16-17. В заводи тихой. Семь лет спустя

Оглавление

Входит в часть 0-3. В заводи тихой. Утренний туман,где:

0) 0.Обложка книги. http://stihi.ru/2020/05/23/1403
0) 0.Форзац. http://stihi.ru/2020/05/21/10237
1) 1.Краткая творческая автобиогрфия. http://stihi.ru/2020/05/19/10962
        Визитка 1. Стихосложение на примере своей сказки "Червона рута,
     или Сказка о потомках царя Салтана" http://stihi.ru/2020/05/22/2759
        Визитка 2. Стихосложение на примерах "Грезы - девушки мечты" и
     "А я рифмую "роз-мороз". http://stihi.ru/2020/05/24/4844
        Визитка 3. "Я к маме вернулся домой". http://stihi.ru/2020/05/24/6081
        Визитка 4. Стихосложение на примере
     "Захореил дактиль ямбу" http://stihi.ru/2020/05/24/9566
        Визитка 5. Внесистемное ударение. http://stihi.ru/2020/05/26/3684
2) К читателю. http://stihi.ru/2020/05/20/521
      Визитки:
      2.1 СКАЗКИ.
          Червона рута". http://stihi.ru/2020/05/22/2759
      2.2 ПЕЙЗАЖ.
2.2.1 Глазами детства. http://stihi.ru/2020/05/26/2407
2.2.2 Всё ниже солнце. Косогоры. http://stihi.ru/2020/05/26/2503
2.2.3 Потешалась над облаком туча. http://stihi.ru/2020/05/25/9908
2.2.4 Дорога домой. http://stihi.ru/2020/05/26/2583
2.2.5 Очарован. http://stihi.ru/2020/05/26/2190
2.2.6 Со Снегуркою снегири. http://stihi.ru/2020/05/26/2331
2.2.7 Критика поэии Ф.Тютчева. http://stihi.ru/2015/12/11/9923
2.2.8 Брожу по знакомым мне торопам. http://stihi.ru/2020/05/26/3684
      2.3 БАСНИ.
         С пороком не борец http://stihi.ru/2016/07/08/650
      2.4 ПУБЛИЦИСТИКА.
          У дороги был дом. http://stihi.ru/2019/08/09/6448
3) 3.Утренний туман. http://stihi.ru/2020/05/20/7094
4-5). В заводи тихой. Признание. http://stihi.ru/2020/05/04/8157
6-7). В заводи тихой. Я подарил тебе кулон. http://stihi.ru/2020/05/06/10614
8-9). В заводи тихой. Таня. http://stihi.ru/2020/05/13/2824
10-11). В заводи тихой. Аня. http://stihi.ru/2020/05/17/534
12-13). В заводи тихой. Странные вещи. http://stihi.ru/2020/05/19/5550
14-15). В заводи тихой. В дороге. http://stihi.ru/2020/05/28/8854
16-17). В заводи тихой. 7 лет спустя. http://stihi.ru/2020/05/31/730
Далее следует...

16-17. В заводи тихой. Семь лет спустя.

