Иллюминация не превращает алюминий в жидкость

Пока нет старух поверх жизни трух,
что отпевают труп
мой и тоскуют,
может не тоскуют,
просто ветры дуют и бытуют,
чьи-то новые тетради разлинуют.
На дне осталось немного.  Будешь?
Знаешь, я не знаю душ, которые целуясь,
знают, что еще чуть-чуть и ничего не будет.
Я же думаю.  Наверно, потому что только в стихах целуюсь,
не виновата я, или виновата, но так сложилось. 
Не рада я, но не могу ведь жизни с приветом сказать:
До свидания, начинаю новую, добрый час.
Она грузит, перепонки слабые трещат,
другого нет ничего,
но ты встаешь утром, потому что светит в окно свет.
Ладно, немного лево,
но иллюминация не превращает алюминий в жидкость,
я встаю, думаю про твой диван,
иду на работу, а он там раскинется,
он и сам
грозовой жаркий монсун,
над ним хаотично кружатся солнце и луна,
я маленько пьяна, ты сильно пьян, панк,
но не вином, а чем-то для нас,
другого ничего,
для нас ничего, но чтобы занесло
на повороте любви зло
и похоронило уже под собой,
или воскресно подвесило на экстаза гвозди,
но оно, конечно, просто двинет,
а я и хочу так, ты меня слышишь?