Сны об Ионе.. Фрея 15-96

15


Сегодня непривычно тепло для сентября в этих местах.. на ней черные балетки, синие джинсы и лихая красная рубашка. Толпы людей, снующие по терминалу, вновь и вновь прибывающие на этот радостный в своем светлом безумии осенний фестиваль бесконечной музыки и танцев, подобны снующим муравьям из Его детства ..

.. «сама понимаешь, о Париже писать тяжело. Тем более, когда ты там чуть больше двух дней. О нем столько всего написано и снято, что твои впечатления кажутся настолько поверхностными и плоскими (похожими разве что на детский рисунок взявшей первый раз в руки карандаш восторженной девочки), что разглядеть в них картину целого сможет лишь сам автор. Ну.. еще один или одна, восхитившиеся Парижем.. Однако, я попробую..

Идея лететь туда возникла у Ионы еще до нашего отъезда из Стокгольма. А я, с одной стороны, конечно очень этого хотела, но с другой, по-скопидомски жалела денег. Хорошо еще, что у меня хватило разума понять, что я абсолютно неправа. 
Всю дорогу в самолете я смотрела в иллюминатор, поражаясь тому, насколько все хорошо видно сквозь прозрачный и яркий воздух. Когда мы подлетали к городу, можно было разглядеть даже автомобили. В Париже был пик жары, хотя жара эта для нас была просто смешна и по-азиатски обыденна.

Садились в Орли.. Аревуар мадам.. Внутренний перелет.. Зеленая зона.. Гугл вывел нас к автобусу, идущему до метро..
 
Отель наш находился в районе Гранд Бульвар, и шли мы от своей станции через ряды сплошных кафе и бистро, в которых мне тут же захотелось засесть до конца пребывания. Вокруг — груды переполненных мусорных ящиков, грязные тротуары, вдоль которых лежали на матрасах местные клошары всех рас и племен (..на матрасе в монпарнасе..). Было немного странно и страшно и.. хорошо.. Потому что, несмотря ни на что, здесь было чудесно. Есть в этом городе какая-то воздушность и призрачность, ощущение вечного праздника, не знаю даже, как это правильно выразить словами..

Ночью меня разбудил пьяный мужик, яростно сражающийся с пластмассовыми мусорными баками, орущий под нашими окнами. Я почему-то порадовалась, вспомнив, наверное, любимую родину.. и опять заснула..

А утром мы курили в подворотне у арки перед гостиницей, сидя на бетонной тумбе, и наблюдали за просыпающейся парижской жизнью. Везде убирали мусор (вернее пытались его убрать, потому как совсем избавиться от него там не получается, видимо, никогда). Туда-сюда сновали люди, и непонятно было, идут ли они на работу или возвращаются с веселой ночной смены. Напротив, в кафе, мирно сидели и беседовали завсегдатаи, причем казалось, что сидят они там уже всю свою жизнь.
Потом снова метро, где я постоянно вспоминала о Кортасаре, и.. Пер-Лашез.. (Иона захотел сходить на могилу Моррисона еще до нашего отлета, а мне туда не хотелось..). Интересно, если бы Моррисон мог осознавать, что похоронен на таком именитом кладбище, порадовало бы его это.. или нет?»..

…

Кладбища всегда производили на Фрею немного гнетущее впечатление: слишком много старых камней, покрытых плесенью и могильным мхом, среди крестов-полумесяцев, железных оград и бетонных склепов.. некая вневременная духота и отрешенность от мира, она как будто попадала в холодящее сердце царство мертвых.. и, наверное, именно поэтому ее все же тянуло туда..

…

Иона стоит перед бетонным кубом, на фасаде которого прибита медная с зеленовато-синими подтеками табличка. Передний бордюр сколот, на нем лежит фотография.. голый торс.. рядом пластмассовые горшочки с высохшими цветами..

— Я пойду посмотрю на те склепы. Тебе тут лучше одному побыть.

— Хорошо.