Прошло семь лет. Виктор Иванович спешил в Первопрестольную. Командировка.
– На ближайший рейс на самолет до Москвы билет есть?
– Вам повезло. Только что сдали.
– Больше нет? - услышал он знакомый голос за спиной.
– Нет, девушка, только один.
Очень уж знакомый голос! Виктор повернулся.
– Так билет брать будете? Мужчина? Девушка?
– Вот тебе в последний раз! - сказал Виктор.
– В Москву? Я бы хотела с Вами.
– Молодой человек, билет брать будете?
– А два билета на следующий рейс есть? – спросила девушка.
– Есть два. Покупаете?
– Покупаем, - ответила девушка.
– Во как! Без меня… меня женили, - прокомментировал Виктор.
– Вы не довольны?
– Даже очень… доволен! – Виктор замялся…
– Меня Таней зовут. Итак, она звалась Татьяной. Забыли? Прощаю. Знаете, меня ноги несли. Чуть не бежала. Сердце колотилось. Не могла понять, почему. Может, всё же феромоны? Если б Вы знали, как я рада!
– Я тоже!
– На ближайший рейс до Москвы билет есть? – услышали они знакомый мужской голос.
– Ба! Виктор! Левша! – вскрикнул Виктор Иванович. Таня! Знакомься!
– Совсем забыли! Вы же нас в 1983-м знакомили. На вокзале, когда мне помогли поступить в вуз. Еще раз спасибо Вам! Я всё помню. Всегда готова помочь, если потребуется. А мы летим сразу после твоего самолета, - обратилась Таня в Виктору-Левше. Подождите нас по прилету, а то Виктор Иванович меня наверняка покинет. Он же у нас деловой.
Проводив Левшу, они обосновались на втором этаже зала ожидания аэропорта. В углу.
– Почти как тогда.
– Трусики в горошек…
На этот раз на Тане платье свободного покроя. Под ним могли поместиться два человека.
– Жарко, - сказала Таня, - как в вагоне по дороге из Москвы. Она села вплотную к Виктору.
– Замужем? - спросил он.
– Прошу, не смейтесь! Как тогда отвечаю прямо... Девственница. До сих пор…
– Мммм, - промычал он. Такой бабец! И не...
– Удивлены? У меня от Вас секретов нет. Предложений было много. И на одну ночь, и навсегда. Но... при первых же поползновениях (она отодвинула платье для доступа мужскому взгляду тела под ним) мне казалось, что Вам изменяю. Не могу выкинуть Вас из головы. Больная я, что ли? Или бесстыжая? Можете осуждать, смеяться, презирать... но так вот. Сейчас, как тогда... хочу под взглядом ваших глаз купаться... а с другими... как холодным душем.
– ?
– Ну, скажите что-нибудь! Я изменилась?
– Похорошела.
– Спасибо за комплимент!
– Таня, это не комплимент. На самом деле. Это же сколько? О возрасте женщин не говорят… Значит, 18 +?
– Плюс семь. А я по ночам картинки вижу... кино... в нем Вы гусаром.
Объявили посадку.
– Ещё привлекательнее стала. Это я тебе, как мужчина говорю. Напрямик. Классно выглядишь! Женственнее. Движения плавные. Грудь полнее стала. Зазывнее.
– Жаль на самолёте, а не одни в купе поезда, как тогда! Я бы опять искупалась под вашим взглядом. Вот прямо говорю без стеснения. С Вами все так просто. До сих пор помню руки на учебнике химии. И мимо учебника. Так приятно вспомнить! Вот говорю такое этому мужчине и не испытываю неудобств. А с другими не могу. Не мо-гу! – Таня набросила широкое платье (на двоих) на колени, положила голову на плечо.
– Какая ты красивая! Бёдра...
– Нравятся?
По радио сообщили:
– Уважаемые пассажиры! Просьба поспешить с регистрацией на рейс №.. «Кишинёв-Москва».
В самолёте Таня села у иллюминатора.
– Помогите достать пристежной ремень! – и добавила тихонько на ухо, - я на нём сижу!
– Как красиво сверху! Самолёт, как по снежному полю. Ближе садитесь! – она положила руку Виктора на бедро, - для упора.
– Да, красиво... и там тоже... красивая грудь, Таня! И ноги.
Таня наклонилась сильнее.
– Всё, как тогда.
Москва не принимала. Самолет сел в Ленинграде. Вышли в аэровокзал, оставив вещи на прежних местах.
– А кто должен идти первым при подъёме по лестнице? Мужчина? Хотите нарушить правило?
– Очень красивые у тебя ножки!
– Спасибо!
Они опять сели в углу.
– А когда Вы в обратный путь?
– Освобожусь, наверно, завтра часов в пять.
– А сегодня?
– Сегодня не получится. Будем день и ночь составлять предметный указатель. У меня книга издаётся. Это порядка 400 страниц. Всё надо по диагонали хотя бы просмотреть и указать страницы. Кроме того, завтра с утра надо быть по вопросам командировки.
– Давайте встретимся в шесть в Кузьминках на пруду около ВИЭВ. Не забыли? На мостике. Искупаемся. А потом я Ваш должник... помните? Вам можно всё...
– В том месте купаться запрещено.
– Тогда в другом. Сегодня придётся самой. Мало ли что? Помните? Там есть две берёзы на берегу и скамеечка небольшая. Я завтра там буду купаться. Когда ещё такой случай представится? А потом на вокзал... поездом, как тогда. Хочу всё, как тогда.
– Почему не самолётом?
– Хочу, чтобы было так, как тогда. Я часто вспоминаю. Ругала себя, что адрес Ваш не захотела узнать. Я бы приехала к Вам. Когда мужчины пытались, - она показала на грудь и пах, - казалось, Вам изменяю. Да, я Вам уже это говорила. Вы не представляете, как я рада нашей встрече. Вот видите, как откровенны люди, зная, что больше не встретятся?
– Танюша! Школа, которую ты окончила, находится не очень далеко от меня. И адрес твой я знаю.
– Да? Откуда?
– Посмотрел штамп в учебнике на 17-й странице! В учебнике есть и фамилия последнего пользователя учебником. Говоришь в шесть? Но я могу не освободиться к этому времени.
– Я буду там в пять и буду ждать, сколько потребуется. Приходите в семь, восемь, девять. Только приходите! Обещайте? Если будет слишком поздно, моя подруга живёт в Вешняках, недалеко от кинотеатра "Ташкент", окна выходят на детский садик. Я сейчас к ней еду. Предупрежу, что могу приехать завтра не одна. Заочно она Вас знает. Я ей рассказывала. Извините! Во всех подробностях рассказала. Она... ей тоже нравится, как и мне, чтобы мужчинам было видно. На том мы и сблизились. Когда она услышала мой рассказ о Вас, сказала, что очень хотела бы с Вами познакомиться.
– Мы с другим Виктором... Левшой в студенческие годы сторожами там подрабатывали. Он, конечно, нас не дождется и догадается встретить тебя у детского сада недалеко от кинотеатра "Ташкент". В Москве сообщат, что наш рейс задерживается. Надеюсь, вы встретитесь там. Он же знает, что ты туда приедешь.
– Может статься, что Вы знакомы с ней. Она из Дубоссар с родителями приехала. Живёт одна. Замужем не была. Тоже девственница. Большая редкость сегодня. Мы очень похожи с ней в этой части. Родители поехали в Дубоссары квартиру продавать. Назад не приехали. Не доехали. Выехали. Но не приехали. Там война была. Не доехали. Аня... её Аней зовут... окончила, кажется, два курса медицинского. На третьем была. Родители уехали в Дубоссары квартиру продавать. Продали, а домой не вернулись, - повторила Таня. Институт оставила. Бизнесом занялась. Надо как-то жить. Её мама воспитательницей в детском саду работала.
Мою подругу Аней зовут. Я зову Анютой. А маму, кажется, Яной звали, Аней наоборот. Старшую сестру... не помню. Я Аню-Анюту предупрежу. А домой поедем послезавтра. Согласны?
– Решим, когда встретимся... завтра в пять, шесть, семь... А старшую сестру Ани-Анюты Майей звали, - ответил Виктор Иванович. Я ей по просьбе мамы-Яны по органической химии помогал в 10-м классе.
Виктор Иванович, конечно, давно понял, о какой Ане идет речь. Кому нужна эта встреча? Аня очень нравится другу Виктору-Левше. Он заканчивает повесть «Аня». Я наговорил на магнитофон, он перенес на бумагу, один экземпляр черновика вручил для прочтения и замечаний, а сам дальше работает. Он всегда с ним. Надо как-то отвертеться от встречи с Аней, - подумал Виктор Иванович.
На следующий день автобус № 46, ходивший от метро Павелецкая, потом Таганская, привёз Виктора до ВИЭВ. Таня узнала его издалека, застыла, пошла, ускоряя шаг, а потом побежала и бросилась ему на шею.
– Боялась, что не придёте... что-то случилось.
– Таня! Ну! Красавица!
– Старалась... волновалась очень! Как на первое свидание собиралась. Сейчас на пруду много людей, давайте погуляем по знакомым местам. Я была с папой, когда он на встречу с сокурсниками приезжал. А до этого я видела у него фотографии этих мест.
– Я тоже фотографировал много, но, как говорится... два переезда - равносильно пожару. А многие фотографии, возможно, даже мной сделаны.
– У меня на тумбочке лежит тот учебник, помните? Один я Вам подарила на память, а другой себе оставила. Теперь и фотографии в ящике там же будут лежать. Сверху, где папа Вам воду на спину льёт. С собачкой. Я знаю тут укромное красивое место. Там был пенёк раньше.
