тело моей души

P. S. Невелика беда услужить неблагодарному, но большое несчастье - принять услугу от подлеца.

                Франсуа VI де Ларошфуко










Правда не есть злоба.
Правду сказать чтобы,
Злобы не надо вовсе.

Словно бы грек колосья на поле подравнял.

Так и я объяснял,
Что говоря правду,
Вижу не пекло ада или райские кущи.

Но реальные вещи, что лишены души.

Люди взыскуют истины.
Но им довольно лжи, если она с душой.
Если она искренна, если она большой

Кажется или доброй.

Жизнь бы я жил подробно.
Мелочно и утробно.
Как колоски, что рады плоскому мирозданию.

Если бы не признание, что не всё в мире правда.























Тело моей души,
Дело моей жизни
Всё же не столь железны.

Вот я гляжусь отвесно
В бездну моей жизни.

Внешность моей души:
Словно бы миражи,
Что обнимают сердце всеми его желудками.

Всеми его предсердиями,
Ленностями и усердиями.

Тело моей души
Стало такой же древностью.
Впору с аукциона распродавать рассудки

Каждому по душе.
Или же к совершенству прикоснуться уже.

































А то, что слова не важны,
Не значит, что мне не нужны.

Не сказано твердое слово.
И сразу обмолвятся снова

Одни безнадёжности слов.
Предам я свои всевозможности

Быть более вечным, чем вечность.
Быть более личным, чем личность.

Пусть более кратким, чем миг.
Пусть рушусь я как материк

Совсем получаюсь песок.
Пусть даже умру я украдкой

И не на миру, где красна.
Но только лишь в слове весна.










p. s. Целому морю - нужно все небо,
Целому сердцу - нужен весь Бог.

                Марина Цветаева
















Перевод времени на языки
Вовсе не значит, что будут легки
Эти попытки вылизать дочиста циферблат
Языком плаката шершавым.

Или моё отечество не посчитать здравым,
Если меня не сочтёт золотым високосным дождём!
Озаряющим почву, предположим, Данаи.
А вот вымести из себя прокрустово ложе.

А вот вызубрить из себя букводробящие стаи.
И тогда лишь веками оставаться один на один с языком,
Которому любой алфавит будет попросту тесен.
Это словно быть мёртвым, но стать предвоскресен.

Словно баба, что в поле работала на сносях.

И вот-вот опростается, опорожнит живот.
Голоском прорастёт, а я буду её плод.






























Забыть о человеке навсегда
Не получается, ведь человек - вода,
Что принимает форму человека!
Покуда в ней не разыграться шторму,

Чтоб выплыл человек или тонул.

И вот я вижу дно: оно покрыто илом!
Как очертания скул, не мытых с мылом.
Потом другое дно: не мыто снова.
И у него желание одно,

Чтоб помнили его не один век.

И не одно мгновение, и даже
На солнце обнаружив пятна сажи,
Не смыли с мылом полностью лицо!
Себя я вспоминаю подлецом.

А далее совсем уже без гордости.

Поскольку там совсем другое дно.
А так же небо, тоже не одно.
Но щекотание слов под этим нёбом
Всю подлость сокрушает словно небыль.












P.S. У Бога нет религии.

Мохандас Карамчанд «Махатма» Ганди
гудж. ;;;;;;; ;;;;;; (;;;;;;;) ;;;;;, хинди ;;;;;;; ;;;;;;;; (;;;;;;;) ;;;;;;, англ. Mohandas Karamchand «Mahatma» Gandhi










Всё, что я отношу к словесности,
Мой народ отнесёт к воскресности,
Карте местности Воскресения.
В том, что я отношу к смирению,

Никакого нет унижения.

Я иду к вершине словесности.
Но паду к низине воскресности
Языком остудить в аду
Раскалённую сковороду!

Так я буду себя стыдить,

Что не спас, кого только Спас
Мог спасти бы, а я не спас.
И за это моё смирение
Стало Чёрною речкой Леты.

Но и в этом нет унижения.

Оттого и живу в той местности,
Что народ назовёт воскресностью.























