Подражание Бродскому. Фантазия

«Если выпало в империи родиться,
 лучше жить в глухой провинции у моря»
И. Бродский

В провинции у моря я живу,
как рекомендовал Иосиф Бродский.
Бездельничаю. В увлеченьях плотских
топчу сырой песок и мну траву.

Во мне приморский городок Темрюк,
когда о нём я слышал в кои веки,
рождал ассоциации: узбеки,
Омар Хайям, шербет, халва, урюк.

И вот я здесь по улицам брожу
и, с некоторой долей удивленья,
смотрю по сторонам, и подтвержденье
своих ассоциаций нахожу.

Урюка нет, но делают изюм,
на рынке попадаются узбеки,
и солнце будит чувства в человеке,
и, может, чей-то изощрённый ум

скользит, одолевая жизни бред,
от Бродского к Хайяму, и обратно.
А девушки - так аппетитно статны
и с виду много слаще, чем шербет.

К моим ногам ласкается Азов -
осколок мирового океана -
огромная просоленная ванна,
раздолье осетровых и пловцов,

готовых хоть в Америку грести.
И море лижет брюхо теплоходу,
а он усами вскидывает воду.
До заграницы - полчаса пути.

Отделены границею, увы,
потомки запорожцев или ляхов,
(чей жребий был, по сути, одинаков:
три сотни лет зависеть от Москвы).

Здесь закипела жизнь, когда они,
приняв охотно дар Екатерины,
беспрекословно вольности отринув,
разбили по Кубани курени,

с тех пор корнями  прорастая в нас,
являясь то в характерах, то в лицах
(с украинской певучестью в станицах
«балакают» старухи и сейчас).

Я здесь стараюсь время провести
вальяжно, грациозно и лениво,
жизнь протекает столь неторопливо,
что дважды два равняется - пяти.

И счастлив я, слоняясь не у дел
в обнимку с лёгким и вихрастым ветром,
уже не в строчках меряя, а в метрах
стихотворение. Но есть предел

всему. Темрюк, я расстаюсь с тобой
и что-то уношу в душе такое...
Поэты, как ценители покоя,
на берег твой сбредаются гурьбой,

поскольку знают - времени река
в пространстве огибает место это.
Вот если бы я мнил себя поэтом -
я стал бы вечным гостем Темрюка

и в нём бы ухитрился провести
всю жизнь, с её непостижимым смыслом,
с любимыми встречаясь лишь по числам
таинственным и кратным девяти,

а в остальное время, как аскет,
потребности сужал до чашки чая,
писать стихи пытался, получая
от Бродского насмешливый привет.