Банджо твоих губ

Банджо твоих губ дарило ласки, палачами выверенные.
Чайки устремлялись к воде, даже не подозревая,
что чёрный дельфин уже вспоминает их вкус.

<Дельфин>
Он был необычный садовник:
каждое утро, в преддверии кофе, он рассказывал ей какие цветы прорастила ночь;
под его взглядом пробуждались ручьи даже в большевистские дни.
Он умер вечером, наутро почувствовав, что там побывал другой.

<Другой>
Перина любознательности была выстирана, наглажена, заговорена.
Шустро получалось: позавчера на фото, вчера в Zoom-е, сегодня напротив.
Когда листья упали и эхо забилось в потолок,
я положил её палец себе на губы и уснул.

<Заговорена>
Мы специально застряли в лифте:
ладонь легла туда, соски отдали честь, дыханье захрипело пеленой паровозной;
отстучав шифровку в штаб удовольствий я не стал ставить жирную точку.
Ты смотрела на меня глазами ребёнка, которого первый раз наказали.

<Ребёнок>
Отрешенно ты сообщила, что за измену просто кастрируешь.
«Не ты первая...» - привычно начал я, но осёкся.
Твой взгляд упёрся в нож, по щекам текли беззвучные слёзы. 
Я расслышал: «Да тебя саму убить теперь мало».

<Беззвучные>
На сороковой день мы стояли перед ним.
Солнечный дождь заливал крест, но никак не мог проникнуть под чёрный зонт на двоих.
Я знал, что она навсегда, впрочем, как и он.
«Не забывай, что утром надо шептать» - послышалось мне.

           <в ночь на 03 июня 2020>