Сейчас ты на коне. А что потом?
Потом на дне. А что опять потом?
Здесь я не тексты обращаю вспять,
А время и возможности узнать,

Как прорастает брошенное семя.

Как загнивает ствол, когда я зол.
Как исцеляется, когда я только честь
И совесть. Посреди окрестных сёл
Единственным быть праведным не новость.

Ведь не стоять колодцам без юродца.

Сейчас ты на коне. А что потом?
Потом на дне. А что опять потом?
Какою кровушкой и совестью, и потом
Ускачешь, коль в колодцах нет воды?

И вряд ли смерть достанет до звезды.

Души коль в теле не было и нет,
Всё это повторяется на деле.











p. s. В вопросах совести закон большинства не действует.
Мохандас Карамчанд «Махатма» Ганди, гудж. ;;;;;;; ;;;;;; (;;;;;;;) ;;;;;, хинди ;;;;;;; ;;;;;;;; (;;;;;;;) ;;;;;;, англ. Mohandas Karamchand «Mahatma» Gandhi














Миры вокруг меня сложня'тся.
Как крылья бабочки сложа'тся.

Вдоль пламени огня другое пламя.
Вдоль имени меня другое имя.

Вокруг добра другое есть добро.
А снизу зла другая есть зола.

И это не Жар-птицино перо.
В реальности пилы и топора

Всё очень осязаемо. И всё же
Моя душа не только дрожью кожи,

Душой души на ложе у Прокруста!
В реальности она не место пусто.

Но место свято между гениальностью
И странностью, и смертью, и банальностью.





























Луч фонаря сквозь ночь в одну свечу.
Но как я полечу вослед лучу,
Когда столь слаб? И якобы не раб,
А господин себе! Ведь возжелал гореть

Очищено, как медь на самоваре.

Я как свеча в старинном фонаре.
Я сквозь стекло всё вижу на дворе,
Но лишь в одну свечу! А тысячи хочу,
Чтоб разглядеть и чаем закипеть.

Все чаяния мои хотят любви.

Чтоб я желанен всем печёным калачом.
В его кольцо я просвечу лучом
Всего одной свечи! Поскольку слаб.
И якобы не раб, а господин.

Желающий всего, не заслужив.

Доколе жив всего в одну свечу,
Как паладин себе не по плечу.








p. s. Человек - это законченная картина, можно что-то в ней не любить, как там изображены горы или реки, можно в ней любить что-то определенное. Но воспринимать ее надо целиком, в комплексе. Или ты любишь человека всего, или нет. Да, иногда нельзя мириться с теми или иными чертами, и тогда надо искать компромисса.

                Августин (Аврелий)










Останется лишь тополиный пух.
Останется лишь дух от слова.
Останется основа бытия.
И снова мы с тобой, душа моя,

Обнимемся и снова не обманемся.

Признаемся, что наша память кожи
Настолько схожа, хоть мы и похожи
На оболочку бочки Диогена.
Но сутью не являются измены

И поиски единственная точки,

Чтоб мир перевернуть! А множественность вен,
В которых цену платим только кровью,
Пронзая мир бесчисленной любовью.
И в этом вся природа перемен,

Кипения племён! Мы не коснёмся тем
Телесных. Ибо нам известно,
Что оболочки бочек Диогена
Взаимопроникают не в геенну.

Становятся ещё одной вселенной.





























-  Как паладин себе не по плечу! -
Так паладину я в себе кричу.
Ведь я могу быть только господином.
Вослед лучу со льдины и на льдину

Перелетать вдоль Стрелки по весне.
Скакать реинкарнантом аки белка.

-  Как паладин себе не по плечу! -
Так паладину я в себе кричу.
Не выдавить по капле господина.
Не отнестись как к собственному сыну.

Лишь в страшном сне такое приведись
За руку и ко мне! Лишь в страшном сне

Перехожу от Стрелки я к Дворцовой
Не по мосту, а сразу по Кресту.
Я новый человек, а ледоход не новый.
В нём старых тел такой круговорот,

Что новых дел своих почти не вижу.
Ведь на крылах пути немного выше.