Молодёжь на свидание ещё не собиралась, лавочка была свободной.
– Так... мужчина не военный... слева. У девушки кофточка застёгивается в его сторону, чтобы провоцировать, - так учили нас знающие люди.
– И нечаянно расстегнулась пуговица, а девушка делает вид, что не замечает этого.
– Ну, не сражу же! Интрига должна быть. Давайте отойдём вглубь парка! Я прихватила покрывало. Можно укрыться от комаров. Здесь был папа с мамой за девять месяцев до моего рождения. Он мне говорил. Здесь началась моя жизнь, если определять возраст по-китайски... от зачатия.
Через некоторое время Таня сказала:
– Купаться не будем. Вчера накупалась. Хотела очень, но... Вы, надеюсь, догадались, почему нельзя. Вот Боженька нас наградил... этими циклами. Пора ехать к моей подруге. А завтра домой на поезде. Невезуха.
– Нет, Таня! У меня билет на самолет сегодня, последний рейс. Позвонили, сказали... срочно вылетай! А тебя Виктор-Левша у детского садика встретит. Ему Аня нравится. Я там лишний.
– Жаль! По-моему, Вы соврали. Нет у Вас билета на последний рейс сегодня. И вещей с собой нет. Они в гостинице. Вы бы за ними не успели. Не умеете Вы врать. Другу решили не мешать. Похвально. А я так хотела с Вами! Месяца за три до смерти папа позвал маму и меня, сказал:
– Хочу съездить напоследок в Москву, побывать на том месте. Помнишь? Мы с тобой у небольшого обрыва? Давай, дочка, съездим! И ещё я хочу в Сандуны. Куплю два веника. Одним помоете меня, а другой в могилу на гроб положите. Так мы и сделали. Сегодня я съездила в ту баню и купила два веника. Могла бы банщиком Вашим быть.
– Таня, я ещё помирать не собираюсь. С такой девушкой очень приятно. А ты хочешь меня последний раз помыть.
– Шутник Вы, однако! Между прочим, моя подруга, Аня, тоже любит, чтобы на неё красивый мужчина почти на обнажённую смотрел. Не все скопом, а один, который ей нравится. Она очень любила его, своего Виктора из Дубоссар, то есть Вас. Он биологию ей преподавал, потом помогал готовиться в институт. Как и мне. Надо понимать, что это одно и то же лицо. Это Вы.
Она будет в платье с высоким разрезом, без трусиков, наверно. Ей так нравится. Я уже говорила, что она девственница. На этой почве мы подружились. Но мужчины не понимают таких женщин. Если увидели оголённые ножки, тут же завалить. А нам с Аней очень хочется, нравится, чтобы красивый мужчина на нас смотрел... подсматривал. Мы не показываем интимные места в общественных местах незнакомцам, чтобы увидеть испуг. Пусть Вас это не шокирует! И не лесбиянки мы. Ласкайте меня своим взглядом! Не отводите глаза! Только здесь нельзя, - она показала ниже живота. По самые локти будете... Невезуха с этими циклами.
Я пойду с её соседом в кинотеатр, а Виктор останется с ней. Заочно она знакома с ним. Я уже Вам говорила об этом. Я ей рассказывала, как Вам нравится, но она трусики не оденет, скорее всего. Разве что... чтобы было так, как Вам нравится. Она будет разочарована, когда явится не тот Виктор.
– Каких только причуд не бывает в интимных вопросах? Одни хотят, чтобы их привязали и ремнём по попе, другие упираются...
– А мы с Анютой вот такие.
Как потом написал Виктор-Левша в своей повести "Аня"... Вешняки. Знакомый детский сад. Квартира на третьем этаже. Таня позвонила. На пороге девушка в вечернем красном платье с высоким разрезом.
– Здравствуйте! Входите! Прошу Вас! – сказала она.
– Так. Заочно вы знакомы. Анюта. А это Виктор Васильевич. Его ещё Левшой называют. А его друга Виктором Ивановичем. Он тебе биологию преподавал. Познакомились мы с ним, кажется, в 1983 или 1984 на вокзале. Я тебе рассказывала. Если бы не он, я бы вряд ли поступила. Вы, Виктор Васильевич, не стесняйтесь. Анюта в курсе. Я рассказывала о тебе тоже, Аня, поэтому тоже не стесняйся.
Аня с любопытством смотрела на гостя. Она ждала другого Виктора.
– Виктор Васильевич... говорите? Левша? А в Дубоссарах друг, Виктор Иванович? Такой же высокий и с сединой?
– Точно. А Вы...
– Давайте перейдём на «ты». И ты, Таня, почему ему выкаешь?
– Мне было шестнадцать лет или семнадцать. Он готовил меня для поступления в вуз. Вы... ты приезжал к нему с магнитофоном. Мы на берегу Днестра даже в карты немного вместе играли. Магнитофон на батарейках был.
– Да. В тополях. В тополях. Ты была в белом халатике. Аня, извини за прямоту, грудь запомнил. Я рядом с тобой сидел. Сверху...
– Кто что, мужчинам грудь с первого дня до гробовой доски. Ты садись за журнальный столик. А мы с Таней отлучимся на кухню. Накроем на стол. А ты пока журналы посмотри! Рекомендую вот этот. Вечерние платья с высоким разрезом.
Аня-Анюта стояла в пол-оборота к Виктору-Левше, нагнулась. Выставила вперёд бедро.
 – Там и такое есть, как сейчас на мне. Нравится? – она ещё больше выставила ногу и приподняла полу.
– А здесь модное женское бельё. Но вначале платья.
– Как на тебе? Красивое. Ноги подчёркивает.
Аня опять немного приподняла полу платья и отодвинула её в сторону:
– И бельё, как на мне. Нравится?
– Очень красивые ноги! - ответил Виктор, предположив, что выше женского белья нет, или оно очень маленькое, - очень красивы ноги! - повторил он.
– Я тебя о белье спросила. И о платье. А ты мне халатик, сверху, грудь, ноги. А где разрез больше нравится? Такое Таня оденет. Можем примерить и другие. Мне важно знать мужское мнение. Это сегодня мой бизнес. Показом мод занимаюсь. Хотели дефиле устроить. Ты никогда не был на дефиле? Это походка модели, ее осанка, выражение лица, пластика, умение поворачиваться и позировать, умение подать себя зрителям, продемонстрировать себя и одежду, обувь, аксессуары, которые представляет. Но по физиологическим причинам, оно не состоится. Одна не хочу. Тебе, как биологу, не расшифровываю. Как-нибудь в следующий раз. Не теряю надежду. Возражения не принимаются.
Виктор просматривал журнал. Таня готовила на кухне, а Аня приносила на стол. Она становилась к Виктору вполоборота, нога вперёд, нагибалась, платье отходило от ног. Девушка, как бы невзначай, отворачивала полу, представляя гостю большой обзор.
Вилка упала на пол, наверно, не совсем случайно. Мужчина нагнулся, поднял голову.
– Какое платье Вам нравится больше всего? Таня выйдет в нём.
Виктор взял Аню выше коленей. Его ладони поползли выше.
– Очень красивые… бёдра… и попа.
– Так, какое платье? Какой высоты разрез? Впрочем, есть платья, у которых величина разреза регулируется.
– Пусть Таня сама выберет!
– А мне?
– На твой вкус, Аня.
– Разрез? Выше? Ниже? Пола насколько чтобы открывалась? Так? – она приподняла полу ещё больше. Нравится?
Белья там уже не было. Она, взяв журнал, ушла на кухню.
– Чур! Не подглядывать, когда девушки наряжаются!
Угощения стояли на низком журнальном столике. Сели на качающиеся кресла. У Ани одно бедро было обнажённым почти полностью, на другом лежала пола платья. На ней опять были маленькие трусики.
– Дам угощают кавалеры! Первый тост провозглашаю за гостя.
– Обычно вначале пьют за дам...
– Нет, Виктор Васильевич! За дам не сразу. Перед этим надо дам довести до кондиции, а потом дам... не дам.
Выпили. Виктор расхваливал красивых дам, а потом предложил выпить за них.
– Кавалер целует обеих дам! Красивая Танька? А теперь со мной. Уберите столик! Покачаемся на креслах! Я вентилятор включу.
Девушки придерживали вздымающиеся полы. Таня прижимала их сильнее. Анюта не усердствовала.
– Вы очень красивые!
– Такие слова девушек возбуждают, - сказала Аня, и выключила вентилятор.
– Ты давно видел своего друга? - спросила она.
– Недавно. Часто вспоминает тебя. Меня просил написать повесть под названием «Аня». Он наговорил её на магнитофон. Черновик наполовину готов. Когда езжу в командировки, беру с собой, редактирую, немножко привираю, конечно. Чтобы было интереснее.
– И сейчас с собой?
– Да!
– Не мог бы мне оставить?
– Она в единственном экземпляре. Над ней ещё работать надо.
– А, может быть, у тебя есть ещё что-то написанное им?
– Есть сказка. Анализ собственной сказки... с единицами и нулями для наглядности. Единичка – ударный слог, ноль – безударный. Так сбои сразу видны. На слух иногда сбои не обнаруживаются. Нет-нет и проскочат. Рассматриваются два названия: «Червонна рута в еочь Купала» и «Сказка о потомках царя Салтана». Сказку можно читать, пропуская комментарии.
– А что ему самому больше всего нравится из его творчества?
– Наверно, вот это.

