О русском селе и Петрове - Водкине...

Малявино, Селютино,
Долгово, Сковородкино
Вручают утром мУдренным холсты Петрову-Водкину!

Заливисто-бахвалисто
там голосят соловушки.
И очень щи наваристы
у офицерской вдовушки!

Клубникой щёки мазаны,
чего уж там, - на выданье,
стоят с косой обвязаной,
да красотой невиданной

Марьянушки и Дарьюшки,
да Ольги с Василисами.
Грызут от хлеба краюшки
красавицы неписаны.

А жизнь добавит к хлебушку
ещё воды кручёныя.
Да выплеснет на небушко
Ворота золочёныя.

Идут дорогой Марьюшки,
перекликаясь с птицами.
Навстречу им Иванушки
грохочут колесницами.

От первой русской пЕченьки
и до земель окрАины
российское, заплечное
село неумираемо!
.........

Стоят кривые домики...
И улицы скукожены.
Поля застыли комьями,
забыты, неухожены.
Малявино, Селютино,
Долгово, Сковородкино.
Не утро. И не мУдренно.
И нет Петрова - Водкина...

Ушло село обрядное
в ворота золочёныя,
Не клятое, не мятое.
Родное. Обречённое...

Иванами растрачено.
И в забытьё бесславное
отправлено, расклЯчено.
Как  будто неисправное...

А жизнь баранкой катится.
Летит косынкой вьюжною.
Глядишь - и вновь проявится
в ней бусинкой жемчужною
моё село сермяжное
с привычной правдой матерной.
Для душ - такое важное,
как хлеб отца и матери!

Родное, неуёмное,
раздольно - каравайное.
Наш оберёг от тёмного.
И проводник в бескрайнее.

На небе распахнутся вдруг
Ворота золочёныя!
И примет обновлённый круг
недавно отлучённыя
Малявино, Селютино,
Долгово, Сковородкино.
И будет утро мУдренным,
хоть нет Петрова-Водкина!

А Марьюшки, да Олюшки
цветными сарафанами
так распрекрасят долюшку,
что быть от счастья пьяными!

От первой русской пЕченьки
и до земель окрАины
Российское, заплечное
село неумираемо!