Сизиф

Он был примером и уроком,
А мы едва знакомы с ним.
У Куна об этом совсем немного –
Всего страничка с небольшим.

Кого спроси – всегда усмешка:
«Да это про напрасный труд!»
Но был он далеко не пешка,
Не пустозвон и баламут.

Сын повелителя ветров Эола
Стал основателем Коринфа.
Какого ж сорта и помола
Герой из греческого мифа?

И что за подвиг иль порок
Нам в назидание оставил?
Чего достиг, а что не смог,
И чем себя в веках прославил?

Никто и не рассказывал,
Уверен на все сто,
Что камень не из-за пазухи
В гору не с дуру или на спор

Толкает, мается, пыхтит,
Как-будто нет иных забот,
А тот всё вниз себе летит.
Зачем всё это, кто поймёт?

Про «труд сизифов» зная с детства,
А про Сизифа – ничего,
Давайте вспомним цель и средство,
И наказание, постигшее его.

Так кто же этот был Сизиф,
И чем не угодил Олимпу,
И в память влез, и в этот стих,
Достоин фильма или клипа?

В этой жизни много разного
Повсеместно там и тут.
Знания не могут быть напрасными,
Но может быть напрасным труд.

На свете всех вольнее ветер,
Всё остальное – тлен и прах.
Мы за слова всегда в ответе
И быть нельзя «ни при делах»!

Не знала Греция удачливей пройдохи.
Сложил себе немалый капитал.
И в удивленьи люди все и боги,
И Зевс, порой, завистливо ворчал.

Коварен с детства по-природе,
Сизиф хитёр был, как лисица.
Слух о сокровищах в народе
Ходил: «Такое не приснится!..»

Ум изворотлив, как змея,
Имел, крутил, вертел и правил,
Но осуждать ни вы, ни я
За это мы его не в праве.

Пускай завидуют плебеи,
И изумляются хохлы,
Да поживают, как умеют:
Кому – сальцо, кому – мослы.

Чужой достаток колет глаз,
А зависть злобу порождает,
Но и тогда, как и сейчас
Иных путей сердца не знают.

Уж так сложилось-повелось:
Запретное всегда прельщает,
Соседское добро, как в горле кость,
И люди на глазах мельчают.

По-крупному крадут, воруют понемногу,
По мелочи тыря, в карманах несут,
С дурной привычкой справиться не могут,
Надеясь, дни расплаты не придут.

И в бесконечной свистопляске,
И в кровожадной гонке за успехом
Нет лиц у гениев обмана – только маски,
Что вызывают чувство жалости и смеха.

И пусть они в Завет не верят,
Законы презирают и не чтут,
Расставит на места всё время:
И подвиг доблестный, и честный труд.

Но укорять людей не надо:
Соблазны трудно побороть.
Пусть судит их начальник стада
И сам Господь.

Всё пройдёт, и это тоже,
Как мудрый старец говорил.
В конце концов всё подытожит
С усмешкой ангел Израил.

Собрать несметные богатства,
Истратив силы и мозги,
Что хитрость, ловкость и коварство,
Коль смерть возьмёт тебя в тиски.

С собою всё не унесёшь,
Под крышку рядом не положишь,
Всё суета, обман и ложь,
И только грусть-печаль умножишь.

В могилу взять два одеяла,
Подмышку слиток прихватить?
До коликов смеётся дьявол.
Всяк волен, как угодно жить.

Себя морочить и других,
Любою дурью маяться,
Коль сил хватает молодых,
И не успел состариться.

В итоге лишь не пожалей,
Что канут в никуда,
В беспечности минувших дней,
Все лучшие года.

За деньги молодость вернуть,
Хотя б на краткий миг,
Не сможет время повернуть
Миллионер-старик.

Душа – что может быть ценнее?
Её ни купишь, ни продашь.
Она превыше всяких денег,
Возьми себе на карандаш.

Хотя продать и это можно,
И разменять по пустякам,
Пороком отравить и ложью,
И превратить в дерьмо и хлам.

Ей дорожите изначально,
Другой в запасе просто нет.
Чтоб не было в конце печально,
Но это лишь всего совет.

Так вот, пришёл к нему бог смерти,
Чтоб проводить его в Аид.
Но он Таната, не поверите,
Провёл в два счёта, словно жид.