– Как пишешь ты стих? - вдруг спросили меня, -
Не знаю... Не знаю...
Как будто из бездны, с небес, из огня
Слова вынимаю...

Вопрос повторили, немного виня:
– Да ты нас не слышишь!
– Поймите! Поймите! Услышьте меня!
Вам сердце напишет.
 
Я к маме... Я к маме вернулся домой.
К заросшему дому…
И бросило, будто, всего с головой
То в пламя, то в омут…
 
Не поняли? К маме...
К заросшему дому...
Попробуйте сами!
То в пламя, то в омут...
 
К маме...
К дому...
В пламя...
В омут...
 
– Оригинально. Строки всё короче, чувства сгущаются, прессуются, упариваются. Остаток – к маме, к дому, в пламя, в омут. Я не встречала, чтобы пользовались таким приёмом.
– Он самобытный. А вот у него о первой любви. Называется "Я хочу, чтоб тебе повезло!
 
Этой девочки образ не помню,
Повстречал бы сейчас, не узнал.
Записали в журнале Любовью,
А я Любой её называл.
 
Если б вдруг оказались напротив,
Её взгляд – в моём сердце картечь.
Всем казалось, мальчишка юродив*,
Наполнялась безумием речь.
 
Где ты, девочка, с именем Люба?
В кои страны тебя занесло?
Как делишки? Моя ты, голуба!
Я хочу, чтоб тебе повезло.
 
*Юродив – чудаковатый, помешанный, ненормальный.
 
– И пошутить он не против... со смыслом... в том числе лингвистическим. Вот читай. Его попросили дать пояснение терминам, что он и сделал внизу. Можно в качестве учебного пособия использовать. С юморком легче запоминается.
 
Захореил дактиль ямбу,
Амфибрахий – анапест,
Заколачивают шлямбур,
Заглушая благовест.
 
Каламбурится Осирис,
Паронимится хиазм,
С метонимией – мейозис,
С синекдохою - маразм.
 
Антитеза гиперболит,
Аномазит перифраз,
Аллегорит, метафорит
Эвфемизм-аристократ.
 
Ироничность дисфемизмов,
Пафос обезьяно-слов.
От такого конформизма
Тут лопочут про любовь.
 
Шик и блеск - витиеватость,
Дикий смысл - оксюморон,
Аналогий глуповатость
(Вместо ворона – ворон).
 
Может, неудачна шутка.
Я - читатель, не поэт.
Но противно, больно, жутко
Мне читать поэта бред.
 
Погибает НЕ «народный»
Хамоватый пустослов!
Ждет похвал как волк голодный
Прихлебателей-ослов.
 
Рать шестерочек готова
Пострадать за вожака -
За священную корову
В грязных перьях гусака.
 
Возомнил себя Жар-птицей,
Севшей на Пегаса трон,
Шамаханскою царицей,
Принимающей поклон.
 
В поэтической столице
Мерзкий запах мертвеца.
Размножается в ней птица
С дикой жаждою венца.
 
* * *
Вот гения ведут на плаху.
Палач с секирою за рампой.
Все тот же дактиль амфибрахо
Хореит анапестом ямбу.

– Пояснений не надо. Я отличницей в школе была.
– Интересно, сказка тоже самобытна? Мне нравится слушать и текст смотреть. Давай читать буду я, а ты останавливайте меня, акцентируя внимание на самом главном. Но сначала Таню проводим! Её сосед заждался. Когда сделаешь чистовой вариант «Ани», высылай мне по несколько страниц. На рецензию, можно сказать. Написал немного, выслал мне. А я обратно со своими пометками.
– Давай сделаем перерыв. Сказка интересная, если читать без критики. Если с критикой, надо вспоминать теорию стихосложения.
– Будем читать с критикой. А кто хочет получить просто удовольствие от сказки, пусть пропускает прозаическую часть, тем более, что не всем критика будет интересной.
– А что там мой Виктор Иванович в «Ане» говорил, а ты пишешь? Ты сильно переделал?
– Нет. Вот его воспоминания о 1992.
Летом 1992 г. мы ездили в Тирасполь по полям, объезжая Кошницкий плацдарм. Взяли с собой Яну с Аней, а также Виктора-Левшу.
– Виктора-Левшу - это, значит, тебя! Нет, тебя тогда не было! Мой Виктор Иванович не мог такое придумать.
– Это моя отсебятина, - сказал Левша, - чтобы достовернее выглядело.
– Хорошо. Читаем дальше!
Виктору-Левше очень нравилась Аня.
– Это правда? - Аня посмотрела на Виктора.
– Правда! И сейчас тоже. Красивая ты. Очень нравишься мне.
– Спасибо! Почему же мне Виктор Иванович об этом не сказал?
– Тогда он не знал об этом. Было видно невооруженным глазом, что ты любишь его, он фактически не женатым был. Думал, что вы поженитесь. Ты тогда 11-й класс заканчивала, ожидала 18-летия. Виктор Иванович тогда уже наговорил мне на магнитофон. Я знал, как ты ждала свои 18. Надеялась, что в день рождения вы окажетесь в одной постели. Не хотел влезать в ваши отношения. Да и что бы это дало? Я бы потерял возможность видеть тебя. Читай дальше!
– Оригинальное объяснение в любви. Чего ты сейчас хочешь?
– Предлагаю выйти за меня замуж.
– Огорошил. Читаю дальше.
 В пшенице было необычно много маков с необыкновенно сочными и чистыми оттенками, как напоминание о человеческой крови. Так бывает в годы с длинной, затяжной весной, обеспечивающей прорастание маковых зерен и взращивание слабых стебельков опийного растения. Такой была весна в 1992 г.
– Помню. Очень хорошо помню. Я сидела рядом с моим Виктором Ивановичем. Его левая рука лежала у меня на бедре. Помню. Как такое забыть? У него в правой руке автомат. Читаю дальше.
Поле. Море маков. Море КРОВИ. Как крови в Бендерах и Дубоссарах:
• КРОВИ, пролитой по вине тех, кто ради удовлетворения собственных амбиций, из стремления к внешним эффектам пламенными речами прорастил опийные семена национализма, дал ощутить людям чарующее действие этого наркотика, одурманил их и превратил в зверей...
• КРОВИ, пролитой по вине жаждавших стать вожаками этой обезумевшей стаи хищников, в наркотическом опьянении возомнившей себя “высшей расой”...
• КРОВИ, пролитой по вине тех, кто права нации поставил выше прав отдельно взятого человека, личности...
• КРОВИ, пролитой по вине негодяев, взобравшихся когда-то на вершины власти, эксплуатируя коммунистическую идею, и решивших остаться у власти, поливая ее грязью в эгоистических интересах...
• КРОВИ для удовлетворения ненасытной жажды людоедов и кровопийц!

Приднестровье девяностых.
По дороге по асфальту
Ехать нам опасно очень
Днём. Конечно, также ночью.
И водитель Димка просит
Быть предельно осторожным.
Чтоб надгробье из базальта
Не стояло нам в пол роста.

Объезжаем полем. Маки.
И пшеница колосится.
Эти маки – крови знаки.
Как солдаты в форме хаки…
К ним, видать, пришла проститься
Вся природа в форме мака,
Выбрав место для погоста
Недалёко от форпоста.

Упокоился защитник –
Казачок, пришедший с Дона.
Он – известный в мире ратник!
Ну, а рядом виноградник.
Дальше тоже красны маки
На пшеничном поле в космах.
С ярко-красным цветом тоста
Поминают павших маки.
 
До этого Аня говорила каким-то отстраненным голосом, даже грубоватым. Виктор Иванович такой бы ее не узнал. Аня продолжала читать черновик текста повести «Аня», то есть о себе.
Со 2-го марта 1992 в Приднестровье началась война с применением БТР, танков, пушек, даже самолётов. Виктор готовил материалы для радиопередач. Для большего правдоподобия приходилось прибегать к неправде. Суть её в том, что ночью во время интенсивных перестрелок шумовой эффект записывался на магнитную ленту, а потом в кабинете вёлся "репортаж" при этом шумовом сопровождении, то есть при включенном магнитофоне на воспроизведение. Такая вот ложь во имя большей правды.
 
