поцелуй - сновидение

 «Ее обрамленное черными вьющимися волосами личико было прекрасно, как пламя, а карие глаза в полумраке гостиной казались бездонными.»
«С ума сойти! – не помня себя от радости, воскликнул д’Артаньян. И, легонько повернув ее голову, прильнул к губам. Девушка напряглась, но все-таки с печальным вздохом ответила на поцелуй, показавшийся одуревшему от счастья гасконцу бесконечным.»
                Александр Бушков    Д`Артаньян, Гвардеец Кардинала.   

Д;Артаньян обнял герцогиню за талию, привлёк к себе, пытаясь поцеловать её непрерывно двигающееся, постоянно убегающее лицо. Он боялся быть грубым, не хотел силой остановить её лицо, которое сладко обжигало горячим дыханием, но ещё хотело и могло убегать от его губ, следуя женскому инстинкту сопротивления. Оно дразнило и разжигало его желание ощутить, наконец, вкус нежных лепестков её губ. Волосы -- ещё одна сладостная преграда. Когда же будут губы, только губы, одни губы, это средоточие души и сердца, всего её существа, которое вместе с губами постепенно становилось в его власти.
 
 Он поцеловал её коротким поцелуем-прикосновением, поцелуем-разведчиком. Потом просто прижался губами к её губам несколько дольше в сухом поцелуе, поводил своими губами по её губам, чтобы ощутить их теплоту и мягкость, а также готовность к ответу. Её лицо до того непрерывно двигавшееся, отчего губы её постоянно убегали, вдруг замерло, и он поцеловал их, ещё сомкнутые, непродолжительным, но сильным и влажным поцелуем. При следующем поцелуе её губы чуть приоткрылись, затем больше, стали влажными, уже не убегали, а искали его губы и, найдя их, соединились в жарком и жадном поцелуе, в котором губы уже переставали ощущать от избытка наслаждения. Их языки нежно и долго гладили друг друга. Он ощущал уже основание её языка, и казалось, что в этом поцелуе он с неутомимой жадностью поглощал её всю.

 Пальцы, еле касаясь, скользили по её лицу, как будто они имели глаза и нежно любовно осматривали каждую частицу кожи, любуясь и не в силах насладиться. Да, каждая клетка его тела приобрела зрение. Он весь зрение и осязание и чувствовал малейшее движение, малейший шорох и шепот её души. Не нужно было глаз, не нужно было ушей, ничего. Губы и пальцы всё видели, слышали и ощущали, давая пищу всему, что жило в теле. Пальцы помогали наслаждаться губам, как будто пальцы ваятеля, зрячие чуткие пальцы мастера формы. Пальцы восхищались.

Он не хотел повелевать, он хотел наслаждаться и давать наслаждение, и знать, что даёт его. Он хотел зажечь без надежды погасить, жаждал огня, но не вспышки, огня на грани вспышки, бесконечного огня, чтобы всё было впереди, чтобы не пугала и не поглощала тьма, которая следует за вспышкой, чтобы не кончалось упоение нарастающего ожидания, чтобы сохранялось состояние невесомого парения души и тела. Он ощущал такую предгрозовую чувственную насыщенность, что, казалось, нельзя ожидать большего, большее просто невозможно. Ожидать чего-то ещё бессмысленно. Он готов был без сожаления умереть в этом состоянии чувственной замкнутости, отрешённости, ибо лучше быть не может, всё другое может быть только хуже. Или умереть или остаться навечно в этом сплетении рук, губ, душ и большего не надо: его просто не существует в природе.

Он не хотел идти дальше, нарушить состояние наслаждения и ожидания, когда есть настоящее и есть будущее, когда ещё ничего не исчерпано, состояние процесса, когда ещё можно растянуть во времени блаженство. Он пил поцелуи небольшими глотками, как дегустатор, чтобы сохранить осязание, чтобы сила порыва не затмила, не притупила ощущения мягких, тёплых губ, одушевлённых, желающих губ, которые ощущают, ищут более робко, но действуют, направляют и ожидают.

Поцелуй ослабевал, становясь просто касанием, как бы задумываясь и размышляя, ища новые формы, давая отдохнуть чувствам, чтобы следующее слияние было по-своему неповторимо, вновь обожгло новизной, остротой восприятия. Губы и язык по-новому оживали, взаимопроникая и растворяясь друг в друге, изощряясь в неге чувственной изобретательности.  Нет ничего выше этого длящегося блаженства, позволяющего осознавать себя, двигаться всё выше и выше по лестнице наслаждения, выше и медленнее, остановиться на самой вершине, спуститься вниз и начать новый подъём, изменённой дорогой, чтобы встретить неизведанное, увидеть новые оттенки, ощутить новый вкус. И всё это в поцелуе, во власти губ и рук всегда ошеломляюще неповторимо, свежо, как весна, как нежный цветок, как родниковая вода, небо, луна, жизнь!
                (Опасно читать подобные книги <см. выше> перед сном)