Он заковал его в оковы,
И перестали умирать:
Все были живы и здоровы,
И наступила благодать.

Ни похорон и ни поминок,
Ни приношения богам,
Лишь шум пиров да вечеринок,
И смех весёлый тут и там.

Остановить круговорот
Движенья душ и тел
Не каждый смог бы идиот,
А наш хитрец сумел.

Хотя и на Олимп не метил,
До получилось складно так:
Был его папа, словно ветер,
И он устроил маленький сквозняк.

Дано лишь только сыну бога
Богов вкруг пальца обводить.
Средь нас таких совсем немного.
Талант, да что там говорить…

И знаменитый наш обманщик
По-прежнему себе живёт,
Судьбу засунувши в карманчик,
Он, веселясь, и ест, и пьёт.

Мир под ногой и пир горой,
И пробки в потолок.
Да, он прохвост, но он герой –
Он победил, он смог.

И каждый день и горд, и смел,
Он проживёт вдвойне.
Он одолел судьбы предел,
Он на волне.

А завтра будет то, что будет,
Сумел, так удержись,
И мы не боги, просто люди,
У нас одна лишь жизнь.

Но рано всё-таки иль поздно,
А вылезло, как есть, наружу.
Угодно это видно звёздам:
Обман Аидом обнаружен.

И возмущенью нет предела,
И гнев свирепый не унять.
- Нет, это не годится дело –
Порядки людям отменять!

- Ведь он так станет равен богу!
Куда ж тогда деваться нам?
- Ещё чуть-чуть, совсем немного,
И мир провалится к чертям!

Из канцелярии подземной
Бумагу тут же Зевсу шлют.
И просят меры непременно
Принять и навести учёт.

Поставить всё на место
И вожжи натянуть.
Поймать героя квеста,
Немедленно вернуть!

Порядок старый воцарить,
Отчётность по делишкам,
И, как и прежде, хоронить
Без недостачи и излишка.

И, чтоб внизу не пустовало,
И сверху без избытка,
И служба похорон не знала б
Урона и убытка.

Да, много было всякой всячины,
Но поднят на уши Олимп.
Его триумфом озадачены,
Сизиф наш, словно муха, влип.

А тучи всё сгущаются,
Грозы не миновать.
Придётся, видно, каяться,
И тактику менять.

И биться лбом об двери,
Пустить слезу из глаз,
Усердно, чтоб поверили
И дали ещё шанс…

Зевс прочитал и отчитал:
«Наказан будет сей повеса!»
Тот час к Сизифу он послал
Могучего сынка Ареса.

Всё ж, как никак, а бог войны,
Пусть наведёт порядок.
К чему волненья средь богов?
И люди слишком рады.

Всё через чур и через край.
Примеры ни к чему дурные!
Так на земле наступит рай,
И времена придут иные.

Меч наготове у Ареса,
Его речами не смутить.
Не избежать теперь ареста,
Что суждено, тому и быть.

И, получив приказ отца,
На землю молнией спустился,
С клинком сверкающим у горла хитреца
Незваным гостем среди бела дня явился.

Таната он освободил,
А тот уж постарался:
Сизифа вмиг сопроводил,
Как он не упирался,

В домашней, как и был, одежде,
От лживых слов заткнувши уши.
И воцарилось всё, как прежде,
И лжец доставлен, и порядок не нарушен.

И серая безмозглость потянулась,
Обычных дней слепая череда.
И в понедельник вторника плечо уткнулось,
Бодает спину головой сутулая среда.

Четверг, споткнувшись, сзади навалился,
Скривила пятница в зевоте рот,
А Цербер воет, чтоб он провалился.
И по субботам свеч никто не жжёт.

- На воскрешенье даже не надейся,
Чтоб удивлять и возмущать народ.
Об стену головою зря не бейся,
Здесь этот фокус не пройдёт.

И чёрный плащ Таната,
Как занавес мелькул.
Священные солдаты,
Смертельный караул.

Но хитроумный наш Сизиф
Нашёлся даже тут,
Жену свою предупредив:
«Пусть жертвы и не ждут.

Чтоб на столе ни крошки, ни росинки,
И никакой еды и пития.
Не вздумай мне устраивать поминки,
Пока назад не возвратился я.

