Камерные наброски

               
             1.

Опять весна, но как-то невпопад,
Из спрятанного  вылупилось чётко –
Такой же май, параша, люди, смрад,
И сизари воркуют за решёткой.

А через прищур гнутых жалюзи,
Вливаясь внутрь тепло и невесомо,
Поглаживает веером УЗИ,
Уставших душ живые переломы.

Беззубый зэк сняв майку словно груз,
Встал под окно, крестом расправил руки,
И потянувшись сладко так на хруст,
Вдруг выдохнул отчаянно: Эх су-ка-а!…

            2.

Непривычно – те, кого я помню,
Повторяя круг день изо дня,
Будут жить, и ездить по знакомым
И смеяться. Только без меня.

По утрам чихая, от «конечной»,
В интервальной чёткости минут,
Будет уходить с толпою вечной
Старенький автобус на маршрут …

Это всё, саднит ещё натягом,
Точно с грузом сломанный прицеп.
Только как там тощая дворняга
Без меня носившего ей хлеб?

               
           3.

Шлёмка - миска, весло - ложка.

В небе парится «балдоха»,
Мне в делянке повезло -
Баландёр принёс «лепёху»,
«Шлёмку» с чем-то и «весло».          

Им гребу, как "раб галерный",
То ли кашу, то ли суп.
Без понтов челночит нервно,
Мой рандолиевый зуб.

Легче стул от пищи жидкой,
Йоги жрут так завсегда.
Вон сосед за все отсидки,
Мясо видел лишь когда,

При побеге своём первом,
Двое ушлых из блатных,
Его брали, как «консерву»,
А он сам сожрал двоих.

Одиноко по привычке,
Облегчить задумав срок,
Строит планы на больничку,
«Машка», с воли пидорок.

Подвело очко страдальца,
Перебздел и вышла хрень -
Кисть рубил, а дал по пальцам!
Это ж койка, лишь на день.

Вот и тема посмеяться,
Ржут довольные зека.
На земле чуть шевелятся,
Пальцы «Машки» пидорка.
         
          4.


Точно с зоны, зелёный зек,
Я рванул на весну, до срока!
Но «шмальнул» в мой чудной побег,
Тот, кто шёл в свой обход с востока.

И мотался, вживаясь в роль,
По «малинам» своих желаний.
Да частенько саднила боль,
Как от пули, застрявшей в ране.

Чаевыми, какой пустяк,
Я швырял и мозги, и печень,
А из раны его маяк,
Слал мои координаты в млечность.

И когда, все колоны в ряд,
Отгремели в шальном параде,
Повязал меня птиц наряд,
У речушки простой, в засаде.

И колодец приподнял  ствол,
И схватили за грудь осины,
Ша, сдаюсь! Но уж вы в протокол,
Занесите,  мол, явка с повинной…

Я готов на колени встать,
И просить ещё больше срока,
Лишь бы каждое утро знать,
Что он снова идёт с востока.

           5.

На колёса мотаются кадры
Перелесков, равнин и дорог.
То и дело врывается в тамбур,
Грохот стали, как в дверь оперок.

Убегаю, на время растаять
В первородном, забытом краю,
А потом, пусть в наручниках память
Зачитает и часть, и статью.

Чтоб увидеть свой будущий адрес,
Когда спрыгнут с подножки «понты».
Что шепнут мне, забитые накрест,
Изб заросших беззубые рты?

Средь лесных и безлюдных посёлков,
Отбывающих сорок сроков,
Где реке колет солнце наколку,
Отражённых на ней куполов.

Затянуться клокастым туманом,
Слыша хруст на кабаньей тропе,
Ощутить, как беспомощно рядом
Шевелятся птенцы в скорлупе.

Вот пожалуй и всё. И с перрона,
Снова дёрнуть в столичный напор
В суету забетоненной зоны,
Где у каждого свой приговор.

Чтоб когда отмотаются сроки,
Отхлебнуть на развилке дорог,
Сбережённый обрывками лёгких
Словно пропуск последний глоток.

            6.

Ещё помню, как вихрем свободы
Мы неслись, словно листья с куста,
В рай земной - в девяностые годы -
В золотых неподъёмных крестах.

Прогремели по далям без толку,
В паровозный расклочившись дым...
На запястье оставив наколку  –
Волны, парус  и солнце над ним.

А теперь с перелеском - соседом,
Корешком зацепившись в глуши,
Я открыл то, что с роду не ведал:
Как же щи из печи хороши!

Как душевно послушав на зорьке,
Птиц снующих дурашливый гам,
Взять топорик, полбаночки горькой,
Да и  миром на новенький храм.

Как пила гнётся, воя сиреной,
Как со звонницей лихо, на спор,
По бревну сыплет с визгом колена
Загулявший железный танцор.

И вживляясь в венцы и усадку,
Разносить колокольную медь…
А потом (ой, как в тему с устатку!)
Поп окрестит нехитрую снедь.

Под лучок и редис, чин по чину,
За былое, и что невредим,
Свой гранёный обнимет картина –
Волны, парус и солнце над ним!

          7.

Старенький проулок,
Дворик мой родной,
Ест глаза окурок
Струйкой голубой

Память, смазав сопли,
К лестнице в притяг,
По соседским воплям
Лезет на чердак.

Меж стропильных рёбер,
Меня ждёт давно,
Пульсовым захлёбом,
К площади окно.

И вот слепит солнце,
Пальцами достать!
Рухнул взгляд в оконце,
А внизу-то, глядь:

Старенький проулок,
Двор полуглухой,
Да дымит окурком
Человек чужой.
 
1997+