – колонной.
Любовью вымощу путь в ад.
Любовью самой приземлённой.

Что конь, что бык всей борозды
Не портят мне… за неименьем.
До чувства светлого расти
Душе предписано знаменьем.

Судачу глупо и бегу
Прочь от любви я, веря вздору:
«Оставьте грубое быку,
Изящный финт – тореадору».

Как Зевс Европу, не стремлюсь
Я сам похитить чувства чьи-то.
Мотаю лишь себе на ус,
Как Аполлоном стать маститым.