И собирать друзей не надо,
Тем более твою родню.
А я вернусь из рая или ада,
Не знаю лишь к какому дню.

Оставь печаль свою и грусть,
И слёзные дожди.
Я обязательно вернусь,
Ты только подожди.

Гвоздями гроб не забивай,
А лишь слегка прикрой.
И никого не угощай,
Наказ исполни мой!

Ни погребай, ни хорони,
И никаким богам
Ты приношений не носи
На кладбище и в храм.

А я на днях назад вернусь».
И строго приказал:
«Я сам со всеми разберусь.
Всё делай, как сказал!»

Жена в недоумении,
Но так тому и быть.
«За городом в имении
Мы будем ждать и жить».

Никто не угадает,
На что наш плут горазд:
И в карты обыграет,
И купит, и продаст.

Закрутит и завертит
Вдоль, поперёк и в ряд,
И папа его ветер,
И чёрт ему не брат.

Напрасно Аид с Персефоной
Подарков сизифовых ждут.
Он, обходя всю жизнь законы,
Прославился и тут.

Оставив их без пышных воздаяний,
Сизиф немного время потянул
И, совести без лишних колебаний,
Аида, как мальчишку, обманул.

Назад на Землю попросился,
Чтоб принести богам дары.
Всех обдурил и тут же смылся
Из этой проклятой дыры.

«С женой лишь мне поговорить
О поминальных приношениях».
Дверь согласились отворить,
И выскользнул, без промедления,

Сизиф меж пальцев, как песок.
Аид доверился, повёлся на словах
И подземелий мрачный бог
Опять остался в дураках.

Сизифа так и не дождался,
А тот обратно и не спешил.
И веселился, наслаждался,
И пировал, что было сил.

И рад, и счастлив без предела,
Что он один сумел и смог
И душу сохранить, и тело,
И чувствовал себя, как бог.

И, что ему Олимпа слава,
Когда он на Земле Король.
Нет на обманщика управы,
И по плечу любая роль.

Он ловко идёт от победы к победе.
И вправо, и влево, но только вперёд,
О завтрашнем думая обеде,
И точно зная, что на ужин его ждёт.

И пусть мелькает плащ Таната,
Сверкает злобно острие меча,
Его душа ничуть не виновата,
Что в венах кровь так горяча…

И ночь сменилась ярким днём,
В реальность мысли воплощаются.
И Зевс с Аидом ни при чём,
И жизнь течёт, и продолжается.

Стол ломится от явств и блюд,
Вино течёт рекой.
Ликует вездесущий плут,
Жизнь снова под рукой.

Жаль, что всего одна,
Второй не полагается.
И пьёт герой до дна,
Как может, развлекается.

Опять роскошные пиры,
И рот открыл народ.
А боги ждут пускай дары.
А времечко идёт.

Но делать нечего. Все в гневе.
Опять Танат отправлен в путь.
- Найти и, ни во что не веря,
Для наказания вернуть!

- Он с детства совести не знал.
Забыл, что значит страх.
И наглостью своей достал,
Не выразить в словах!

Застав Сизифа на пирушке,
Он вмиг к рукам его прибрал.
Прощайте же, друзья, подружки,
Как не оттягивай финал,

Конец бывает даже в сказке.
И так довольно почудил.
Без оправданий и согласья
И лишних слов сопроводил.

Теперь уж точно навсегда
Хитрейшего из смертных
Законопатили туда,
Чтоб успокоить нервы,

Хотя и с третьей попытки,
В мрачное царство теней.
Сизиф таким оказался прытким,
Что вырвал у смерти несколько дней.

Пред грозные очи Аида
Коварный обманщик предстал.
Ответить чтобы за обиды
И получить достойный пьедестал.

- Людей обманывать – одно,
Богов – другое дело.
Удрать нельзя и лечь на дно,
Ответь душой и телом!

Аид кипит и негодует,
Себя не в силах удержать.
Конечно, больше не надует,
Теперь решай, как наказать.

И вся его лихая свора,
Готовая порвать в куски,
И вечным заклеймить позором,
Лишь только с поводка спусти.

«Жил в удовольствие всю жизнь,
Крутился в высшем свете,
Теперь отчёт за всё держи
И будь за всё в ответе!»

