6. Меня своим постельничим назначьте!

 (предыдущий фрагмент главы из тома «Генриетта», роман «Миледи и все, все, все»
    http://stihi.ru/2020/06/07/2610  «5. В игривости своей любовь права»)

– Анри?! В такую рань! Что за дела?!
– А что, моя стезя многополосна?
– Вас снова блажь на дом мой навела,
    чтоб дыбом поднялись на мне волосья?!
    Зря ве'ртитесь вокруг меня, юла!
    На   части   порвала бы вас да в клочья!
    Отличие, граф, ваше от жулья
    лишь в том, что вы не ломитесь в дом ночью!
 
    Войдите, оправдания жуя,
    обдумав заодно свои замашки, –
с Марии слезла, словно чешуя
с линяющей змеи, улыбка-маска. –
   Незвано вы вторгаетесь, а я
   должна припомнить, что такое ласка?!

– Нападкам вместе сломим мы хребет.
   Богатый гость – для вас авторитет?
   Сударыня, такими перстеньками
   одаривал меня мой щедрый дед.
   Преподношу вам этот крупный камень.
   Индийский изумруд – мой раритет.

– Хотите довести нас до измора?!
   Вы, словно из ночного, граф, дозора,
   без сна ко мне с утра! Сойти с ума!
   С подарками под видом несуна
    вы в роли ухажёра-фантазёра? –
хозяйка молода, но не юна.
В опале гость – вот-вот возникнет ссора.
Он – оптимист под маской горюна:
– Прогоните – умру не от позора,

  а только от любви! Во мне струна
  натянута, да так, что лопнет скоро!
– Вы пялитесь – течёт, кап-кап, слюна.
  Бестактный плотоядный вы обжора!
– Мари, не унижайте ухажёра!
  Поджарите вы взором каплуна,
  а я сгорю совсем от полу-взора!
  Известны вы как дама-вамп, луна.
   Но кто вы есть, я вам признаюсь скоро, –
граф де Шале навязывал рисково
и общество своё, и амплуа:
пажа он совмещал и холуя. –
  Богиню в вас, как есть, уважил снова!

  Сударыня, я псом у ваших ног
  возлягу после первого же зова!
  Вы – солнце для меня, а на тенёк
  никак я не согласен, право-слово!
– Садитесь! Превращаю псов в   ослов   я!

   Во-первых вы – репей, а во-вторых,
   зверь никакой со мной ещё не дрых,
   а вам – седлать любую, вплоть до клячи, –
на будущее поприще интриг
Мария де Шеврез глядела зряче,
и что-то гость назойливый в них значил.
В её глазах, конечно, граф – не фрик,
а списанный, лишённый пушек бриг,
но был не из последних он задрыг.

– Вулкан   любви   к вам в сердце я заначил!
– Мне кажется, что кто-то ошалел.
  Граф де Шале, вы – бык и не иначе!
  Отстаньте, граф! Вас только пожалей –
  наброситесь, как зверь! Испанский мачо!
– Меня вам испытать, не теша лень,
  пора уже, как парус к вашей мачте!
  Сударыня, – молил граф де Шале, –
  Меня своим постельничим назначьте!

  Мечтаю, герцогиня, расклепать
  вам маску равнодушия известным
  мне способом: совместно похлебать
  суп раковый нам в пику блюдам пресным.

– Я вам рекомендую целибат,
считая вас самцом неинтересным.
– Читаю мысли я, как телепат,
  считаясь с вашим мнением нелестным.

  Неистово склоняете опять,
  не глядя, обходить вас дальним лесом.
  Но я хочу стать явно вам полезным
  любовником и стражем-ухорезом.

  Амурный я посланец и агент.
  Здоровый, в меру прыткий, неутильный.
  Могу вас пригласить на… weekend.
  Слывёт супруг ваш личностью субтильной…
– Уймитесь, граф! Вы – эхо чьих легенд?!
   Считаете, что натиск – это стильно? –

хозяйка отказалась наотрез
от дерзостей Анри. – Как вам не стыдно!
   Вы по богатству лести – прямо Крез!
   И к   юбке   приближаетесь настырно!
– В борьбе за вас я – зверь! Головорез!
   Мари, без вашей ласки жизнь – рутина!

У графа де Шале ума в обрез,
но страсть любви он выдать мог картинно.
Молясь на герцогиню де Шеврез,
надеялся граф с нею жить интимно:

– Весь  по  уши в зависимость я влез
  от вас, богиня, сам необратимо!
  Бессмысленности вняв оперативно,
   за жизнь без вас не дам я и сантима!