Фрея спускается вниз на тенистую аллею. Впереди — узкий, заросший кустарником проход, за ним дверной проем, бурый крест над двухскатной крышей.. лестница ведущая вниз в каменную пещеру.. запах гнили.. тусклый свет, пробивающийся сквозь металлическую сетку подвального отверстия, играющий пылинками тьмы.. шепот голосов.. и.. стая стрекочущих крыс! Она в ужасе бежит вверх по каменным ступеням.. стучится в запертую железную дверь, с откинутым квадратным люком посредине..

— Фрея ты чего? Почему так шумишь?

— Там крысы!! Я их боюсь!

Она выбегает на улицу. Ей холодно. Над темным полем, усеянным кривыми деревянными крестами, зависла оранжевая луна, вдали шумят, раскачивающиеся на ветру голые верхушки деревьев. Запах гнили исходит от земли, усеянной давно опавшими листьями. Прямо перед ней высокий, похожий на обрубленное дерево, идол женщины, воздевший свои ветвистые руки к ночному небу. Лицо его застыло в скорбном молчании, длинный платок, укрывающий плечи и спину, местами потрескался до самых костей..
 
— Имани, я хочу домой!

— А зачем ты пришла сюда с нами?

— Вы же мне обещали кладбище показать. Я никогда не ходила ночью на кладбище.

— Ты серьезно?

— А что?

Два молодых чеченца непрерывно курят папиросы, матерятся и хохочут, смачно сплевывая на землю едкую слюну,

— А если мы.. сейчас.. не пойдем с тобой домой.. И что будешь делать?

Имани смотрит в ее глаза, не отрывая своего колючего и цепкого взгляда.
«кто первый моргнет что ли?.. давай поиграем» — ей снова становится страшно.

— Возьму.. эту арматуру и.. либо тебя, либо себя..

— Адам, ты слышишь? Джинсы то не зря надела..

— Саца, Имани.. Похоже, правильная она. Не думаю, что Умар одобрит.

…

— Хорошая ты.. сестренка, совсем как наши девушки в ауле. Только в следующий раз, когда ночью с парнями на кладбище пойдешь, всегда свои джинсы надевай.. А так.. мы теперь сами за тобой присмотрим..

— Фрея.. Фре-я! Что с тобой?

«.. в гаснущем свете зала ты слышишь шум уходящих шагов.. они еще твои.. ты уже больше не содрогаешься от восторга, но тебе хорошо.. а потом улицы, мрак, сердцу становится холодно, ты одна..» (16)

Фрея приходит в себя и понимает, что она здесь, в Париже, рядом с ней Иона.. «Что это было со мной?»
 
Они стоят возле темно-серой двухступенчатой гранитной плиты, в центре которой на высеченном каменном кресте лежит распятый Христос. У его изголовия стоит Черная ваза, с двумя золотыми буквами «EP»

— Пойдем, а, Иона?. Я уже хочу выйти отсюда.. к живым.. И знаешь, я не хочу  в твои катакомбы, иди один, я подожду тебя там, наверху..

Он берет ее за руку, медленно притягивает к себе, и они, обнявшись, неторопливо выходят через северные ворота кладбища в сверкающий сентябрьский Париж..               
               



96            
 

Он пьет коньяк и беспрерывно курит, глядя на ночной пустынный двор своего детства. Он читает ее письма.. Утро уже близко. Птичий гомон взорвется ровно в четыре утра, как по звонку будильника.

«Почему все так? Когда мы с тобой стали друг другу чужими?».

Он видит как они покупают ему туфли на Гороховой.. унылый дождь.. клин диких журавлей над холодным и безлюдным Павловском.. ледяные торосы и снежная тропа, ведущая к дальнему форту.. счастливая Фрея, лежащая на белом замерзшем полотне под роскошным ярко-сиреневым небом.. Там, вдалеке, мятежный Кронштадт.. он, лихорадящий уже третий месяц, пытается получить выездную визу, чтобы уехать в спасительный для него Гельсингфорс.. пронесется ли с финского ветер дохнув океаном..

— Смотри, Фрея. Это наверное к счастью. Журавли в небе. Как тогда в Ленинакане.

— Мне холодно. Давай уедем отсюда..