P. S. Вы ослеплены золотом, сверкающим в доме богатых; вы, конечно, видите, что они имеют, но вы не видите, чего им недостает.

                Августин (Аврелий)









Одно дуновение ветра!
Но даже веретено
У Парок сорвётся с оси.
А морок любви так дорог

Что я его удержу.
Одно дуновение ветра!
И сколько ни голоси
Про слабость богинь судьбы,

Опять придёшь к миражу!
Вернёшься в свои гробы,
Пробуя воскресить.
Ища у любви ответа,

Как без любви жить.
А так же как жить с любовью.
Приливы в моей крови,
Мои ветра к изголовью

Некрасивы смертельно!
Как будто ступня в грязи.
Но вдруг омоет потоком
Расстрельево и расстрельно.


























Осуществляются мечты.
Овеществляются нюансы.
Ведь в каждом лоне красоты свои любовные есть танцы.
И поголовная цена, что перемешана с виной.

Лишь я, на голову больной,
Свою мечту осуществляю, не ожидая жить в раю.
Я песни прежние пою во глубине сибирских руд.
В моих мечтах один лишь труд, одна любовь, одна Россия.

Всё перечислил, как Стихии!
Которых три или четыре, пять или шесть - миров не счесть.
Но в них одна Благая Весть. Её вершин не достигая,
Осуществляются мечты, которым вовсе не слуга я.



































Немного от любви людей дошло до нас,
Когда-то никого не полюбивших
Настолько, чтоб в любви не умереть.
Какие-то минута или час

Такой любви, потом приходит смерть.

Здесь вся любовь не та! С каким трудом
Я понимал, что полюбить сумел
По здешнему, нуждаясь всяких благ.
Питаясь от любви и превращаясь

В несытого скота. Но я Иван-дурак,

Что на печи лежит, потом с неё сойдёт.
И сделает весь мир наоборот:
Другим совсем, чем видится с печи.
Что до любви людей, о ней молчи.

Ведь как бы нет её. А если есть,

То в мире и достоинство, и честь
Присутствуют. И я об этом весть.








p. s. Дилетанты, сделав все, что в их силах, обычно говорят себе в оправдание, что работа еще не закончена. Разумеется! Она никогда и не может быть закончена, ибо неправильно начата.

                Иоганн Вольфганг фон Гёте











Есть препинания знак, такой пустяк,
Как точка с запятой; пред ним не стой,
Мой смысл! Но перекинься в мысль.
Потом в движение. Потом в служение

Тому, чем больше жизни дорожишь.

Иначе остаётся мне дожить
До точки с запятой; потом придёт простой
День перемен природы на природу.
У моря более не ждать погоды,

А сразу плоть и слух менять на дух.

Когда б не препинание одно
И препинание другое, ветер воли
Унёс пушинку духа над полями.
А так я чувствую себя кувшинкой,

Чей корень в море вместе с якорями.

Итак, дорожный препинания знак,
Безбожный мир я поменял на сложный.



























Что до любви людей, задолго до
Её несовершенства и блаженства
Посредством всех её несовершенств.
Я принял своё сердце как наследство

Не эфемерных любящих существ.

Всех, существующих задолго до.
За далями, которых я не до.
А словно центр всего солнцеворота
Вокруг Земли. Тяжёлая работа,

Чтобы Стихии поменять местами.

Любовь как Воду можно пить горстями.
Быть как Огонь, но не обжечься ею.
И задыхаться, но не задохнуться
От Воздуха избытка. А улитка,

Ползущая по склону, это чувство.

Как кончиками пальцев я к соску.
И холодок космический к виску.


















P. S. (Сегодня) принято подозревать всё, что не низко, не мелко, не обыденно.

                Ольга Седакова о поэзии.









Человек обречён, увлечён,
Чтоб плечом подпереть своё небо.
Чтобы нёбом своим не от хлеба,
Но от сердца кусочек жевал.

Я пою мой подвал, мою сушу.

Вот свожу я с ума мою душу,
Увлекая её в домострой.
Так вселяю себя во вселенную,
Где я стану обычный герой.

