о нас двоих

я напишу, как ты и говорил,
самый большой,  до жути томный стих,
возможно,  белый,
может быть, верлибром.
не побоюсь тут показаться смелой
и напишу. опять. о нас двоих.
со сбитым ритмом,
раненной строфой,
чтоб если петь его,
то только a capella.
вопрос извечный:  почему ты не со мной,
я же так искренне, так пламенно хотела,
и так позорилась.

без капли самоуваженья
водой соленой на коленях мыла пол,
у ног твоих
я сочиняла лучшие творенья,
непонятые,
не ценимые тобой.
мне б пару кошек, чтоб пить в кресле корвалол,
чередовать 3/3 : лечусь/запой.
а ты скажи мне,
мальчик-не-герой,
скажи,  как же ты стал таким жестоким,
что нет во фразах твоих даже капли чувств,
и все шумит-свистит наперебой
внутри меня... а быстро я учусь:
ещё чуть-чуть, -
и взглядом одиноким
я от себя же трижды отрекусь.
горящей лавой льются эти строки
по всем сосудам, плавя светлый тон,
оставив за собой
причудливые чёрные фигуры,
застывшие внутри,
и серый пепел.
я как была, так и осталась дурой
и ты ошибся на счёт три -
ты меня встретил,
чтоб инквизитором в дальнейшем меня сжечь.
но не казнят за то, что влюблена,
хоть не смогла все это уберечь.
ведь для другого, может, рождена -
чтобы небес дотронуться
и дна.
сдуреть можно, 
свихнуться,
умом тронуться,
уничтожать лирическую речь,
выписываясь буквами на теле.

я в деле.
нет, не услышала, о чем ты, но я в деле,
погнали, полетели, выше нос -
мы волосы расчешем облаками
со вкусом отсыревших папирос.
мы уже сами
погибшие и вставшие опять
меж чёрных, белых и белеющих полос
и грязи, смешанной из душ
и наших слез.
готовы унижать, бросать,  бежать,
но не к любви.
ведь кем бы ни был,  помни:
чем шире распростертые объятья,
тем легче распинать.
носи бронежилет под ситцем платья,
носи на сердце и душе броню,
и, если можешь, ещё ближе сядь
к огню -
дотла сгоревших снова не сожжешь.
всей своей сутью истину храню:
умерший не боится больше смерти,
хоть сотни раз его ты уничтожь,
а потерявший все - 
свободен вновь.
и не пугают демоны и черти.
единственное страшное -  любовь.
вы уж поверьте.

вот тебе стих, дурацкий, как просил.
посмейся, покажи друзьям,
он оказался еще больше, чем ты думал.
и ты бы написал такой и сам,
но это ведь не стоит твоих сил.
ты можешь ухмыляться, сколько хочешь,
но я-то знаю:
ты меня любил.