Дошкольные деньки

               
   Родители рано утром уносят маленьких сестёр к бабушке-соседке, а сами утром уходят в Селино на работу. Брат тоже рано уходит в школу. Я остаюсь хозяйничать.               
  В свободное от срочных дел время, заложив замок на дверь в сени,  с попутчиками или один, бегу в Селино.
  Оно совсем рядом. По дороге я здороваюсь со всеми – почти все встречные
мне знакомы, как и я им. Захожу в отделение связи на работу отца и, чтобы не мешать, сажусь в уголок, пока на меня не обратят внимание. Осматриваю всё уже давно знакомое. От двери через всю комнату широкая доска на дощатой перегородке  с дверцей у окна. На стене у двери телефон под деревянным козырьком. Перед звонком и после разговора надо покрутить небольшую рукоятку с правой стороны аппарата. Разговаривают по нему так громко, что летом через открытые окна с решётками  весь разговор слышен даже с улицы.
  Рядом со входом прямо на полу в большой бочке  растёт огромный фикус. Ещё один, поменьше, в кадушке на табурете в углу у окна на улицу. На всех стенах плакаты с нарисованными людьми, похожими на наших деревенских и почти у всех в руках много денег. В комнате сильно пахнет канцелярским  клеем и, ещё сильнее, сургуч;м для опечатывания посылок и пакетов, который постоянно подогревается на электроплитке в двойной жестяной банке с крышкой. В крышке небольшое отверстие, в котором торчит деревянная палочка для набирания сургуча. На стене рядом с этой электроплиткой висит плакат, на котором молодая женщина в фартучке капает очень красным сургучём себе на ногу в тапочке. Плакат притягивает взгляд и запоминается.
    На работе отец в форме работника связи – чёрные китель и брюки, форменные ботинки и фуражка. Он сидит у дальней от окон стены за столом, покрытым зелёным сукном. На столе во время рабочего дня аккуратно разложено очень много интересных вещей – инструментов и бумаг. В столе слева от рабочего места тумбочка с полочками и выдвижным ящиком сверху.
 Справа от стола прямо на полу «денежный сундук», как его тут называют, с толстыми металлическими стенками и такой же крышкой. На крышке выступают штыри, которые при закрывании  входят в прорези на стенке сундука. Кроме этого на крышке большая фигурная накладка с шарниром для навесного замка. Часть сундука занимает ящик со своей крышкой и отдельными запорами. Там разложены деньги в пачках, красивые бумаги с гербом, перевязанные стопочками, марки, монеты, даже копеечные, в бумажных колбасках.  В самом сундуке почти нет свободного места. На полочках внутри и на  дне в коробках приборы, радиолампы для коммутатора, лампочки освещения, свёртки и мешочки.
    Бумажные деньги отец считает так быстро, что глазом невозможно  уследить. Так же быстро он штампует письма и другие документы.
  Кроме отца постоянно на почте работают трое или четверо. Столов в комнате больше. За ними располагаются приходящие и приезжающие почтальоны, чтобы набрать в свои огромные сумки письма, газеты и журналы.
  Посетителей всегда много. Пишут телеграммы.  Сдают и получают  посылки в фанерных ящиках или в свёртках, обшитых белой тканью с  надписями химическим карандашом. Посылки и бандероли  лежат стопками у стен и внутри у перегородки. Их привозят и увозят, иногда на грузовой машине, а чаще на лошадях, зимой – на санях, а летом на телегах или тарантасах – телегах с рессорами и удобными сиденьями. Часто можно было прокатиться на этих тарантасах до края села.
 Для взвешивания некоторых бандеролей, посылок и некоторых писем на столах стоят несколько  тарелочных весов. Гири к весам самые разные, есть даже совсем мелкие в коробочках с гнёздами под каждую блестящую гирьку.
    Между столами на полу стоят большие весы с площадкой. По  коромыслу с цифрами  двигается гиря, а на конце коромысла подвешен  диск для дополнительных гирь.               
 Приходящие с детьми, часто ставили их на весы. Взвешивали и меня.
 — Смотри-ка, ровно пуд, — говорят они и мне это очень нравится.   
     В конце рабочего дня отец всё убирает со стола, всё закрывает и запирает,  вешает замок на входные двери почты и мы идём домой или заходим к матери в магазин.
   