Афродита, что вышла из пены,

Предназначена мне как жена,
Преградив мне полёт к запределью.
Так опошлю я Божью неделю,
Став средой. О Сократ мой седой!

Ведь ты выпил среды, не цикуты.

Муж, любовника сердце на блюде,
Чуть зажарив, жене поднесёт свежевать.
А жена, как причастие, в рот разжевать
Моё сердце возьмёт! Чтоб продолжились род

И гармония неба, и мою исцелили агонию.





















С небесных нег на землю снег.
С небесных век на землю век.
И как века идут снега,
Но нег не знает человек.

Как прах отряхивает с век
Лишь топоры свои и плахи,
Как страхи ребятни в лесу.
Я чувствую себя той пряхой,

Что нити судеб на весу.
Но не дряхлею, как старуха,
На месте ветреной Софии
Премудрости. Моя Россия

Да воскресит Константинополь!
Чтоб сыном мог её влюбляться
В мои проливы: В эту соль
И боль земли! Меж нотой до

И нотой си взяв сердцевину,
Словно Моца'рт метаморфоз.
Я доиграю эту гамму моей земли простолюдином,
В снежки готовым расстараться для православия берёз.


























Нет больше жён на свете.
Есть только женщины эти
Или женщины те,
Жёны только в мечте.

Так же мужья в мечте.
Есть лишь мужчины те
Или мужчины эти.
Нет никого на свете,

Кто бы был идеален, а не на солнце пятна.
Я иду на попятный после взгляда вперёд:
Взглядом наоборот делаю шаг назад.
Будь гениален, взгляд, просто постой на месте!

И обратись к невесте
Той, что невесть откуда.
То есть, простое чудо.
Буду я ей жених

Или жених не буду,
Тоже решает чудо.
Нет больше жён на свете.
Или мужей на свете.

Есть только свет на свете.
Им я и поражён
Буду в самое сердце.
Или любить забуду.






p. s. Только правда, как бы она ни была тяжела, - легка.

                Александр Блок















Лукавый подтолкнёт, и шаг уже не тот,
А этот шаг! И шар земной не тот,
А этот шар! И даже божий дар
Уже не дар, а лишь сердечный жар

В предсердии желудка своего.

Чего хочу я от себя? Всего!
Поскольку в мироздании тоже жутко,
Как и в ночи, без пламени свечи.
Чего хочу я от себя? Рассудка!

Но чтоб бросал лучи желудком сердца.

Лукавый подтолкнёт, а ты пока молчи.
Пусть он как рыба разевает рот,
Чтоб о немоту мог я опереться
И поступить ему наоборот.

И проорать своё. И проиграть.

Реальность обретёт бесчеловечный вид.
В ней лишь душою выжить предстоит.














P. S. Для полной согласованности душ нужна согласованность дыхания, ибо, что - дыхание, как не ритм души? Итак, чтобы люди друг друга понимали, надо, чтобы они шли рядом или лежали рядом.

                Цветаева






Это лишь видимость кажется,
Блажится или мерещится.
Женщина, что мне обяжется
И на душе моей женится,

Вложит глаголы в уста.
Женщина станет чиста.
Я же могу быть нечист.
Лист, что лежит как погост,

Это всё видимость! Вид
Издали или вблизи.
Взглядом его вознеси.
И огляди во весь рост.

Так о душе узнают,
Только когда обретают.
Или когда продают
Напрочь её потеряв.

Тонкая словно рассвет
Женщина станет упрёком.
Вмиг о потере узнав.
Разочаруясь жестоко.

Ты же всё думал, уют.
Ты же всё думал, работа.
Тот, кто в тебя душу вдунул,
Дал невозможное что-то.




















Вопросы естества есть колдовство.
Когда берёшь простое вещество
И делаешь одушевлённой вещью.
И думаешь, что знаешь что-то вещее.

А после над созданием рыдаешь.

Я столько раз пытался эту власть
Использовать, чтоб женщину заклясть.
Чтоб воспитать ребёнка молодцом
Или красавицей. Исправить подлеца.

А получался макияж лица.

Какие у гомункула гримасы.
И долго ли продержится окрас
На маске маскарада. Всё без толка!
Есть у материи законы, но нет долга.