…

Это был их первый общий дом. Он высился на окраине поселка, состоявшего из таких же прямоугольных бетонных коробок постсоветского образца.. две комнаты, квадратная прихожая, узкий коридор ведущий в небольшую проходную кухню и светлый просторный балкон, выходящий своими окнами на одноэтажную махаллю, расположенную вдоль безымянного канала.

Они жили на последнем этаже и их любимым местом был именно балкон открывавший за своими пределами остальное пространство вселенной. Каждый вечер напротив них зависал перевернутый ковш Большой медведицы. А как-то ранней весной на задворках их ночной террасы поселилась треугольная сине-зеленая комета. Иона тогда часто водил Фрею гулять по крыше, они молча смотрели на звездное небо, а потом любили друг друга..

— Эй, вы там наверху! А потише музыку нельзя?!

Иона выглядывает в окно и смотрит вниз. Со второго этажа кричит Славка Кочетов.

— Двенадцатый час мужики! Вы что там охренели? Потише можно? Дети же спят.

— Давай к нам, Славян. Тут весело..

Коля полчаса уже как спит, уткнувшись лицом в тарелку с вишнево-алой крупной черешней. Он прилетел сегодня из Москвы на поминки отца. Целый день они провели с Ионой на кладбище, разгребая мусор на могиле, заросшей за год непроходимыми кустарниками. Они вспоминали свое детство — как гоняли клюшками мяч по пыльному дворовому полю, как курили втихую свои первые сигареты и коноплю на берегах летнего канала, как испугался Пельмень, когда они лежали в окопе и ждали выстрелов у полыхающего в поле костра.. а потом хоронили Терезу..

— Это лучшая его вещь! Ты знаешь он там с матерью своей переспать хочет..

— Да ладно. — Рихно уже успел вмазаться, и рассеянно слушал пьяного Артура, вводившего его в антологию классического рока.

— А что?. Джим еще тот кадр был. Помнишь он чемодан с долларами на трапе самолета перед толпой разбросал как ван гоговский сеятель?.

— А можно все-таки потише сделать? — Фрея в домашнем халате в горошек, грациозно и лениво курит ментоловый салем, глядя на это странное нетрезвое общество, она думает о завтрашнем экзамене.. изложение по Тургеневу.. ее первый выпускной класс.. «Видел бы меня сейчас Николай Ипполитович..»

Ионе завтра (да почти уже сегодня) тоже ехать на свой последний Гос. Терапия. Он не хочет об этом думать. Он уверен, что сдаст его, но вот что потом? Работать в больнице, становиться доктором? А как же его стихи? .. мечты о славе, о величии поэзии, о том бессмертном и единственном..

— Иона, стучат. Открой.

На пороге стоит Славик. Он еще делает вид, что рассержен, но его взгляд уже проник за спину соседа и зацепился там, на балконе, где накрыт стол, с остатками жареной картошки, свежих лепешек и бабулиной черешни, в которой спит Коля. Пара початых бутылок «Распутина», озеро пива «Кибрай», и почти пустая бутыль с коричнево-бурой жидкостью «Жасорат» определяют винную карту сегодняшнего меню. Народ, не обращая внимание на громкую музыку.. «истома ящерицей ползает в костях».. (18) пытается перекричать хриплый голос автора-исполнителя и друг друга..

— Входи, чего стоишь. Завтра у нас с Фреей экзамены. Готовимся.. ну и.. отмечаем заранее.. Заблоцкий прилетел сегодня.. Что пить будешь?..

— Давай, наливай, — Коля внезапно выныривает из медикаментозного наркоза, оглядываясь вокруг себя, как караульный на посту.

— А ты, Иона, с чего тогда к девчонке этой приставать начал? Она же совсем еще ребенок была?  — темные глаза Артура лихорадочно блуждают по орбитам, цепляясь за голубые роговицы Ионы. — Хорошо что я встрял. Иначе тебя бы убили.. наверное.

— Да иди ты.. Сама она пришла. Взяла за руку. Стихи попросила почитать.. Ты что меня в педофилы записал?

— Тебе как будущему доктору оно конечно виднее, как там у вас в медицине по терминологии..

Иона бросается на Артура и хватает его за худую шею. Тот пытается оттолкнуть нападающего и, оступаясь, падает на пол..

— Да вы чё мужики?! Совсем йобу дались?