Кредит доверия исчерпан,
Порвалась тоненькая нить.
Он был единственный из смертных,
И никому не повторить,

Назад нельзя вернуться,
В корову фарш не запихать,
Лишь остаётся улыбнуться
И что сказать?

Не стал беднее мир и не поблекли краски.
Так продолжается из века в век.
Как хорошо, что стал героем сказки
Сын бога и обычный человек.

Так как там с приговором
Решили поступить?
Мошенника и вора,
Быть может, отпустить?

Аид себя взял в руки,
Ведь всё-таки сын божий.
Нельзя взять на поруки,
Но злобствовать негоже.

«Ему всегда во всём везло,
Легко и ловко, словно вору.
За весь обман, коварство, зло,
Тащить он камень должен в гору!»

Гора крута, весом булыжник,
И труд тяжёл, и пот со лба,
И наш герой не горнолыжник,
Но такова, увы, судьба.

Он обречён, ломая спину,
Мозоля руки, ноги в кровь,
Валун тащить, катить к вершине
И подниматься вновь и вновь.

Вот цель достигнута почти,
Но камень обрывается,
И снова наш хитрец в пути,
Качаясь, упирается.

За всю ту ложь и за обманы,
Что на земле он совершил,
В крутую гору тяжёлый камень
Он катит, не жалея сил.

И нет мучениям конца,
Движенье ни на миг не прекращается,
Достойно наказанье хитреца.
Сизиф кряхтит, старается,

В поту солёном и в пыли,
Но камень вниз срывается,
И с грохотом летит, гремит,
А он не унимается.

И в зимний хлад, и в летний зной,
Охота не охота,
Толкать валун перед собой
Наверх – его работа.

Когда же камень вниз летит,
Бежит за ним и догоняет,
Но что при этом говорит,
Без слов все понимают.

И не смыкает глаз:
Ни сна, ни покаяния.
Касается, увы, и нас
Далёкое предание.

И стоит призадуматься,
И даже почесаться,
Чтоб на Сизифа месте,
Дай бог, не оказаться.

Историю из мифа,
Как мог, пересказал.
Когда-то и я, подобно Сизифу,
Отчаянно камни в гору таскал.

Да, цели не достигнуть,
Навеки замкнут круг.
И каждого постигнуть
Такое может вдруг.

Ведь многие при жизни,
Стараясь, что есть сил,
В тщеславном атлетизме
Себя стирают в пыль.

Обманывая ближних,
Побольше б нагрести,
Но миллионом лишним
Им душу не спасти.

Для многих в том, что для души,
Нет смысла просто изначально.
И что не говори, и не пиши,
Но это так, как ни печально.

А без души и тело –
Пустой для всех сосуд.
Но не заглохнет дело,
Кипит сизифов труд.

Хватают, тянут, тащат,
Без совести и страха.
Как звери в дикой чаще,
Бегут на денег запах.

Обмана острые ножи,
Кровавые клыки корысти,
Смертельный яд коварной лжи
Нас всех преследуют по жизни.

И зависть ржавчиной съедает.
И превращает в пыль.
И старую легенду обращает
В сегодняшнюю быль.

И, вспоминая про напрасный труд Сизифа,
Рассматривая собственную тень,
Не угадать, в какие мифы
Запишут завтра этот день.

По замкнутому кругу,
Как проклятый Сизиф…
Но протяните руку,
Перечитайте миф.

Избрав свою дорогу,
Чтоб слёз потом не лить,
Чужих плодов не трогать,
И вдвое не платить,

Трудом, а не обманом
Наполни каждый день
И прочь гони упрямо
Пороки все и лень.

Учись и развивайся,
Чтоб было не до смеха,
И в спорте добивайся
Победы и успеха.

В душе твоей чтоб не было
Тоскливо или пусто,
Талант, что дало небо,
Ты обрати в искусство.

А нет пути – не отступай.
Прижат к канатам ринга?
Иди вперёд, но вспоминай
Сизифа из Коринфа.

И камень в гору не тащи,
Который вниз сорвётся,
И пусть уверенно в груди
Твоё сердечко бьётся.

И, как ты ни крути-верти,
Пусть многое напрасно,
Нам не свернуть уже с пути,
А жизнь всегда прекрасна!

2006