Ночь. Луна. Полон звёзд хоровод. Брильянтина.
Боже! Это Господь! - молвит скрытная гоголь.*
А в водице Царица-Луна в казакине.**
Отражение той госпожи в паланкине.***
Из Царицы, из звёзд шлях чумацкий.**** Не моголь.*****
В Крым по соль их собрал небосвод воедино.
 
*Гоголь – 1) нырок – очень осторожная скрытная утка, обычно не проявляющая своего присутствия.
2) тот, кто изысканно одет, щёголь, франт.
**Казакин – полукафтан на крючках со стоячим воротником и со сборками сзади.
***Паланкин – средство передвижения в виде укреплённого на длинных шестах крытого кресла или ложа, переносимого носильщиками.
****Шлях чумацкий – Млечный путь (чумаки в Крым по соль ездили, ориентируясь по нему).
*****Моголь (гоголь-моголь) – кушанье из сырых яичных желтков, взбитых с сахаром.

Величаво-златоглавым стать бы облачку навечно,
На закате, в час рассветный плыть тихонечко, беспечно,
Не взмывая в небо птицей, затмевая взору лица.
Я влюбился. Не забуду эту сказку-небылицу,
Где плывёт голубоглазка, мне росою улыбаясь,
В речке дивно отражаясь с горностаем* белой лаской**.
Ты куницею*** приснилась (или в дрёме захотелось?)
И жар-птицей на покосе на рассвете этой ночью.
 
*Горностай – небольшой пушной зверёк семейства куньих с белым (зимой) ценным мехом и чёрным кончиком хвоста.
**Ласка – зверёк с тонким и гибким телом, очень похож на горностая, лишь немного мельче и без чёрного кончика хвоста.
***Куница – пушной зверёк семейства куньих с ценным красновато-коричневым мехом.