Пора бы мне забыть мои мистерии.

Всё как-нибудь на собственном примере.
На своей совести, на своей вере.































Если жизнь истончается со скоростью исписанного карандаша,
В каждом слове видна душа.

В каждой плоти видна душа.
А чего иного вы ждёте от прожития своего?

Если я ничего не жду (ни по сути, ни на виду),
Обнажится душа всего.

Если я жду большой любви (растворённой в общей крови),
Разделение на сердца, на посредственность и на гения,

На желания и нежелания не приводит к непониманию.
Но любовь низведёт к отсутствию.

Всё решает чувство мгновения,
Бесконечного, как мановение (не пойти за ним преступление).












p. s. Те, которые были злейшими врагами, под конец оказываются друзьями, и ни один не умрет от руки другого, ведь поэты приноравливаются к зрителю.

                Аристотель













Сыграв обычную гамму и выполнив всю программу
Своего обучения программам своего исполнения гаммам,
Мелодии я не услышал!
Не то чтобы взял много выше

Или даже чуть ниже
И тяжелее на грамм.

Сыграл бы я гамму другую,
Начав её с поцелуя, дойдя до сплетения тел.
Взычкуя слияния душ.
Не то чтобы взялся за гуж

Программу любви повторить.
Сияние сыграть над слиянием.

Но нет обучения душе,
Поскольку она есть уже.
И только тела истлевают, хотя и не устаревают
Бессчётные их повторы. Зачем я веду разговоры

О гамме другой, целокупной?
Я знаю, она мне доступна.


























Принятие решений. Со-грешений,
Со-святостей, со-сватовства, со-сладостей,
Со-горестей, в решимости возможных.
Как сдача крепостей, что безнадёжны.

И в том кураж: Не знать, кому что сдашь!

Опять же не о том. Что об известном
Всё повторять и повторять? Сегодня сердцу честно.
А завтра сам как тесто испечён
И становлюсь бессчётным калачом:

Посыпан маком и уже надкушен.

Решения не искушают душу.
Решения не покрывают мраком.
Всё только сам, решения ни при чём.
Небесный свод вновь подопру плечом.

А то, что без меня его удержат,

Или со мной дано его обрушить,
Давно уж решено. Решаю только душу.

















P. S. Прислали прекрасное.
«Почему никто не следует сценарию в моей голове? Что я, зря его придумываю?!»

                Владимир Яковлев









Легко ли мне? Я знаю далеко,
Я знаю близко и я знаю низко.
Но я совсем не знаю высоко.

Мир словно основание обелиска.
А я как жир от съеденной еды.
Меня смывает только кипяток.

Но даже и поток такой беды
Меня не растворяет совершенно.
Но как восторг меня одушевляет

Неистребимое в моей вселенной.
Незримое и тонкие миры
Пригодны для моей большой игры.

Не выйдя из беды, я в плоскости веду
Мою игру у мира на виду.
Но плоские миры я проиграю

И мира не найду! Птенец не навсегда
Не выпал из гнезда, но (знаю) может выпасть.
Низка и высока быть может пропасть.





























Мир общих слов почти объединил
Всех буридановых ослов в своё большое стойло.
Мне стоило лишь выйти из него,
И больше не приму я ничего,

Чтоб выбирать из зла и зла достойно.

Ослов забудем. Я нашёл козла,
Чтоб повести его в пустыню всепрощения.
Без общих слов конкретные дела
Добавили мне подноготность зрения,

Чтоб сразу истина видна была.

Гнить в мире буридановых ослов
Или уйти козлищем отпущения
В пустыню слов, которые без тел.
Тела мне не дано столь полюбить,

Чтоб захотел я пошлости и зла.

Нет выбора такого. Только Слово.
И только дело. И простится тело.
























Простить за красоту. А, может, не прощать?
И сразу красоту в вину вменять.

Ведь я обещанную ею высоту
Не встретил в ненаглядной красоте.

Хотел бы насладиться в ней умом.
Хотел бы в ней душою возгордиться.

