Буквы на экране

В тумане пьяном - от вина ль, от слёз? -
плывут цветные тени
чёрно-белых грёз:
миров обманчивых больные очертанья
и пройденных дорог плетенья.
Забытых лиц немые изваянья,
как автострад ночные метеоры,
врываясь в окна опустевших комнат,
пронзают нежилой души просторы,
холодные и тёмные просторы,
да шепчут, угасая, полусонно
людей, давно ушедших, имена,
и в каждом имени - вина.
... и режет мне глаза туман вины негласной.


Печальная красотка записная
вдруг проплывёт бездушным манекеном
по улочке и дом свой променяет
на карамельный блеск чужих витрин.
Так очевиден выбор, что не зная,
мы делаем - дурманом, что по венам
ушедших и грядущих поколений
течёт, судьбой нещадной нас гоняет
по виражам напраслин и кручин
до белой пены, белого каленья.
Плывёт по улочкам полуночного ада
забытый в детстве сломанный журавлик,
растоптанный ботфортами кораблик
из Александровского сада...
... так беспощаден выбор, что не нами...


И множатся безлюдных комнат стаи,
а журавлей убитых косяки
плывут в закатном небе, не дыша,
крылами хладными как будто бы верстая
кровавой летописи том, и медяки
ложатся не спеша
наместо солнца и луны.
Мы все - лгуны,
предатели и воры -
опустошая годы и пространства,
несём с собою злые разговоры
и сказки о добре и постоянстве,
да только ржавчина затворов,
дрожащих на ветру, печальным стоном,
цепей дверных скрипением и звоном
припоминает наши имена
в ненастный час,
а наши времена
пустых притонов
скошенные двери,
как будто бы ещё во что-то веря,
поныне сторожат.
Во что ты веришь, даже не дыша? -
как призрак-пёс, что годы ждал кого-то,
встречая, провожая самолёты, 
окаменел, но продолжал бежать...


Что мне сказать тебе, ушедший друг?
Глотай мои слова, как дым кальяна,
как терпкое, глумливое вино.
Смотри немое, чёрно-белое кино,
разбей свой шар хрустальный,
в котором лишь пейзажи новых вьюг.
Пусть старый сон не новизной разлук -
зальёт нас тёплым, матовым сияньем,
где мы, подобные античным изваяньям,
под небом мраморным лежим вдвоём безгласно,
на дне ладьи широкой и неспешно
плывём в туман беспамятной реки,
всевидящими взорами пронзая
по-зимнему неласковое солнце
периодом полураспада рая,
и цветом, точно ядовитый стронций.
И больше нет ни страха, ни соблазна,      
лишь тёплое касание руки,
лишь грёзы чистые нетрепетно-немы.
... так, будто это вовсе и не мы...


... и режет мне глаза туман вины негласной -
хотелось бы красиво умереть,
но красоту, что набралась в ладонях,
как нищий милостыню, я не удержу...
Пусть больше нет ни страха, ни соблазна,
но тягостно сквозь память лет смотреть:
на старом фото пожелтевшем - молодой я,
на фоне выцветших дорог, где лён и джут
кладбищенских оград столетних.
А старость, старость - вот она! - в усталых сплетнях,
невидимо, но верно бьёт под дых,
глядит чужими лицами родных.
Изрезанные пикселями вереницы лиц
проглочены таймкодами вэб-камер -
отсутствия жестокий блиц
меж тем, кто был, и кто навеки замер,
окаменел и продолжал бежать
туда, где дни нетрепетно-немы,
... так беспощаден выбор, что не нами...
... так, будто это вовсе и не мы...   


Никто, ничто нас больше не спасёт.
Увидел варвар, победил - и всё...
И всё!
А коды наших судеб
давно все расшифрованы
и рассекречены,
и распечатаны
рулонами - 
гнилую рыбу и прокисшее вино
небрежно ими обернув,
пропойца-нищий медленно идёт
домой...

В тумане пьяном - от вина ль, от слёз? -
плывут цветные тени
чёрно-белых грёз:
миров обманчивых больные очертанья
и пройденных дорог плетенья...
А дальше - чёрный непролазный лес.
Окинув взором пустоту небес
и не найдя спасительной там силы,
пусть безымянной, непостижной силы,
которой я готов был уступить,
пожертвовав безверьем, я погиб...
А ты, мой друг, пока в беду не влип,
пока есть за кого дышать и жить,
забудь наш прошлый и напрасный век,
ненужных слов больные излиянья.

Ведь говорил с тобой не человек -
Не я, а только буквы на экране...



<2020>