Кинопроекты, рождённые под капельницей

                Кинопроекты, рождённые под капельницей

                "Большие голуун нагорья Хер-то-хех"

                { фэнтэзи }


    Заголовок ему понравился сразу - есть в древних названиях особая магия, этакое чувство ритма истории.
Всю картину происходящего у него вряд ли получится развернуть до конца, но главные моменты надо выделить обязательно -
особенно то, что касается циклов питания и брачного поведения. Говорят, что когда-то большие голуун ели всё, что движется и растёт. И их брачные обычаи были непредсказуемы и удивительны - то ли они меняли пол по своему выбору, то ли организовывали большие разнополые сообщества. Обо всём этом он, конечно, напишет в статье, но обязательно подчеркнёт, что это, скорее всего,
древние мифологические представления, активно продвигаемые в последнее время "северной береговой школой" во главе с Кырк-Дон-Лохом.
   Солнце наконец-то выползло из-за хребта и осветило все закоулки ровным красным светом, придав совершенно изумительный вид и горам, и морю, и всему, что ползало и стрекотало на берегу. Он отложил палочку для письма и правой клешнёй торжественно приветствовал светило, а заодно и всех тех его собратьев, которые могли его увидеть в этот знаменательный час. А, может быть, и даже редкий нынче большой голуун будет поражён его жестом и позднее в далёкой пещере поведает своим сородичам о странном зрелище на берегу. Поведает в пределах своего скудного понимания, конечно.



                "horror/апокалипсис"

                { postapok }


   Дорога была совершенно пуста и это удивляло больше всего. Он помнил дорогу, забитой машинами всех возрастов и форматов.
Это случилось год назад, когда Они прилетели. Большинство машин так и осталось в тот день на дороге - сгоревшие, разбитые и просто брошенные. Потом дорогу как будто почистили, но отдельные "островки" из машин тех, кто  бежал из крупных городов,  периодически возникали на обочинах. Большие города были уничтожены почти сразу, а вот маленькие городки и поселения Они почему-то не трогали.
   Он сам был из такого забытого Богом городка, но всё же решился на уход в Сопротивление. Ходили слухи, что в эти нетронутые войной городки доставили какие-то машины-преобразователи и много иной всячины. Некоторые из бойцов его отряда пытались разузнать как там поживают их близкие, но, увы, никто не вернулся назад. Сопротивление оказалось делом бессмысленным - результатов почти и не было. Если, конечно, не считать того, что произошло три дня назад. Они улетели.
   Сопротивление закончилось и все бойцы отправились в свои родные места. И он тоже, повесив себе на шею полуавтоматическую винтовку и набив вещмешок продуктами, двинулся в путь. Вот сейчас по дороге он выйдет к дому преподобного Клемента Баскина,а там и рукой подать до его собственного дома. Дом преподобного был заперт и возникло ощущение какой-то нестерпимой тишины.
Но тут издалека, скорее всего от дома мисс Лайон, донёсся треск газонокосилки и всё вокруг как будто пришло в движение.
   Он улыбнулся и заторопился к себе домой. Правда, уже во дворе почти не изменившегося дома, он ощутил тревогу - псы не встречали его радостным лаем и в открытых нараспашку гаражах не было ни одной машины. Он поднялся было на крыльцо, но затем, как учили его  в Сопротивлении, прокрался вдоль стены к окнам столовой.
   Вся семья сидела за столом, в центре стола стояла дымящаяся паром большая миска со странными овощами. Все поочерёдно брали эти овощи своими щупальцами и аккуратно заталкивали их в ротовые отверстия, занимавшие добрую половину лица. Он всматривался в их лица и одежду, что-то было узнаваемым - например, старенькая заштопанная на левом плече кофточка тёти Сары или шрам у Билла-младшего над ухом от падения с велосипеда. Но это были уже не его родные. Стоявшая рядом со столом большая блестящая машина вдруг громко щёлкнула и выдала порцию булькающих звуков. Сидящие за столом как по команде повернулись к окну и уставились на него.
   Но он уже взлетел на крыльцо и, срывая винтовку с плеча, вбежал в столовую. Выстрелов он не слышал, слышал только свой крик.
А потом уже в наступившей тишине с добрую минуту прислушивался, как упавшие на пол гильзы, находят друг дружку и замирают, делая тишину ещё более невыносимой. В сторону стола он старался не смотреть.
   За домом миссис Лайон, уже на самом краю городка, он почувствовал, что проголодался и свернул к полю около дороги. На нём росли те самые странные овощи. Ловко орудуя щупальцами, он сорвал самые спелые и аккуратно стал засовывать их в резко расширившееся ротовое отверстие. И понял, что приготовленные на пару, овощи будут гораздо вкуснее...


                "О тромбоцитах"

                [ психодрама ]


   У меня осталось семнадцать тромбоцитов. И сразу почему-то вспомнился цикл рассказов молодого И.Эренбурга "Тринадцать курительных трубок" - у каждой трубки там была своя история, свой набор персонажей и, наконец, собственное место в писательской коллекции. А вот тромбоцитам не дашь конкретных имён или прозвищ, не сочинишь для каждого увлекательную историю.
   Тромбоциты "живут" массой, они - пролетарии кровеносных сосудов, им нравится устраивать большие митинги и демонстрации. Хозяин сосудов не всегда успевает среагировать на умножение числа митингующих и тогда возникает тромб, в котором сплочённость и энергия тромбоцитов достигает максимума. И, как говорят сами тромбоциты, наступает полное аля-улю.
   А вот когда остается только семнадцать тромбоцитов, то им, понятно, не до митингов и требований. Их мечта - воспользоваться анонимностью и потихоньку затеряться в неведомых закоулках сосудов и прочих гулких и уже зачастую пустых лабиринтов. Поэтому уже который день я усаживаю их в кружок и рассказываю всякие занимательные истории. Наибольшим успехом пользуется рассказ о
храбром неизвестном тромбоците,  узнавшем великую тайну бессмертия и решившем поделиться ею с Хозяином. Отважный тромбоцит вступает в смертельные поединки с монстрами кровеносного мира, объединяется с одними тромбоцитами и ссорится с другими и даже влюбляется. Донести идею Любви до моих слушателей оказалось сложнее всего. Но я надеюсь, что все семнадцать тромбоцитов постигнут её величие и благородство и не оставят меня в трудную минуту. Ибо, пока есть Любовь, расстаться с жизнью невозможно...