Иона запрыгивает на подоконник, судорожно хватается левой рукой за край деревянного бруса и ныряет в пустоту..

— Ды кто-нибудь прекратит все это?! — Фрея почти плачет, ее лихорадит, если бы не алкоголь в крови, еще как-то хватающийся за картинку ирреальности происходящего.. то..

— Пускай повисит себе в нирване, если ему так хочется.. — Рихно подходит к ней и обнимает за плечи.. — Куда он нах уй денется..

Затем он идет к окну, берет за руку висящего и выдергивает его из темного вакуума, как морковку с грядки..

Четыре утра.. Светает.. Птичий гомон с улицы отрезвляет всех.

— Ивана Купала сегодня. — Душевный заводит диск Майкла Джексона и танцует, пытаясь изобразить гуттаперчевого пьяного Мастера..

— На канал пойду. Воду отключили. Искупаться мне надо. — Фрея похожа на заводную куклу, у которой заканчивается завод. Она стоит в желтом купальнике бикини. Мужчины безропотно встают и начинают собираться вместе с ней..

По дороге вниз по лестнице Славу перехватывает злая и расстроенная супруга.. И только Коля спит в своей черешне.. и видит сон, как они воруют яблоки в соседнем с их домом колхозном саду..

…

— Ну, ты плавать идешь?.

Фрея осторожно спускается с заросшего травой берега и не задумываясь плюхается в ледяную воду, рожденную горными ледниками.

Иона стоит, тупо наблюдая за происходящим и дрожит от одной мысли, что должен лезть в этот ледяной ад.. Однако, сказано-сделано.. Он ныряет, и тут его пронзает дикая боль. Выбраться наверх не получается, его тело словно приковано за большой палец ступни к илистому берегу. Минута-вторая.. он яростно борется с потоком воды, болью и страхом утонуть вот так нелепо, когда.. Она хватает его за руку, резко дергая на себя, они падают на мокрый покатый берег, обдирая себе колени и локти о бетонные блоки ..

«Еще чуть чуть и..» – думает она.. сверкает молния..

— Ты что с ума сошел что ли? Утонуть решил?

— Корень в ноготь воткнулся.. бл.. ядь.. с пара.. пета

— Дурак..

…

Коля дожимает последние капли оставшегося на столе алкоголя..

— Вы откуда такие мокрые?

— На канал ходили.. А Артур с Рихно где?

— А кто это такие? Мужика со второго этажа помню. Тот пять минут назад как утихомирился. Ругались внизу с бабой своей. Ты что с утра пораньше в гьёлль окунулся?

— Фрея, о чем он говорит? Так набухался вчера, что ничего не помнит?

— Хватит! Я не могу больше! — кричит Фрея. — Я.. Не.. Могу.. Вы пьете уже второй месяц, не просыхая.. Я не могу спать, я не могу работать, я робот уже стала.. я ненавижу вашу музыку, я ненавижу вас обоих.. Хватит, убирайтесь оба.. Ты, ты ведь обещал мне.. А мне плевать.. Не хочешь врачом быть, не надо, мне ничего уже не надо, понял? Хочешь за окном висеть, виси, хочешь стихи писать пиши, хочешь пить, да хоть захлебнитесь оба.. Оставьте меня в покое.. В тишине..

Фрею трясет, ее трясет от ледяной воды, от ненависти, скопившейся в ней, как лава в проснувшемся вулкане. Коля пытается успокоить ее, пока Иона молча смотрит на нее в упор..

Фрея видит кровь на полу, это ее кровь, она видит рану на ноге. Кровь вытекает, пульсируя, как пульсирует сейчас  мысль в голове, я не могу больше, я не могу.. Пусть вытечет из меня вместе с кровью эта жизнь, от которой я устала, пусть я успокоюсь, наконец..

Иона бьет ее по лицу, внезапно и резко.

— С-сука! — его ненависть переполняет ее..

— О.. О!.. Иона. Тамам.. Всё, Фрея, прости, мы уходим..

Коля крепко окольцовывает Иону в своих объятиях и с силой выталкивает его за металлическую дверь..


http://stihi.ru/2020/06/05/3372