Баллада о смотрителе маяка

"— Однажды, много лет назад, на холодный сумрачный берег пришел человек, остановился, внимая гулу океана, и сказал: «Нам нужен голос, который кричал бы над морем и предупреждал суда; я сделаю такой голос. Я сделаю голос, подобный всем векам и туманам, которые когда-либо были; он будет как пустая постель с тобой рядом ночь напролет, как безлюдный дом, когда отворяешь дверь, как голые осенние деревья. Голос, подобный птицам, что улетают, крича, на юг, подобный ноябрьскому ветру и прибою у мрачных, угрюмых берегов. Я сделаю голос такой одинокий, что его нельзя не услышать, и всякий, кто его услышит, будет рыдать в душе, и очаги покажутся еще жарче, и люди в далёких городах скажут: «Хорошо, что мы дома». Я сотворю голос и механизм, и нарекут его Ревуном, и всякий, кто его услышит, постигнет тоску вечности и краткость жизни».
Ревун заревел"
Р. Брэдбери "Ревун"

На острове дальнем в плену чёрных вод,
Где море сливается с небом,
Я жил на краю каменистых высот,
Покрытых нетронутым снегом.

Мне пели сирены в ночной тишине,
Сбивал меня ветер с дороги,
Но я выживал даже в сильной волне —
Спасали подводные боги.

Гудели над ухом лихие шторма,
А штиль безмятежным покоем
Сводил одинокого волка с ума,
Влюблённого в буйное море.

И духи погибших в волнах моряков
Летали в телах альбатросов,
Их жизнь продолжалась во веки веков
На этих скалистых утёсах.

Я всё пережил, я сражался с собой,
Безбожно травил свою душу...
О, как же любил просто слушать прибой,
Боялся ту песню нарушить.

И годы спускались на самое дно,
В воде угасал день вчерашний.
Я был одержим злою силой хмельной
И маялся в проклятой башне.

Ступени вели в самый верх старика,
А ноги сводило от боли,
Но каждую ночь яркий свет маяка
Пронзал беспокойное море.

Бывало фонарь еле-еле мерцал
Зимой, сквозь лохматые тучи,
Тогда над волнами ревун завывал
В ночи бесконечной, тягучей.

Ревел мой маяк всем сиренам назло,
Спасал он заблудшие души,
И мне становилось тепло и светло,
Я был для них богом на суше.

Однажды в туман, на сигнал ревуна,
Из самых глубин мирозданья
Вскипела горбатой стеною волна,
Послышалось чьё-то дыханье.

Огромная шея с большой головой,
Как будто из чёрных кораллов,
Висела безмолвно над тёмной водой,
Маячному рёву внимала.

А после раздался рокочущий звук
В пронзительно-жутком миноре.
Чудовище сделало медленный круг
И рухнуло в пенное море.

Сквозь тысячи тысяч холодных веков
Тот голос, как море глубокий,
Поведал мне песню свирепых штормов
Он был, как и я, одинокий.

Мы были повязаны с ним навсегда:
В воде он старел, я на суше,
И только маяк нас сводил иногда,
Смотря в полумрак равнодушно.

Мы оба любили и шли за мечтой,
Мы прятали сердце от горя...
Я в башне холодной обрёл свой покой,
А он — на дне Чёрного моря.

16.06.20.