Борис Христов. Рейс отложен

Творчество Бориса Христова как тихий бунт против безропотного существования, против страха и запретов, как вызов Стене, по закону коей жизнь не уход и возвращение, а обречённость на пути в ничто. В неслышном крике автора сквозит боль попранной человечности и приговор жестокому идеологическому гнёту, мятеж совести против подмены многообразия жизни бессмысленной мимикрией. В его стихотворениях восстаёт неистребимая правда, утверждающая смысл естественного человеческого бытия. Реализм поэта по Атанасу Далчеву «...скорее этический, чем эстетический. Он предполагает смелость лицезрения правды и отвагу высказать её».

Стихотворения Бориса Христова пресотворяют в тексте его судьбу. Подобно обычным современникам поэта они угнетены и запуганы, покинуты и унижены, притом необычно преданы правде. Породившее их личное вдохновение мотивировано мужественным порывом к деятельному самопознанию и поэтической волей к полновесной– внешней и внутренней– свободе. Написанные под гнётом социалистической диктатуры стихотворения Бориса Христова удивительно созвучны сегодняшним нашим болям и тревогам. Они заставляют задуматься нас, современников иных реалий– и снова восстать в пику равнодушной сервильности тех, кому «рейс отложен».

Божидар Кунчев
источник: сайт «Свобода», см. www.svobodata.com/page.php?pid=12012&rid=60&archive
перевод с болгарского Терджимана Кырымлы


 
Рейс отложен

Сквозь летний полдень жарящий без фальши
в поту и в ожиданье невозможном
давно бы нам лететь куда подальше,   
но рейс отложен,
                рейс отложен,
                рейс отложен.

Напрасно кружит ворон-чернофрачник,
судьбе маячит белою манишкой:
не рухнул борт, но вылетел иначе–
с присущей нам, заждавшимся,
одышкой.

Утробам кофе, радио по нервам,
растаял шоколад, взревели дети...
Дедал с Икаром не вернутся верно–
не выложат, куда желанный
делся.

Услышать бы опоздуна-пилота
по радио, мол, будем в жизни новой
где души наши, также санкюлоты,
в раю найдутся–
неземному к слову.

С иных, но братских аэровокзалов
стартуют белокрылые урочно...
Билеты вот,
но сверху нам сказали
устраиваться полулёжа к ночи.

Он явится– звездой, не запылится:
волхвы о нём разбуженным расскажут–
не мне, навек уснувшему
позлиться
в стихах устало сложенных однажды.

перевод с болгарского Терджимана Кырымлы


Самолетът закъснява

Събрани на летището, върху което сипе пламък
и ни събаря слънцето и в пот ни дави–
отдавна трябваше да отлетим оттук и да се махнем...
Но самолетът закъснява, самолетът закъснява.

Да бяха се показали поне в запаления въздух
излъсканите му крила– да знаем, че го има.
Разгърдил черния си фрак, напразно гарванът се бъхти
да изкопае дупка, през която той да мине.

Промиваме червата си с кафе и чоплим новините.
И шоколада се топи– децата плачат със сълзи кафяви.
Изпратихме Дедал и неговия син Икар, но никой
не се е върнал да ни каже за какво се бави.

Обади се отнякъде пилота, само за да обещае,
че ни очаква друг живот– и повече не чухме.
И си представяме сега, политнали към рая,
как нашите души се спускат с бели парашути.

В съседните летища, от които ни разделят мрежи,
излитат всеки миг– небето ще съборят...
А ние късаме билетите, докрай изгубили надежда,
и чакаме нощта– като добичета покорни.

Навярно ще пристигне той и както ангел се вестява,
ще тичат старците подир крилата му приведени...
Но мене няма да ме има– моята глава тогава
ще бъде къща на щурците с камъчета обзаведена.

Борис Христов
1979