В конюшне

               
Как-то на Святки заслуженный пробник
(Мужчина отчасти),
Скромница-Мерин
И Жеребец-красав;ц
(Вышедший, правда, в тираж)
Заспорили – экие страсти! –
Кто больше из них имел
По сладкой, по женской части.
 
Как будто отведав зелья,
Давай рассуждать без разбора!
Я сам был свидетель того разговора,
А может, я просто с похмелья...
 
– Духовно мы с нею слились навсегда, –
Так Пробник сказал, рыдая, –
О, если б могла, она б помогла
Копытом, моя вороная...
Я смело объемлю трепещущий зад.
Колотит родную дрожь...
Испуганный конюх кричит: «Назад!
Назад осади, не трожь!»
Я крупом владею – божественный дар!
И стройными ножками между...
О други! Наследник Онана ветеринар
Оставил мне только надежду...
 
Так говорили они без разбора,
Как будто отведав зелья.
Я сам был свидетель того разговора,
А может, я просто с похмелья...
 
– И мы знали страсть,
– Жеребец говорил.–
Был я горяч и неистов.
Я первым в забегах всегда приходил,
Попону носил рекордиста.
Кентавром меня называли, кляня:
Шалил я в постромках, играя,
Но приз был единственный для меня –
Моя дорогая гнедая.
Увы! Половодью приходит конец –
Я на дистанции сник...
И скоро гнедую повел под венец
Другой рекордист в денник...
Все в прошлом, скажу вам начистоту, –
Секс, деньги, качалки полет…
Бывает, проснешься в холодном поту
И ржешь всю ночь напролет…
 
Так говорили они без разбора,
Как будто отведав зелья.
Я сам был свидетель того разговора,
А может, я просто с похмелья...

– Всю жизнь пребывали вы на краю, –
Мерин сказал достойно, –
Меж тем ваш покорный слуга в раю
Вкушает сладость покоя.
Кобылы чужой я не чую огня
И собственной не вожделею,
Не знаю ни злобы, ни ревности я,
Соперников не имею.
Тот, кому истина светит в окно,
Поймет, зачем логос был даден.
Из всех удовольствий я знаю одно –
Щипать изумруд в леваде.
Вы приняли страсть за обещанный рай.
О, милые, добрые други!
Взгляните же трезво, забыв «Токай»,
На грудь и на бедра подруги.
Когда б я не знал дороги в рай,
Зачем бы в конюшне стал хвастать?
За мной – в агапэ, в цветущий май!
Пара надрезов и – баста!..
 
Затихло в конюшне. Закат погас.
Рыданье слышалось мне.
И только Мерина влажный глаз
Следил за Луной в окне.
 
Так говорили они без разбора,
Как будто отведав зелья.
Я сам был свидетель того разговора,
А может, я просто с похмелья...