Мари скривилась, чтобы гость умолк:
– Займите рот плодами винограда.
  Вы, граф, мужчина или сосунок?
  Анри, вы – семя   львиного   ли прайда,
   коль явно пресмыкаетесь у ног?!

Клюя на чары тихого контральто,
болтун от возбуждения весь взмок:
– Я пулю выпускать себе в висок
  пока что не спешу. Ещё надеюсь,
  что горечи моей готов внять Эрос.

  Я страсти нашей выпью первый сок,
  когда сомнений ваших выйдет срок.
– Напрасно, граф, подняли вы знамёна
  безумства своего как гегемона.

  Картина бытия досель темна?
  Забыли, что теперь всем сердцем я,
  люблю вам ненавистного д’Эгмона?
  Взаимность с ним – вот вся моя цена.

  Он – мой парижский бог, мой рыцарь, витязь!
  Он – ваш соперник новый по судьбе,
  но связываться с ним вы побоитесь.
  Идите, граф, вы сами по себе,
  а с сильным и счастливым не боритесь!

  Не суйтесь к   божеству,   мой пилигрим!
  От ран и синяков спасёт ли грим,
  когда вы пострадаете?.. Что, грустно?!
– Вы  –  праздник   мой! Моих признаний гимн
   я буду повторять для вас искусно!

– Остаться даже к празднику плохим,
   настаивать на страсти – это гнусно!
Поджавши губы, сжавши кулаки,
граф, дабы скрыть досаду, отвернулся,
ощерился. Ужель вверху клыки
нежданно удлинились?! Гость рехнулся
со злобы: дни ревнивца нелегки.
Ну как не повести тут хищно усом!..
              *              *              *
Ославили родную ширь и глубь
жестокостью гражданские разборки.
Одержит верх вояка, кто не глуп,
и тот, чьи телеса железнобоки.

От эха разногласий понеслась
губительная общая лавина.
От каждой встречи горечь, а не сласть.
И выросла со Смертью пуповина.
            
Сражающихся сделать ли добрей,
когда садится Смерть бойцам на плечи?
Заменит знаменосца брадобрей.
Побиты эти тут, а те – далече.

Украсит знамя череп? Скарабей?
Сгодился бы язык как символ речи.
Предел Зла человечеству очерчен?
В жестоком мире бей и не робей!
Меж битвами не менее   потерь,   чем
в бою драконов в масках голубей.

Воюют и патриций, и плебей.
Смерть рада всем: «Бонжур… Ариведерчи»…
Что вправо уклоняться, что левей –
не спрятаться от пуль, клинка, картечи.
Срок жизни триумфатора не вечен.
У Смерти много дел. Дремать ли ей!
Забыли   про неё? Ещё не вечер.

Не счесть вокруг трагедий матерей,
а бряцанье оружьем – их предтеча.
С натурой ледяной не жить ровней.
Те женщины, в которых стынь кровей
не липла к материнству, боль не лечат.
Как пестовать растущих сыновей,
чтоб после ждать, когда их искалечат?!

Умрут сыны – зла участь матерей.
Безлунными ночами так зловеще
тьма выглядит! Кошмарней жуть теней.
Тьма и подсыл. И кто же враг главнейший?
Не вечна жизнь. Есть   прок   в охране ей?

Сидит Смерть-людоедка без харчей
и жертву ждёт, говея худо-бедно.
Не зря насторожится книгочей
и вглядываться будет в ночь конкретно…

…Мужчин пришло в сад двое, но враг чей
прокрался в сад за ними незаметно?
Нахохлившихся двух больших грачей
они напоминали злому ветру.
Один из них ценил другую веру…

…Нанизывались тайны, как на вертел,
и речи становились горячей.
Трещал и шелестел в саду не ветер,
а словно бы свидетель тех речей,

но схлёстывались ветки в жёсткой бойне…
– …Мчась к вам, я убеждал себя: будь мил
   с Арманом, ты же с ним в одной обойме!
   Вы, граф д’ Эгмон, отважны, как Бутвиль,
    но ваш дружок грознее хмурит брови, –
задав простор своей душе-оторве,
Рошфор не знал ни страха, ни любви.
В природе таковы все полульвы.
Для встречи выбран  сад  был, но на   двор   ли
соваться для секретов с визави?!
До шёпота глушились разговоры
в саду ночном: – Не злить Субиза вы

   обязаны активным пониманьем
   возложенных на вас его задач.
   Врага незримо пробуйте запрячь.
   Но, главное, обзором максимальным
   вы, граф д’Эгмон, должны, про всё буквально,
   открыть нам жизнь Субиза: смех и плач,
   а главное, все козни хитрована.