Аня зашла к Виктору.
– Аня, извини! Сейчас некогда. Лезу на крышу, запись сделаю, - сказал Виктор.
Аня помогала женщинам кормить "постояльцев" здания администрации. Среди них весь отдел милиции (прежнее здание было разгромлено). Желающие поживиться чем-либо боялись получить пулю в лоб "при попытке скрыться с места преступления по законам военного времени".
Городские службы продолжали обеспечивать жителей всем тем, чем занимались в мирное время. Случалось "в свободное от работы время" брали автоматы, шли в окопы. Ремонтировали электронику, занимались радиоперехватом, дезинформацией противника. Отсюда работала подпольная радиостанция.
– Подождите несколько минут! Я только маме скажу.
Аня быстро вернулась, и они забрались наверх. Включили запись.
– Наташа, что тебе мама сказала?
– Мама всё знает и понимает. Ну, что мне делать? Головой всё понимаю, но лезу, как кролик в пасть удава. Где та кнопка, чтобы нажать и отключить?
– Девочка моя! Красавица. Умница. За тобой молодые парни табунами ходят, а ты нарисовала образ из детских сказок. Нарисовала себе...
Помните у Булгакова? «Тиха украинская ночь», «бархатная божественная ночь в алмазных брызгах”. Бездонная глубина в вышине.
В городе освещение отключено, окна занавешены. Нет! Не видели вы девственное небо без отражения в нём электрического света, когда за горизонтом видны сполохи от далёких гроз, а Млечный путь, или Чумацкий шлях не даёт сбиться путнику с пути. Всё это ушло в прошлое в начале 60-х годов. И вот оно возвратилось в 1992. Вот эхом отдает:
– Тра-та-та, - как от крупных капель начинающегося дождя по железной крыше. Только громче. Это автоматы и пулеметы Калашникова извещают:
– Быть грому великому!
А вот настойчиво им вторят крупнокалиберные пулеметы. Как-никак 12,7 или 14,5 мм. Это вам не 7,62 или 5,45. «Крупняк» придает солидность взмывающим в небо трассирующим пулям.
Зловеще-красиво. Имя той красоте уродство, смерть, убийства, исковерканные, искореженные судьбы?
Наташа положила руку Виктора себе на грудь.
– Поздравляю Вас с днём рождения!
– Я родился в мае... сегодня – 24 июня.
– Мой родной отец из Латвии. Там два праздничных дня – 23 и 24 июня. Лиго. Самый лучший праздник. Государственный. Жаль, не растёт на крыше папоротник, озера нет. Пошли бы цветущий папоротник искать, нагишом искупались, через костёр прыгали. Может быть, война закончится и мы отпразднуем аналогичный праздник, Ивана Купала.
– Да! По паспорту у меня день рождения 25 июня.
– А 25-е уже наступило. Думала, что Вам подарить? А подарили Вы мне себя. Возьмите в подарок меня! Всю! Без остатка. Я же люблю Вас! Хочу, чтобы Вы были у меня первым. И родить от Вас хочу.
– Аня! У тебя середина цикла. Высока вероятность забеременеть. Я же вам рассказывал. Тебе учиться надо. Ты понимаешь, что говоришь? Ты в своём уме?
Вот взмыла и переливается сигнальная ракета, затмевая Млечный путь «алмазными брызгами». Такие запускали по праздникам. А сейчас – это кто-то доложил о готовности к новым убийствам. Она осветила красивые девичьи вздымающиеся холмы, готовые взорваться вулканом страсти. Девушка сильнее прижалась к мужчине, будто ища у него защиты.
– Прижмите к себе!
А вот ракета пошла вверх. По ней трассирующая очередь. Её корректировщик запустил, чтобы следующий снаряд убил или разрушил больше. «Красавица» пугает чарующей улыбкой, за которой не прелесть белоснежных зубов, а скрежет разорванного, искореженного, шипящего металла. Ждите «гостинца» по «Чумацкому шляху».
– Вот прилетит пуля... И всё! А Вы заладили... несовершеннолетняя... Война... и когда она закончится? – с трудом промолвила она. Вот прилетит пуля... и всё... как в Бендерах 19 июня. Несовершеннолетняя. А пуле «до лампочки» видела ты или не видела живого х.. Так мужчины говорят. Недавно похоронили Свету в свадебном платье. Говорят, беременной была. Вместе со своим парнем в окопы пошла. А Вы...
А вот светящийся след, медленно плывущий по ночному небу, а затем после хлопка резко увеличивающий скорость. Это ракета «Алазань». Ею разгоняли градовые тучи. Пока одна. Но вот стая «лебедей» плывет вначале неспешно, степенно. Красота неописуемая! А за ней горе и слезы, калеки и трупы, проклятья и стоны, грохот, смятение в душах.
И вдруг стая летит на нас. Слава Богу, пока не очень быстро и есть время спрятать бренное тело со всем тем, что называется жизнью. Восторги в сторону! У этой стаи нравы черного воронья, слетающегося на побоище, ждущего мертвечины. Не долетели...
Розоватые быстрые стрелы полетели по две, четыре и с треском разорвались над головой. Это зенитные установки «Шилка” выпустили снаряды. Было бы красиво, если бы в кино, а не наяву. Если бы это не несло смерть и страдания, если бы их след не напоминал кровь. Если бы...
Девушка обняла голову Виктора оцепеневшими руками и прижала к груди, прошлась по его губам.
Мощный выстрел. Земля загудела. Задребезжали стекла в окнах. Если с удаляющимся шипением – это наш снаряд полетел «в подарок» творцам этой красоты. А вот снаряд разорвался без всякого предупреждения. Это ответная «любезность». Поздно кланяться. Осколки с румынскими буквами улетели. Бойтесь снаряда, который вылетит из того же ствола после корректировки огня!
Животные, растения наполняются человеческими чувствами, способностью различать добро и зло, красоту и уродство, сочувствуя первому и ненавидя второе. От горя даже деревья клонятся к земле и никнут травы. А тут молодое горячее девичье тело, готовое зачать новую жизнь. Война убивает. Живое требует своё. Сумасшедший пир, преступная жатва и бархатная божественная ночь в алмазных брызгах.
Тиха украинская ночь. Прозрачно небо. Звезды блещут... чуть трепещут сребристых тополей листы. Луна спокойно с высоты… Помните? Это откуда?  Из "Полтавы", кажись? Да, в эти края бежал тогда Карл XII с Мазепой.
Тиха украинская ночь… Гоголь:
– Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете…
Ооочень красиво! Как будто о нашем городе 25 июня 1992.
Девственные чащи черёмух... А тут рядом благоухающая девственная фигура, готовая на всё. Сорви первый лепесток! Её мама знает обо всём. И ты обещал ей... не трону. Останется девственницей. Может быть, как-нибудь перемелется. Может быть. Полюбит молодого парня. А пока... Пока она влюблена в своего учителя биологии, отца сына своей матери, хотя брак между ними не зарегистрирован.
Виктор вспомнил совет своей первой женщины... не трогать девственниц, не портить им жизнь.
Детство. Руки в стороны, сам на спине. Такое небо! Глубокое. В алмазных брызгах. Как в раннем детстве, когда на краю села в глубокой балке не было электрического света. О! Вы не видели тех ночей! Теперь города и сёла в огнях, мешающих увидеть всю красу ночи в степи. Млечный путь… Чумацкий шлях. В Крым за солью ездили.
А тут… по небу плывёт «Алазань», затмевая красоты летнего ночного неба. Восходит луна.
У Гоголя небосвод горит и дышит, земля в серебряном свете, воздух полон неги, и движет океан благоуханий. А здесь от горя деревья клонятся к земле и никнут от жалости травы, да лай растревоженных собак, пытающихся напугать эту бесчеловечность… и молодой красивый девичий стан, укрывший себя руками Виктора поверх груди, прижавшийся, шепчущий:
– Ну! Сильнее прижмите меня! Ещё сильнее! – руки потащили ладонь Виктора ниже, – так я видела во сне…
Вдруг Наташа встала, выпрямилась, сняла с себя остатки одежды, напомнив монумент в Волгограде:
– Нате! Выкусите!
Взошедшая луна осветила девственное девичье обнажённое тело.
– Наташа! Немедленно ложись! Иначе я тебя больше никуда не возьму.
– Я Вам нравлюсь? Ну, скажите! Вы хотите меня? Разве нет? Ну, поцелуйте здесь!
Тело Наташи, извиваясь, застыло в неописуемой неге. Придя в себя, она продолжила:
– Я так ждала! Я никогда не забуду... Какое это счастье! А девственность… согласна… до 18 лет. Не знаю, как закончится война... А если сейчас прилетит пуля... и всё... Наверно, во время войны мораль должна быть другой? Как на праздник «Лиго», например, когда супруги могут провести ночь раздельно, с кем не довелось связать свою судьбу. Что тут поделаешь? Часто ведь один любит, а другой позволяет себя любить.  И ждут эти два дня в году как манну небесную, чтобы наполнить душу тем, что так желанно, но недоступно в другое время, когда одни любят, а другие позволяют себя любить.
– Не ходите ночью домой! Мама просила передать Вам эти слова. За Вами охотятся. Вы только… подумайте, и я всё пойму, как тогда… когда сопровождали миссию «Красного Креста». Того на посту, кто не пустил Вас дальше, на следующий день убило.
Тогда Наташа заменила Виктора Ивановича по требованию миссии. Виктор тогда посмотрел на Наташу и вульгарно, но очень по-мужски, доходчиво выразил про себя мысль:
– Наташа! Девочка! Вот прилетит пуля... А ты живого х.. не видела. Ради чего? Чтобы уберечь своего любимого учителя. Ты специально сказала миссии "Красного креста", что за ним, за любимым, охотятся, могут убить. Видишь, как миссия разволновалась. Категорически отказалась ехать вместе со мной. Боятся, что пуля не в того попадёт. А Наташа... Наташа не побоялась. Она посмотрела на своего учителя и, угадав ту вульгарную фразу, сказала ему:
– Я всё поняла... про живого... тоже. Я хоть сейчас... Не надо слов... Вы только подумайте!
Врачи рекомендуют раскрывать рот или держать в нем палочку, чтобы ударная волна не повредила барабанные перепонки. Если хотите наслаждаться приятной музыкой, оставьте рамки приличия и шире раскрывайте рот. «Ротозейничайте” на здоровье!
Мораль? В ней многое меняется. В войну за убийство высшими знаками отличия награждают. И любовь приобретает иные черты,  поворачивается другим боком.