И прикоснуться к дивной чистоте.
И всё за счёт ума и красоты,

Которые приписывал мечте.
Но встретил лишь поверхность пустоты.

А дело в том, что сам не доглядел.
И пустоту наполнить не умел.
















p. s. Когда вам кажется, что простить нельзя, вспомните сколько прощено вам.

                Еф.4:32















Немногое от мира налегке
Уходит. Остальному отмирать.
Отшелушиться, словно бы убогое
Покрытие какой-либо стены.

И вот тогда приходят эти сны,
Где мёртвые зовут! Где тот редут
Шевардинский мой сдан. А там лежат друзья.
Которые к себе меня влекут

И вознесут из грязи да в князья.
Немногое от мира налегке.
А здесь я сохраню моё убогое,
Которое я вижу вдалеке.

Я здесь любви не знаю, не имею.
Я только свои нужды ей на шею
Спешу взвалить. Телесно полюбить
И честно полюбить, и полюбить прелестно.

Немногое от мира налегке,
Дающее ходить на каблуке.
А вот понять, сколь мир многообразен,
Дано начать с того, что сам я грязен.























Поскольку в моём теле ни гроша,
Синицею в руке моя душа.
Ей прирасти на крошечную дольку,

Когда бы полюбил во весь мой пыл.

Любовь прозрачна словно диск Луны.
В ней очертания души видны.
А под поверхностью огонь остыл.

Как будто ни на грош дров не добыл.

Словно Луна взглянула свысока
На всадника, лишённого коня.
И на меня, лишённого меня.

На маленькую дольку сбережённого

Прозрачною Луной! Почти весь пыл со мной
Просыпался сквозь плоть моей души.
И в плоти ни гроша. Одной душой дыши.



















P. S. Мне надоело, что у меня не хватает мужества стать просто никем.

                Джером Дэвид Селинджер










Я пою моё самомнение.
Как штурвал креплю кораблю.
Как струны моей направление.
Как молчание вышины.

-  Лишь они проведут меж скал, -
Так я сам себе говорю.
Я не знал чужих самомнений.
А в моём сегодня слышны

И покажутся лишь началом
Отголоски моих свершений.
С горизонта простой полоски
Я сейчас устремлюсь к финалу.

-  Сколь доселе мало я сделал! -
Говорю я себе оттуда. -
По сравнении с грядущим чудом,
Оказавшимся столь возможным.

Я настолько был неумелым
И столь сложно себе мешал.
Разве что не умер нисколько,
И жива здесь моя душа.























Будь я выше выше и будь ты ниже,
Но любовь не сделает ближе.
Ведь любовь не сделает равным.
Ведь она не совсем о главном.

Ведь она всего лишь о счастье.

Ведь для маленькой части мира
Нет с другою частью слияния.
Я любовь мою мажу жиром
Или кровью, словно кумира.

Как от идола жду сияния.

В идеале моё глупейшее
Пребывание в моём ничтожестве
Обретёт лишь наипошлейшее,
Что во множестве есть вокруг

Но не в этом мира испуг.

И не в том, что любовь другая
Не достигнута! Но я знаю,
Что весенняя завязь есть.
Если миру я не подчиняюсь,

Во мне мир растворится весь.


























Если совесть всему основа,
Если совесть всему начало,
То начну я с совести снова
Утолять все мои печали.

Различать живое и мёртвое,
Как достойное или подлое.
А не вольное продолжение одного бытия в другом,
Как разъезженная колея! Ничего в ней от бытия.

Утолю я мою печаль,
Показалось, большим искусством.
И узналось, высоким чувством.
Но вернусь к началу начал.

Все живые и мёртвые вещи
Только совестью различаются
Словно лодка ноты качается посреди очень гладкой гаммы.
Раздвигается, расширяется, возвышается до догадки.

И не просто быть посреди,
Чтоб звучать нетленно и прямо.
А чтоб жизнь не стала погостом
Ещё до исполнения гаммы.







p. s. Всё то, что я говорил до сих пор - это бредни, и поистине гибельные бредни. Но в минуту смерти - а я, сеньоры, чувствую, что смерть моя близка, - перестанем же шутить.