– Рошфор, я из последних сил налёг
  и словно бы на двух скачу, на трёх
  на смежных лошадях! Страшна затея!
  Огласок иль излишних суматох
  легко ли избегать мне то и дело!

– Какой же, коль ошибок – уйма, толк
  тогда б мог быть! Но вы сильны всецело.
– Клубок тайн – не    верёвочный    моток.
Чуть дёрну неудачно, неумело –
и наказанья высшая мне мера…

– Ах, граф д’Эгмон! Опять мне невдомёк,
  Зачем вам  препираться  непременно!
  Вы преданы нам сердцем, иль  оброк
  платили из-под палки не смиренно?

– Условно стану силой суверенной.
  Я – крупный волк, а вовсе не хорёк.
  Штаб де Субиза – это ж не ларёк,
  чтоб я его обчистил совершенно.
  Поймите, де Рошфор, не рад я шельме,

которой меня сделал подло Рок!
Бегут мурашки, словно я продрог,
как вспомню я двойное напряженье.
Мне тяжко быть пройдохой средь пройдох!

– Все тайны их должны быть в поле зренья.
– Мне жаль и Ла-Рошель и Лангедок.
– Не  совести,  граф, вашей угрызенья,
  а свежей   информации   глоток
  нам нужен всем, как телу кровоток.

  Сменяется суббота воскресеньем –
  судьба рисует новый свой виток.
  Не прячьтесь за душевным потрясеньем.
  Шанс отличиться есть не за венок

  и даже не за деньги. Шанс с везеньем.
  Чтоб дух страны совсем не занемог,
  борьбу с Субизом, многоглавым змеем,
  должны мы сделать делом планомерным.

  Бьём осторожно, словно враг – чумной…
  Ну что же замолчали вы, друг мой,
  как будто озадачены знаменьем?!
  Арман, от вашей   паузы   немой
  уже терзаюсь смутным я сомненьем,
  что послужной ваш список именной
  строк новых не вберёт за неименьем.
  Меня злит ваш   пассаж   очередной!
  Шаг – недовольство высказать – впредь мой!
– Да, сбор секретов – это не удой.
  Порой, как маяки, мы лишь мигаем.

  Рошфор! А что назвал шеф чередой
  репрессий против тех, кого мы хаем?..
– …Как только разберёмся с их калганом?
  Кто храбростью,   умом    бедны – гребной
  галерой    «наградим», а на бакланов

  упёртых, злых – на поле  боя глянем.
– Задачи не звучат белибердой,
  но я за них возьмусь лишь ради крайней,
  чтоб в Ла-Рошель вступил шеф всей пятой.

– Для вас, Арман, молитвой отходной
  не   запасались   мы, политиканы.
– Моей не ждите плоти бездыханной.
  Из двух опасных сил примкнув к одной,
  не    увернусь    я от пороков той

  двойной игры, что мне казалась манной…
  Я против битв, но дух не     задремал    мой.
– Трещит – не значит, мчит сорока в бой.
  Да, мой д’Эгмон! Вы в связке экстремальной!

  Должны внести вы вклад свой роковой.
– Ценою жизни в стадии финальной?
  Попробуй граф, мол, отразить-ка бой
  своей игрою ближней, а не дальней?!

  Коль мне хана, то мне грозить ханой
  заранее не надо! Я скандальный!
– Хвалю риск, что в итоге не летальный.
– Такой вкус к риску, как ни плох, а мой.

  Я создан для борьбы в манере тайной.
  Мой вклад несоразмерен с похвалой.
  С мечтою излечиться нереальной
  я тягой рисковать болею странно.

  Граф де Рошфор! Рискую головой
  я больше, чем кто-либо, неустанно:
  и в логове Субиза, и в пивной.
– Вам требованья хаять не впервой.

  Пить крепкий ром бы вашими устами.
– Хотите, поменяемся местами!
  Чтоб будущей жене не стать вдовой,
  имею взгляд на вашу прыть я свой!
– Ой, граф д’Эгмон, не    ёрничайте    с нами!