– Вот прилетит шальная пуля и всё! - в очередной раз повторила Наташа, прижавшись к Виктору, - а Вы заладили... несовершеннолетняя... А Вы знаете, что мама сказала поварихам?
– Интересно!
– Так, девочки-красавицы! Хватит своим любовникам верность хранить! Тут у мужиков яйца опухли. Попрутся домой к женам. А там их ждут. Ррразз! И больше ничего не захочется. Так что думайте!
– Об этой знаменитой речи мне рассказывали.
– А ещё мама сказала... на что только не пойдёт женщина, чтобы только мужиков не убивало. А Вы будете говорить мне о морали? Несовершеннолетняя. Мне скоро 17.
Ближе к рассвету кошмарная красота, притомившись, пытается угомониться. Все реже и тише стрекочут автоматы и пулеметы. Все стихло. Надолго ли? Чтобы, отдохнув, приняться сеять несчастья с новой силой? В воздухе повисла неизвестность. Тревожная тишина, покрытая бархатным куполом с алмазными брызгами. Рассвело. Пока тихо. Но поднимись, и кончен бал. Прощай, месяц ясный. И не услышишь больше, не увидишь, не почувствуешь... как тиха в нашем городе ночь... в алмазных брызгах... и бутоны на девичьих холмах.
– А если пуля? Мораль… мораль… Не ходите ночью домой! Я боялась отпускать Вас на крышу одного. А если… кто Вам первую помощь окажет? А я будущая медицинская сестра. Позавчера ополченцы вошли в Бендеры со стороны Тирасполя. А вчера к нам приезжал какой-то российский полковник. Кто он?
– Представился полковником Гусевым, приехал с инспекторской  проверкой в 14-ю Армию. Мне кажется, я его где-то раньше видел. Не могу вспомнить.
Как выяснилось вскоре, "полковником Гусевым" оказался генерал Лебедь, принявший  командование 14-й российской Армией в ночь с 27 на 28 июня 1992 года. Но его вскоре возвели в ранг "освободителя Бендер", хотя их освободили ополченцы 21-24 июня. А 17 июня Президент Ельцин поклялся в Конгрессе СЩА уничтожить до конца коммунистов. Приднестровье голосовало за Зюганова, коммуниста. Так зачем Ельцин прислал командарма Лебедя в Приднестровье?
Война. Любовь в алмазных брызгах... Казнят невиновных. Возвеличивают непричастных. Переписывают историю, вдалбливая ахинею так изощрённо, что люди (свидетели и участники тех событий) начинают не верить самим себе. У них, как будто, переключают в мозгах какой-то тумблер, и они попугаями повторяют услышанное из зомбоящика, хотя были непосредственными участниками событий.
А любовь не обманешь! Не переключишь тумблер. Не нажмёшь на кнопку. Не переключишь. Не включишь. Не выключишь! Если – это ЛЮБОВЬ!
– Вы будете у меня первым мужчиной! Будете? Будете! - уверенно сказала девушка, - будете! Через 14 месяцев будете.
Помолчав, Наташа продолжила:
– Первым... Виктор Иванович, расскажите мне о Вашей первой женщине!
– Хватит записывать. Слезаем. Расскажу.
– Подробнее, пожалуйста!
Для большей убедительности радиопередач я записывал на магнитную ленту наиболее ожесточенные перестрелки, а потом включал магнитофон и на фоне такого шумового оформления вёл репортаж на волнах «Радио Приднестровья».
Однажды пришедшей ко мне Ане сказал:
– Извини! Мне некогда! На крышу лезу, чтобы сделать записи для будущих радиопередач. Нумовое оформление. Такая вот неправда для большей убедительности правды.
– Возьмите меня с собой! Я только скажу маме.
Роль лестницы выполняли металлические скобы, вбитые в стену. Небольшое отверстие в потолке четвёртого этажа, закрытое деревянной крышкой. Надо упереться о края, повиснуть на руках, выпрямить их и т.д. Я забрался первым. Аня подала мне магнитофон, микрофон и полиэтиленовый пакет с чем-то мягким.
Её фигура почти до талии была на крыше, а дальше требовалась мужская помощь. Я подхватил её со спины ниже груди и вытащил наверх.
– Не надо, – умоляющим голосом прошептала Аня, – не убирайте руки! Я же люблю Вас! Я хочу чувствовать Ваше прикосновение. Ну, почему Вы не хотите этого понять?
– Мне надо присоединить микрофон и включить запись.
– Ну, что мне делать, мой учитель? Научи! Головой я всё понимаю, но лезу к Вам, как кролик в пасть удаву.
– Аннушка! Девочка моя! Красавица. Умница. Да за тобой табунами ходят, а ты нарисовала себе несусветное. И поверила своему образу из детских сказок. Научить? Как? Женщины увидели в мужчинах мужчин, а не брюконосителей, ты слышишь мой голос каждый день по радио, видишь по телевидению, на ступеньках с мегафоном в руках, чувствуешь, как воцаряется тишина на площади. Вот и нарисовала себе в мозгах… Оглянись по сторонам! Сколько парней вокруг тебя, красавицы, ходят…
Аня постелила что-то мягкое, и мы на нём спрятались за каменным ограждением крыши от возможных шальных пуль.
Помните у Михаила Булгакова? «Тиха украинская ночь», «бархатная божественная ночь в алмазных брызгах”. Бездонная глубина в вышине. Как будто о Дубоссарах сказано. Любуйся. Наслаждайся. Радуйся грандиозному пейзажу. Но вот эхом отдает:
– Тра-та-та, – как от крупных капель начинающегося дождя по металлической крыше. Только громче и мерно. Это автоматы и пулеметы Калашникова как бы извещают:
– Быть грому великому!
А вот не так часто, но более отчетливо и настойчиво им вторят крупнокалиберные пулеметы. Как-никак 12,7 или 14,5 мм. Это вам не 7,62 или 5,45. «Крупняк» придает солидность взмывающим в небо трассирующим пулям.
В ночном небе Дубоссар это выглядело зловеще-красиво. Как можно назвать это красотою, если имя ей уродство, смерть, убийства, исковерканные, искореженные судьбы?
Аня прижалась ко мне, взяла мою руку и положила на грудь, пышущую жаром.
– Я поздравляю Вас с днём рождения!
– Так я же родился в мае. Сегодня – 24 июня…
– Помните, я рассказывала о Латвии, о двух праздничных днях 23 и 24? Жаль, не растёт здесь на крыше папоротник. И озера на крыше нет. Искупались бы нагишом.
– Ах, да! По паспорту – 25 июня.
– Уже 25-е наступило. Думала, что Вам подарить? А подарили Вы мне себя. Возьмите в подарок меня! Всю без остатка. Я же люблю Вас и хочу, чтобы Вы были у меня первым.
– Аня! Милая моя Аннушка! У тебя же сейчас середина цикла (Аня никогда не скрывала этого от меня). Ты же знаешь, что в этот период очень высокая вероятность забеременеть.
– Я хочу подарить маме и папе мальчика. Сколько Вам это повторять? Они думали из детдома взять, но я пообещала им скоро родить внуков. Они Вас боготворят, особенно мама. Мне кажется, она хотела бы забеременеть от Вас, но муж у неё очень ревнивый. Это же надо его жене с другим мужчиной сексом заняться. А я бы хотела иметь братика, отцом которого были бы Вы. Они бы моего сынишку считали своим сыном.
– Тебе ещё школу заканчивать надо. Ты думаешь, обрадуешь их таким подарком?
Вот взмыла и переливается огнями сигнальная ракета, затмевая собой млечный путь и «алмазные брызги». Такие раньше запускали по праздникам. А в дни войны – это, возможно, кто-то доложил о готовности к новым убийствам. Одна ещё отчётливее осветила молодое красивое женское тело. Вздымающиеся холмы, готовые взорваться вулканом страсти.
– Обнимите меня! Прижмите к себе!
А вот сигнальная ракета пошла вертикально вверх. По ней трассирующая очередь. Это корректировщик огня ее запустил, чтобы следующий снаряд убил или разрушил больше. Сама же «красавица» лишь пугает своей чарующей улыбкой, за которой не прелесть белоснежных зубов, а скрежет разорванного, искореженного, шипящего металла. Так что ждите «гостинца» по «чумацкому шляху». Аня, поглаживала мою кисть руки сверху.
– Вот прилетит пуля… и всё… А Вы заладили… Война... и когда она закончится? – с трудом промолвила она... Вот прилетит пуля... и всё... как в Бендерах. Несовершеннолетняя. А пуля – дура. Ей «до лампочки» видела ты или не видела... живого... Недавно похоронили Свету в свадебном платье. Говорят, беременной была.
– Успокойся, Аня!
А вот бесцветный, ярко светящийся след, медленно плывущий по ночному небу, а затем после хлопка резко увеличивающий скорость. Это ракета «Алазань». Раньше ею разгоняли градовые тучи. Пока одна. Но вот стая таких «лебедей» плывет вначале неспешно, степенно. Красота неописуемая! А за ней горе и слезы, калеки и трупы, проклятья и стоны, грохот и разрушения, смятение в душах.
И вдруг эта стая летит прямо на нас. Слава Богу, пока не очень быстро и есть время спрятать бренное тело со всем тем, что называется жизнью. Тут восторги в сторону. Не зевай! У этой стаи нравы черного воронья, слетающегося на побоище и ждущего мертвечины. Не долетели…
А вот розоватые быстрые стрелы полетели по две, четыре и с треском разорвались над головой. Это зенитные установки (ЗУ–23–2 или ЗУ–23–4) «Шилка” выпустили снаряды. Тоже было бы красиво, если бы это было в кино, а не наяву. Если бы это не несло смерть и страдания.
Аня обняла мою голову оцепеневшими руками и прижала к груди, пальчиками прошлась по моим губам.
Мощный выстрел. Земля загудела. Задребезжали стекла в окнах. Если с удаляющимся шипением, то это наш снаряд полетел «в подарок» творцам всей этой красоты. А вот снаряд разорвался без всякого предупреждения. Это ответная «любезность». Поздно кланяться, так как осколки с румынскими буквами от него уже улетели. Бойтесь снаряда, который вылетит из того же ствола после корректировки огня!
Животные, растения наполняются человеческими чувствами, способностью различать добро и зло, красоту и уродство, сочувствуя первому и ненавидя второе. От горя даже деревья клонятся к земле и никнут от жалости травы. А тут горячее девичье тело, готовое зачать новую жизнь. Война убивает. Живое требует своё.
Сумасшедший пир, преступная жатва и «бархатная божественная ночь в алмазных брызгах” на крыше горсовета.
Вспомнилась «Полтава» А.Пушкина:
 
