Поэту Джону Барулину

Поэт, каких в помине нет,
(И будут ли в грядущем?),
Связавший в рифмах тьму и свет
На благо всем живущим,
Тебе, творящий скорбь слезы
И радостей пожары,
Мой слабый стих, как шум грозы,
Как выход без гитары.
Когда Высокий разливал
Меж скальдов мёд священный,
Ты не молил и не взывал,
Но чтил свой дар бесценный.
И в нужный час, в один из дней,
С колен зимы бесснежной
Ты воспарил, ты стал сильней
В поэзии мятежной.
Судьба не сука, но подчас,
Стервозность так и рвётся;
Очкам не скрыть туманность глаз,
Что мудростью зовётся.
Не думай, что незримый рай
Заждался недотрогу;
Ты нужен здесь, щади, карай,
Пока угоден Богу.
Одним лишь яйцами греметь,
Страдая от иллюзий,
Другим, начертано узреть
Невидимую Люси,
Что с бриллиантами в руках
Летит над облаками,
Таким не ведам ложный страх,
Они живут веками.
Играл Трубач у врат зари,
Шуты сбивали ноги,
Одни попали в буквари,
Другие в некрологи.
Но дерзким эхом прошлых лет,
С предвиденьем в ансамбле,
Творит, парит лихой поэт
В Свинцовом дирижабле.
И помню я, как падал ниц
На копья и на пики,
Как чудо - строки со страниц
Одной неброской книги
Мне жилы, словно провода
Меж брёвен растянули;
Долой все шляпы, господа,
Заходит Джон Барулин  –
Угрюмый зодчий,  весельчак,
Ловец мечты мгновенной,
Поэт, узревший вещий знак,
Скиталец во Вселенной!