– От вашего визита мне до  сна  ли?!
  Вновь ряд заданий выполнить изволь,
  а срок ужесточать не перестали?!
  Да что я – рыжий?! Козней – на измор!

– Нельзя меняться с вами нам местами.
  Напомню вам, хоть я не резонёр.
  Вы вправе преуспеть во вражьем стане.
  Удачливый и с виду не усталый,
  увидите вы то, что в нашей стае
  другие не увидят из-за шор.
  Принц – вождь врагов – не просто бузотёр.
  Держите перст на пульсе их восстаний,
  но исподволь гнобите их задор,
  чтоб в мятежи корнями не врастали.

  Прессуйте, как ковёр, Субизов двор
  своим вниманьем без участья стали.
  Собственноручно из огня каштаны
  вам не таскать позволит ваш фавор.

  Вы в нашем деле, граф, не волонтёр
  и преданность свою нам доказали,
  среди врагов став нашими глазами.
  В игре средь оппонентов вам – простор.

– Я рьян, хоть прежний чистый образ   жаль  мне.
– Смешно! Враги лишь чудом до сих пор
  ещё не трупы или каторжане.
– Интригой, а отнюдь не на аркане,

их   сам   я к краю пропасти припёр.
– А вас на путь измен мы не толкали.
  И это очевидный перебор –
  марать свой подвиг образом фекалий!

  Вас с нашей стороны не ждёт топор.
  Как сами б ваши искры не сверкали,
  вы –   поджигатель   там, а не каптёр.
  Так докажите, что не крохобор
  вы в этом деликатном деле. В стае,
  мой граф д’Эгмон, я больше  вас   хитёр,
  но в вас – премудрость древнего Китая.

– А внешне я – незрелый помидор?
– Не  рыжий  вы, но лошадь-то гнедая!
  Не только дипломат вы и бретёр.
– Помимо шпионажа, с этих пор
  сумятицу вношу, страх нагнетая…

– Добытое должно быть унитарно.
– План действий я  усвоил,  де Рошфор.
– Весь сбор –  себе.  А всё, что делишь – вздор!
  Суть разделённой тайны – уж не тайна.
  Всех лишних посвящать в неё – фатально.

– У нас же плодотворный разговор!
  Не зря прелат взял надо мною шефство.
  Заверьте же его преосвященство,
  что я берусь…  промерить  тот ковёр
  с борьбой ли подковёрной, иль подшерстной,

  хотя под ним покрыто всё дерьмом.
– Я рад проститься с вами, граф д’ Эгмон,
  поскольку разногласия померкли.
  Покинуть должен вас почти бегом.
  Приказано к утру мне быть уж в Менге.

  Не хочется, а надо мчать во тьме.
  Привыкну ли к ускоренной житухе?
– Быстрее сквозь калитку мы в стене…
   Там, де Рошфор, не ходят даже слуги.
   Я – ас в дипломатической войне.
   Не все об этом знают при Дворе.

   Со всеми сговориться можно ладом
    на пике совпадающих причин.
– Всё правильно. Секреты уз с прелатом
    не станут достоянием ничьим
    до первой лишь ошибки. Этим садом
     прикрыт надёжно мой визит в ночи…
Пыталась Души графов омрачить

луна, настырно вперив око в лики.
Опасность затаилась не в луне.
Скорей, в самонадеянном уме.
Хозяин, уводя сквозь сад к  калитке
ночного гостя,  ведал  ли во тьме,
что чей-то взор невидимый, но липкий,
следил за ним в саду, а не во вне?
Два ангела-хранителя,  спине

Армана отслуживших, онемели
и прочь отмежевались. Ночь черна…
…По саду возвращался в дом для сна
Арман с улыбкой. Жизнь, по крайне мере,
всё лучше у него день ото дня:
и на любовном фронте, и в карьере.

Порой уснуть не мог он до зари,
мечтая о возлюбленной раздетой.
Всё больше встреч с принцессой визави.
Всё лучшее, что есть в них с Генриеттой,
они объединили для любви
горячей, но… конечно же, приметной…

Влюблённый граф порой не пил, не ел.
Скучавший пылко несколько недель,
унизивший себя в придворном цензе,
Арман переключился с тёмных дел
на жар воспоминаний о принцессе
и лишь в последний миг похолодел,
сжав пальцы с опозданьем на эфесе…
…Где вторгнется в ночной покой злодей,
там тело без Души убавит в весе,
чтоб сделаться намного холодней…

           (продолжение в http://stihi.ru/2020/06/14/2415)