Париж, 1934. Смерть сапожника
за-ради сомнительных истин...
но не было в батьке Махно
ни спеси, ни тайной корысти.
... что рвал куркулей на куски
... что душу безумием тешил.
... что белых вздымал на штыки
и красных, как каинов, вешал.
... что волей залил отчий край
и ею же сам поперхнулся.
... что вел мужиков прямо в рай
( и, кажется, не промахнулся),
где сытно ломились столы,
где вдоволь и шмоток. и хлеба...
рванулись степные орлы
и рухнули в черное небо...
и дрогнул разбитый фонарь
над краем кликушеской ямы.
уж больно мудреный букварь
у доброй Анархии-мамы...
и батька улегся на стол
в солдатской шинельке на вырост...
он сам подписал протокол,
и сам приговор себе вынес.
хлеб-соль незасеянных сфер...
бандура да теплая печка...
крестьянских кровей Робеспьер...
и пастырь...
и волк...
и овечка...
Свидетельство о публикации №120061501284
Дней добрейших!
С крепким рукопожатием,
Владимир Пещера 01.03.2021 10:46 Заявить о нарушении