Побег. Глава -1. Оккупация

                Основано на реальных фактах.
                Посвящается моей матери
                Евстифеевой Любовь Григорьевне,
                и всем детям Великой Отечественной
                войны.

                Предисловие.

Пришла пора творенья строк,
Вселившись музы вдохновения;
Раскрыть геройство, чтобы смог
Поступки прошлых поколений.
Прими, смысл речь - мой юный друг,
Повествование смиренно;
Народа нашего, в минуты туг
Хранив отчизну суверенно.
Уж тридцать лет, прошло с тех пор;
Как матушка мне сказывала сказ
Давая в будущее наказ.

Шел, сорок первый, страшный год.
Двадцатого столетия земного…               
               
                Оккупация.
                Глава -1.            
На берегу реки Ингул
Впадавший в Южный Буг степенно,
Григорий - жизнь свою тянул
С женой, Татьяною все денно;
Четыре дитятка – души
Татьяной были рождены,
Три младших чадо у четы
Остались в доме у печи.
Лариса среднею была,
Уж наливалось в ней краса,
Двенадцать отроду сбылось,
Помладше ей, была Любовь;
Старшой, геройски воевал
Нацистов в танке побеждал,
Отец назвал его Петром,
Четвёртый Павел – был юнцом.
      
На улице осенний листопад,
Вновь холода идут опять.
Природа дарит: дождь, да град
Сгустились тучи в тёмный мрак.
Прошла эвакуацию страна,
На город ринулась война;
В град повалилась немчура:
Руины, копать, гряз да тьма.
Фашист пришёл Россию рвать,
Отдала Николаев рать,
Одессу, Харьков и Херсон,
По всей России – кровавый стон:
Арест, облавы, казнь, тюрьма
Смертельной подлостью разя
Пустились полицаи в пляс,
Оковы, комендантский час.

Татьяна за столом сидит
Очистки от картошки теребит
И мужу тихо говорит:
«Уж полночь, детвора ещё не ела,
Умаялась, уснула натощак.
Пойдём, чтоб чадо наше не слабело
Колосья в поле собирать.
Покос прошёл в ужасной спешки,
Зерна осталось много на земле.
В авоськи соберём, в тележки
До дому отвезём в челне...
А Павла, одолели вши
В покусах тело, волдыри;
Ползут как тать с сырой земли;
- Из глины пол, сыры углы…
Где уголь брать?
Топить чем печь?
Плывун с реки нам не сберечь,
Одежду зимнюю, где брать?»
- Рыдает горестная мать…
Толчется в ступе кожура
Лепёшки стряпает она
Готовит завтрак и обет
Семь бед, семь бед – один ответ.

Григорий горестно сопит
В окно угрюмо всё глядит,
Под нос себе твердит, бурчит:
«Упала тяжба на судьбу.
Не отдадим страну врагу.
Смотри, как иноверцы с завистью глядят,
Соблазн велик для них – глаза горят;
Мы пережили власть царя
И революция прошла,
В гражданской – сколько было зла?
Братоубийственная мгла;
Сейчас не разберёшься, кто был прав:
Вельможа, барин иль батрак;
Ох сколько крови пролилось,
- В сечи не рас бывать пришлось.
Потомки будут суд вершить,
Историю, не изменить.»
- Встал с табурета не спеша,
Обнял Татьяну чуть дыша:
- «А помнишь голод, кутерьма?
Те тридцать три – года Христа,
Как старших смертушка взяла.
Ведь выжили?» - в глазах слеза.
 - «Как в финской, гордо воевал
Границы наши расширял;
Вили, как финны на расстрел.
Не раз старухи, в глаза смотрел.»
«И с час, обманем мы каргу
Мор не возьмёт – гони хандру;
Им русский дух не одолеть,
И память нашу не стереть.
Что наше горе? – лишь слеза,
Страна – вот полноводная река
Идёт, течёт с Российских душ,
Оплот отчизны – святой дух.»
- Григорий отодвинул стул,
Лег на кушетку и уснул.

На утро, Павлик во дворе гулял.
В ребячьем, детском впечатление,
В мечтах, в наивном упоение
Собаку за ухо трепал;
Смиренно, чёрный, крупный пёс
Вперял на мальчика свой взор,
Ему приятен был измор,
И юный смех, и горечь слёз.
В минуты сладких, детский грёз…
Нацист заходит в приворотку,
Мадьяр в дом новости принес
- Оккупационную листовку;
Фашист, чрез голос толмача
Читает выданный указ,
Татьяне исполнять наказ,
Об регистрации жилья;
Где проживает вся семья?
Оружие в комендатуру сдать,
Режим ночной не нарушать;
Где наказанье - лишь петля.
Запрет на сборы больше трёх…
- В уныние, с безразличием читал.
Мадьяр зевнул и заскучал
От напечатанных, немецких строк.
Нагой на прутья опираясь
Влача безумные глаза,
И раздражением наливаясь
Увидел, сторожевого пса;
Затвор на шмайсере взведя
В собаку очередь пускает
И с очерствением крича
Палкана зверски убивает.
Испуг! Ребенок, в крик да плачь,
В крови ручонки млеют;
Над ним стоит, стоит палач;
От страха сердце холодеет.
Татьяна на руки берёт
К груди ребёнка прижимает,
С проклятием, в истерике ревёт
От трупа Павла забирает.
Мадьяр…
Вдруг разразился жутким смехом
На Павлика кидая взгляд;
Защелкнув мастерски приклад
Ушёл. Гордясь своим потехам.

В кроватке, Павел, безутешно,
Три дня, в беспамятстве рыдал;
Ребёнка ужас навещал
Калеча душу мерзко, грешно.
Вот наступил четвёртый день;
Уходит хворь, гонимая молитвой,
Разрезов на куски как острой бритвой
Слова. Укутав голос в сень.
«Болезнь оставила недуг?»
- Григорий вопрошает у Татьяны:
 - «Как будем исправлять изъяны? 
Мой верный, милый, добрый друг.»
- «Нам не подвластен сей порок.
На всё есть, воля Божья.
Что ж, запинание, на долгий срок.»
- Татьяна отвечает с дрожью.

                Город.
                Глава – 2.

Продолжение следует…