Пятьдесят шесть строк, примеры

В Николаевщине

Нёмана просторы,
сосны ды пясок,
камни, косогоры,
долы да лесок.
А пред вёской - поле.
Хлебы, лён, овёс,
кукурузы доля
да под сено скос.
Бак водонапорный.
Аистов гнездо.
Хаты да подворья.
Вёска от и до.
Подхожу к колодцу,
чтоб испить воды.
Сердце чаще бьётся.
Счастье. Нет беды.
Есть вода, нет горя
пролетевших лет.
Тяжкая где доля?
Нет и прошлых бед.
Выпью я водицы.
Душу отведу.
Мне бы помолиться.
К храму подойду.
Храм. Вокруг ограда,
а на ней замок.
Снова ест досада:
опоздал, не смог.
Только в воскресенье,
в праздник, по утрАм.
Нет вечерних бдений.
Деревенский храм.
А среди деревни –
две берёзки, крест.
Вот обычай древний.
Православья весть.
Убрано здесь чисто,
На кресте рушник.
Засиял лучисто
мне Христоса лик.
Между двух берёзок
деревянный крест.
Из росинок-слёзок –
мысль Христос воскрес.
У креста молитву
тихо вознесу,
твёрдость веры в битву
против зла несу.
Аисты летают,
а под ними – храм.
Радость пропадает,
если сердцем хам.
Милые берёзки.
Православный крест.
Коли в вере твердый,
значит, совесть есть.

;


Случайная встреча у родника

     Спускаюсь к роднику. Навстречу – женщина. По привычке, выработанной за год сельской жизни, приветствую.
   - С добрым утром!
   - Доброе утро…
Отвечает она нараспев, сияя в радостной улыбке. Длинное цветастое платье с большим вырезом спереди было надето на голое тело, а её полные груди несли в тишину летнего утра любовь.
     Казалось, будто Афродита вышла из морской пены, а за ней не родник, а уходящее за горизонт, спокойное, тёплое и ласковое море…
     Приближаясь к роднику, замечаю три двухлитровые пластиковые канистры в форме дыни, наполненные водой. Да, вверху, на дороге стоит голубенький Getz, значит, она вернётся, подумал я, и, помолившись, поставил свою канистру под струю родника.
     Женщина вернулась и стала загружать сумку канистрами. Я не смог сдержаться, ожидая наполнения единственной пятилитровой канистры, и спросил.
   - Чему нас учит родник?
   - Любви…
Мгновенно, ласково и спокойно, с виолончельной глубиной в голосе, ответила она. Моё удивление, сразу же получить ожидаемый ответ, было так велико, что ощутил, как невидимая, мягкая и ласковая волна невыразимого чувства отрывает меня от земли, выталкивает вверх, словно вода выталкивает ныряльщика на поверхность.
   - Всё-всё нас учит любви. Живёшь, суетишься.
     А зачем? Только сейчас начинаешь понимать,
     что и ты, и вокруг тебя – любовь.
Продолжала Афродита.
     Ухватив её мысль, начинаю цитировать Николая Ибрагимова.
   - Не въ мешкахъ любовь, не въ родословныхъ,
     Въ жертвахъ безкорыстныхъ, безусловныхъ…

     Поднимаясь от источника к дороге по склону, продолжая говорить о любви, мы ощущаем сожаление о прошедших годах, прошлое исчезает, и рождается что-то новое сказочно-прекрасное, светлое и чистое.
   - Вас подвезти?
   - Да, до автобусной остановки.
Автомобиль завёлся не с первого раза.
   - Машинка, миленькая, заводись.
Ласково, как маленькому ребёнку, сказала добрая и заботливая хозяйка авто, поглаживая рулевое колесо и
разливая новую волну любви. Почувствовав такую искреннюю ласку, машинка завелась.
     Путь был недолгим. По дороге успел прочесть несколько своих коротких стихов, рассказать о методе подстановки сценариев и ещё Бог весть о чём, завершив пожеланием – смотреть на жизнь глазами ребёнка…
     В ожидании автобуса, море любви, в котором минуту назад я купался, постепенно превращалось в озеро светлой грусти.
;




Robert Burns, The bonie lass made the bed
to me-

When Januar wind was blawing cauld,
As to the north I took my way,
The mirksome night did me enfauld,
I knew na whare to lodge till day.-

By my gude lucka maid I met,
Just in the middle o’ my care;
And kindly she did me invite
To walk into a chamber fair.-

I bow’d fu’ low unto this maid,
And thank’d her for her courtsie;
I bow’d fu’ low unto this maid,
And bade her mak a bed for me.-

She made the bad baith ladge and wide,
Wi’ twa white hands she spread it down;
She put the cup to her rosy lips
And drank, `Young man now sleep ye sound.`-

She snatch’d the candle in her hand,
And frae my chamber went wi’ speed;
But I call’d her quickly back again
To lay some mair below my head.-

A cod she laid below my head,
And served me wi’ due respect;
And to salute her wi’ a kiss,
I put my arms about her neck.-

Haud aff your hands young man, she says,
And dinna sae uneivil be:
Gif ye ony luve for me,
O wrang na my virginity!-

Her hair was like the links o’ gowd,
Her teeth were like the ivorie,
Her cheeks like lilies dipt in wine,
The lass that made the bed to me.-

I kiss’d her o’er and o’er again,
And ay she wist na what to say;
I laid her between me and the wa’,
The lassie thought na long till day.-

Upon the morrow when we rase,
I thank’d her for her courtesie:
But ay she blush’d, any ay she sigh’d
And said, Alas, ye’ve ruin’d me.-

I clasp’d her waist and kiss’d her syne,
While the tear stood twinklin in her e’e;
I said, My lassie dinna cry,
For ye ay shall mak the bed to me.-

She took her mither’s holland sheets
And made them a’ in sarks to me:
Blythe and merry may she be,
The lass that made the bed to me.-

The bonie lass made the bed to me,
The braw lass made the bed to me;
I’ll ne’er forget till the day that I die
The lass that made the bed to me.-
;
См. книгу «Роберт Бёрнс, Стихотворения, Robert Burns, The Poetical Works, М. «Радуга», 1982, с. 792» стр. 354-359, там же приведён весьма и весьма свободный перевод Самуила Маршака.
     Интересно, что «Случайная встреча у родника» и это стихотворение Бёрнса попали в один и тот же раздел – ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ СТРОК.