    В Селино два магазина – продовольственный и промтоварный. Они стоят напротив друг друга через улицу села.
    Мать работает в продовольственном, который поновее промтоварного. Крылечко у него без перил, с двумя  ступеньками с трёх сторон. Входные двери в магазин  тяжелые с двойными стёклами, на каждой двери длинные деревянные ручки с наклоном в металлических кронштейнах. Такие ручки подходят для человека любого роста. Магазин просторный и светлый. Справаи слева от двери большие окна.
 Почти посередине магазина, левее от входа большая печка, обёрнутая в крашеные чёрной краской листы железа. За ней всегда, даже летом, дрова. На чугунном шестке над топкой печи стоят ведро и чайник. Дальше за печкой открытая  дверь на склад. На большом гвозде, вбитом в косяк двери, висит керосиновый фонарь. На складе справа стеллажи под потолок и во всю длину стены с коробками и маленькими ящиками. Вдоль всей левой стены высокий стол-полка с ящиками. В ящики складывают яйца, прокладывая их слоями тонких деревянных стружек. Эти яйца сдают колхозники. Под столом готовые к отправке уже заколоченные ящики. Иногда яйца трескаются и мне приходится их тут же выпивать – больше желающих нет, а выбрасывать жаль.
 Когда на улице дождь, я сижу у окна на складе, читаю разные бумаги или помогаю что-нибудь переложить.
    Перед печкой   бочка с растительным маслом, в ней  ручной насос с жестяным гусаком и крючком на нём. На бочке стоит мерная кружка, из неё выглядывает  штоком с цифрами, показывающий сколько масла  в кружке.
    Прямо от входа прилавок с тарельчатыми весами. Рядом с весами строй  чугунных гирь разной величины, отдельно стоят  блестящие маленькие. По прилавку  стоят большие открытые банки с повидлом, мешки с остатками круп и сахара.
  Вдоль стены справа от окна и у стены за прилавком полки с товарами. Перед ними через проход две просторные витрины из толстого выгнутого стекла. Там на тарелочках и кучками конфеты, печенье и пряники с прямоугольными бумажными  ценниками.
  Все покупатели при входе сначала здороваются, разговаривают о чём-нибудь, а уж потом покупают нужное. Часто забегают работники сельпо: товаровед, кладовщики, грузчики, заведующие. Они  меня хорошо знают. Я с  ними здороваюсь и они серьёзно разговаривают со мной о рыбалке, школе.
   В магазине я обычно долго не задерживаюсь – дел много.
      
   Весной пятьдесят восьмого  года брат заканчивает первой класс. И я, бывая в Селино, захожу  и в школу. Сначала я захожу  туда только в перемены и хожу по коридорам  вместе о всеми. После звонка выхожу из школы, гуляю где-нибудь поблизости от  школы и жду следующей перемены. Позже, осмелев, я уже остаюсь коридоре и после звонка на урок. Хожу, читаю вслух плакаты на стенах, слушаю уроки через двери. Смотрю из окон коридора на улицу села, заглядываю в уборные, на чердак, в дровяник. Школьники из Астраханово, Селино и окрестных деревень почти все уже знакомы. Учителя  меня тоже знают. Знаю я и директора школы Николая Семёновича Очагова. Всегда, как и все, здороваюсь с ним. Застав  меня одного в коридоре, он спрашивает почему я не на уроке. Узнав, что я ещё не учусь, но уже умею читать и писать, заводит меня в класс Валентины Ивановны, где учится брат. Учительница сажает  меня за парту между братом и его другом. Идёт урок пения и скоро черед доходит до нашей парты идти к петь к доске. Песню «Прощай Лючия» (Прил.) я хорошо знаю и пою, стараясь изо всех сил. Даже из коридора заглядывают посмотреть на меня и хвалят.
    Директор при встрече с родителями предлагает отдать меня в первый класс с шести лет, что бывает редко. Разговоры об этом идут и летом.
    Осенью брат идёт уже во второй класс, а меня, вместо школы, определяют в колхозный детский сад в Селино. В нём примерно мои ровесники  или чуть младше. Няней у нас  рослая женщина в годах, внимательная и с приятным голосом. То, что она рассказывает и читает, я уже знаю.  Ходит она в светлом фартуке и только когда кормит нас, в основном клейкой кашей с молоком, она надевает зеленоватый прорезиненный фартук.  В помощниках у неё огромный дед, в таком же клеёнчатом фартуке. Он приносит воду, выносит вёдра, носит дрова и топит печь. Часто он разговаривает с нами обо всём.
  Мне быстро наскучивает там и я перестаю ходить в садик. Снова часто захожу в школу и меня зовут на урок. Сижу опять  с братом и его соседом, иногда отдельно на свободном месте и меня даже вызывают к доске одного.
В школе мне всё очень нравится – гул из классов, когда идут уроки и шумные перемены.
   На новогодний праздник пятьдесят девятого года с родителями и братом я иду в школу. В конце коридора на возвышении стоят прибитые к полу ёлочки, под потолком от стены к стене рядами протянуты нитки с разноцветными бумажными флажками. Зрители сидят на стульях, поставленных рядами.
 Дед Мороз и Снегурочка – знакомые учителя, приглашают детей выступать и дают за это подарки. Я рассказываю начало стихотворения «Генерал Топтыгин», которое часто рассказывает мать. Потом я с другими детьми играю в  «Ручейки» и другие игры, пляшу вприсядку.
  Много и другого интересного в Селино.
      Нагулявшись по селу, я один или с попутчиками иду в Астраханово. Если возвращаюсь и дома никого нет, то подбрасываю сена корове и телёнку, а потом  залезаю через чердак, чтобы было видно, что дом на замке.  Дома  всегда есть чем заняться.