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Луна спокойно с высоты
Над Белой Церковью сияет
И пышных гетманов сады
И старый замок озаряет.
И тихо, тихо всё кругом;
Но в замке шепот и смятенье.
В одной из башен, под окном,
В глубоком, тяжком размышленье,
Окован, Кочубей сидит
И мрачно на небо глядит.
 
Белая Церковь. Восьмая площадка. Ракетная бригада. Томиловский лес ночью. Подальше от городских иллюминаций, а потому небо, как в детстве, когда в сёлах электричества не было. Тиха украинская ночь…
Вспомнился Николай Васильевич Гоголь. Удивительные строки полтавчанина:
– Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключен в темно-зеленые стены садов. Девственные чащи черемух и черешен пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный ветреник - ночной ветер, подкравшись мгновенно, целует их. Весь ландшафт спит. А вверху все дышит, все дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в ее глубине. Божественная ночь! Очаровательная ночь! И вдруг все ожило: и леса, и пруды, и степи. Сыплется величественный гром украинского соловья, и чудится, что и месяц заслушался его посереди неба.
Всё, как в детстве: руки в стороны, сам на спине. Такое небо! Глубокое. В алмазных брызгах. О! Вы не видели той ночи! Теперь города и сёла в огнях. Мешают увидеть ночь во всей красе. Млечный путь… Чумацкий шлях. Говорили, по нему в Крым за солью ездили.
Так было и в Дубоссарах раньше, до безумства националистов, называвших себя демократами.
А теперь по небу плывут ракеты «Алазань». Затмевают красоты неба Дубоссар, до 1940 года входивших в состав Одесской области, Украины.
У Гоголя небосвод горит и дышит, земля в серебряном свете, воздух полон неги, и движет океан благоуханий. А здесь от горя даже деревья клонятся к земле и никнут от жалости травы, да лай растревоженных собак, пытающихся напугать эту бесчеловечность... и молодой красивый девичий стан, укрывший себя моими руками, прижавшийся, шепчущий:
– Ну! Сильнее прижмите меня! Ещё сильнее! – руки Ани потащили мою ладонь ниже… обхватите пальцами... прижмите ещё. Так я это представляла и видела во сне. Ласкайте везде!
Вдруг Аня встала, выпрямилась, сняла с себя всё, напомнив мне монумент в Волгограде:
– Нате! Выкусите!
Такое красивое молодое женское тело, освещаемое светом летящих ракет «Алазань». Тело, готовое зачать новую жизнь. Война убивает. Живое требует своё.
– Аня! Немедленно ложись! Иначе я тебя больше никуда не возьму.
– Виктор Иванович! Я Вам нравлюсь? Ну, скажите! Вы хотите меня? Разве нет? Не верю. Ну, поцелуйте меня! Грудь! Ниже! Ещё ниже! Бёдра! Между, – тело Ани, извиваясь, застыло в неописуемой неге.
Придя в себя, она продолжила:
– Я так ждала! Я никогда не забуду Ваши прикосновения. Какое это счастье! Девственность? Согласна до 18 лет. Не знаю, как закончится война... А вдруг сейчас прилетит пуля... и всё... Наверно, во время войны и мораль должна быть другой.
Я прошу Вас, не ходите ночью домой! Я уверена, за Вами охотятся. Вы только... подумайте, и я всё пойму. Я же поняла, что Вы подумали, когда сопровождали миссию «Красного Креста». Хотите дословно? Она же еще живого XYR не видела!!! Я по Вашим губам это прочитала. Только намекните! Увижу.
Вы мне не рассказывали ещё о мужском оргазме. А я так хотела опустить вниз пояс Вашего трико. Не решилась, хотя чувствовала между ягодицами. Упругий, горячий! Наверно, очень приятно, когда он входит в тебя. Мама рассказывала, как мужчинам нравится. Губами... Мужчины с ума сходят. Хотите?
Врачи рекомендуют раскрывать рот или держать в нем палочку, чтобы ударная волна не повредила барабанные перепонки. Тут ротозейство приветствуется. Если хотите и впредь наслаждаться приятной музыкой, оставьте рамки приличия и шире раскрывайте рот. Ротозейничайте на здоровье!
А вот и кровавые зори. Еще ближе к рассвету эта кошмарная красота, притомившись, пытается угомониться. Все реже и тише стрекочут автоматы и пулеметы. Все стихло. Надолго ли? Чтобы, отдохнув, приняться сеять несчастья с новой силой? В воздухе повисла неизвестность. Тревожная тишина, покрытая бархатным куполом с алмазными брызгами. Рассвело. Пока тихо. Но поднимись, и кончен бал. Прощай, месяц ясный. И не услышишь больше, как тиха украинская ночь. И не увидишь живого... Извините за мой французский! Вот прилетит пуля... Вас же убить могут, а я хочу, чтобы Вы были моим первым мужчиной. Ну, что вам стоит? Вас девушка просит, а не наоборот.
– Я так ждала! – повторила Аня, – я никогда не забуду Ваши прикосновения. А вдруг прилетит пуля... и всё... Мораль… мораль. Не ходите ночью домой! Я боялась отпускать Вас на крышу одного. А если пуля? Кто Вам первую помощь окажет?
Спал я у себя в кабинете и иногда слышал, как очень осторожно поворачивалась ручка, кто-то проверял, закрыта ли дверь. Яна говорила, что это была Аня.
Аня завершила чтение отрывка, уткнулась лицом в постель, слезы полились с ее глаз.
– Мой Виктор Васильевич. Замуж. Что смотришь? Сделай так, как я тогда хотела, чтобы сделал он. А я буду представлять, что с ним. Мой Виктор Иванович. У нее лились слезы.
Виктор-Левша нежно обнял ее за плечи, опустил ладони под мышки, нежно прошелся по ее груди, сжал пальцы, перевернул ее на спину, начал целовать соски. Потом везде.
– Спасибо Вам, Виктор Иванович! Я же говорила, что Вы будете у меня первым!
Аня не открывала глаза, продолжая называть Виктора-Левшу Виктором Ивановичем.
– Спасибо Вам, мой любимый учитель, Виктор Иванович, любимый мой!
Прошло какое-то время. Аня сказала:
– Левша. Ты помнишь меня с того времени, как мы познакомились на берегу Днестра, когда в карты играли втроем?
– Да! Именно так!
– Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?
– Да! Очень!
– Ты простишь, если я тебе изменю всего один раз?
Левша такого не ожидал.
– Всего один раз. С моим Виктором Ивановичем. Я сегодня тебе уже с ним изменила, называя тебя его именем. Прошу! Всего один раз. Привези его ко мне! Я знаю, он не захотел сегодня приехать. Мне Таня сказала. Он настоящий друг. Не хотел тебе мешать. Когда привезешь, выйду за тебя замуж. А лучше скажи ему, чтобы сам приехал. До замужества – это не измена.
Виктор Иванович приехал. Был у нее 23 и 24 июня. Был праздник Лиго. Купались нагишом в Кузьминском пруду. Она поздравила Виктора Ивановича с днем рождения 25 июня и проводила на поезд. Аня стала женой Виктора-Левши.
Таня, дочь Виктора-Правши, переехав в город, позвонила Виктору Ивановичу. Но об этом далее.