Свидание с Борисом Рыжим и вторая книга

   Вечером шла от друзей с рукописью второй книги и неожиданно оглянулась. Столько раз была на их остановке, но только теперь мою голову без видимой причины повернули в нужном направлении. Барельеф! С угла дома, с памятной доски, прямо мне в глаза смотрел поэт Борис Рыжий, когда-то живший в этом доме. Оторопь взяла. Здесь? Так близко? Жил по-настоящему? Хотела продолжить путь, но прислушалась к сильному внутреннему зову.
   Вошла в тихий дворик, окруженный огромными тополями, оглянулась, ничего такого не почувствовала и направилась обратно. Вдруг споткнулась на ровном месте. Удержала огромная теплая грудь невидимого мужчины. Подняла глаза – нет никого! Нога болела, но серьезных повреждений не было. Из земли торчал кусок арматуры. Попасть на него – надо умудриться. Остановилась. Произнесла:
   – Боря, почему ты хочешь меня задержать? – Вспомнила, что заходя во двор, сдавило горло от чужой душевной боли, а теперь сдавило снова.
   – Ты хочешь, чтобы я посидела с тобой? – Присела на качели в углу двора. Боль в ноге тут же прошла, как не было ее. Напряжение дня ушло.
   Рассмотрела двор внимательнее, представляя, как маленький ребенок бегает с друзьями, расшибая коленки. Увидела, что огромные тополя надломлены грозами, но их никто не обрезает и они продолжают расти, сражаются за жизнь. Резкие рыдания периодически подступали к горлу и также стремительно исчезали. Меня не покидало ощущение присутствия человека, не желающего причинять мне боль, но испытывающего ее. И я была его гостей, которую он сам позвал, развернув меня к своему барельефу.
   Я не решилась спросить у местных женщин, в каком подъезде он жил. Не захотела нарушать возникшую нежную связь между молчаливыми нами. Только двое.
   Тихо прошла на остановку сквозь арку дома, и сразу подошла нужная маршрутка.
   Не могу отделаться от мысли, что в этом дворике, доме продолжает жить его часть. Он тоскует о чем-то своем. И мы нужны ему. Буду заходить еще. Я иногда там бываю.
   Причем тут моя будущая книга, которую я несу подмышкой? – Не знаю. Ничего-то я сегодня не знаю...
   Внезапно осенило, что в ней есть специальный раздел соавторства! А у меня есть поэтический ответ на стихотворение Бориса, связанное с его травмой ноги! Но оно не вошло в мою рукопись. Я забыла про него! Не вошло, в отличие от всех иных моих откликов на стихи Бориса Слуцкого, Владимира Соколова, Арсения Тарковского…
   Так у меня же есть еще несколько часов, чтобы успеть внести! Вот в чем дело? Ты успел мне напомнить, Борис! Прости! Внесу. Успеваю! Нога совсем не болит. Спасибо, что не дал упасть! Спасибо, что напомнил!
    Я так расчувствовалась, что полились слезы.

***
 Борис Рыжий               

Отделали что надо, аж губа
отвисла эдак. Думал, все, труба,
приехал ты, Борис Борисыч, милый.
И то сказать: пришел в одних трусах
с носками, кровь хрустела на зубах,
нога болела, грезились могилы.
Ну, подождал, пока сойдет отек.
А из ноги я выгоду извлек:
я трость себе купил и с тростью этой
прекраснейшей ходил туда-сюда,
как некий князь, и нравился – о, да, –
и пожинал плоды любви запретной.
 
***
А вот мой ответ:

Вам в помощь трость – прыг-скок! –
И прелесть новых строчек,
А мне – смятенье в локоток,
Забыв платочек.
Страданья жизни лестницы, ее страстей –
Подъем на новую прекрасную ступеньку.
Лишь выжить бы суметь,
И головой «не тренькнуть».
И вот она – невидимая радость
Беды, ниспосланной Небесною Грозой:
Вдруг стали ВЫШЕ, пусть чуть-чуть, на малость, –
Вы – каждым шагом,
Я – исторгнутой слезой.