                идальго Алонсо Кехано, прозванный добрым














Всё прекрасно в этом лучшем из миров.
Всё ужасно в этом худшем из даров.
Ведь в миру есть маленькая смерть.
И скажу, коль мне случится умереть:

-  Что ж, бывает! Ведь она не забывает.

Ведь как гвоздь меня по шляпку забивает.
Распинает, но не Бога моего.
А всего изображение Его.
Ныне я не знаю ничего,

Что лежит в моей смертной долине.

А потом опять не буду знать.
Ведь себя придётся возрождать
Из такого плоского меня.
Словно фото клодтова коня

Возвращать на мост через Неву.

Я теперь не попросту порву
Плоские листы мировоззрений,
Чтоб из их обрывков склеить гений.
Как трава сквозь множество сомнений

Обрету я мужество смирений.
























Что нет во мне любви? Она в крови
Должна бы быть, должна бы быть в душе!
И даже в безобразном неглиже.

Так что же нет её? Она ведь не моё
И не твоё, или ещё кому-то
Дарованное чудо почему-то.

Она закон, основа. Но я снова
Ищу её в крови, и нет любви.
Нет в неглиже. И даже нет в душе.

Казалось бы, тогда её дела
Ты делай без любви, чтобы она могла
Узнать существование твоё.

Но я хочу, чтобы моё жильё,
Моё быльё и будущее тоже
Были не просто на любовь похожи.

Чтоб были ей самой. Никто иной,
Как я любви хочу и не молчу,
Что я не раб её! Что для любви я слаб.














P. S. Я пытался сделать невозможное - нарисовать сам свет/

                Клод Моне









-  Мы долго шли и пришли
К известному результату, - сказала ума палата
И опять солгала! Делая ложь не со зла.
Как сума и тюрьма обещая не только боли.

Желая белых одежд и торжества воли.
А я себя из невежд более не исключаю,
Чаяния вместо чая заваривая по утру.
И к серебру подстаканника стук колёс добавляя.

Что в пункте А я умру,
Что в пункте Б я воскресну,
Расскажут не только письма (известные тысячи лет).
Сложены' в телесный конверт (рваный, с пятнами сажи).

А так же и мой обед (вместе с пищей духовной).
-  Мы долго шли и пришли, - все говорят поголовно.
А вот то, о чём умолчат, это не только труд.
Это ещё и взгляд, который не отведут.




























Делай сам.
Ведь не пиво и мёд потекут по усам.
Кровь и пот, и тебя нарекут живоглот
Только те, кто совсем ни насколь не возмог

Наглотаться и пыли, и дали смиренных дорог.
Мы (такие как я) никогда не видали
Ни успеха слепого, ни смеха в толпе
Перед крахом нелепым в высокой судьбе.

Будь готов ни к чему
Просто лишь потому,
Что ты выше и ниже, а не посреди.
Но не к Богу ты ближе и не в бесовой луже.

Мы (такие как я), нас попробуй найди,
Как весну, что везде! Коль она постоянна
И странна, и смиренна, то любому желанна.
Коль с поклоном несут, как с бессмертием сосуд.

А когда не несут?
А когда предлагают другим?
То весну делай сам. А все дантовы эти круги
И иллюзии с ложью пройдёшь перекатною голью.






















Какой-то холод, что во мне.
Он тоже молод в вышине.
Он тоже молот, чтоб ковать
Всю эту мировую гладь.

Представьте, я буду звучать.

А вы начнёте подъезжать,
Как будто к кузне деревенской.
Сначала просто смехом женским,
Потом колёсным экипажем

Из-за берёз и даже клёна.

Я посмотрю на вас влюблённо.
Ведь вы возвышенная дама,
А я весь в копоти и саже.
И каждый лучик ваш расскажет, что совершенно не достоин.

Что вас получит только воин, способный мир завоевать.

Зато я буду вспоминать,
Как вы прекрасно подъезжали.
Как я выковывал вам дали
И близи, чтобы остывать они на холоде могли бы.

Чтобы не обожгли вы губы.

Не сотворить бы нам прелюбы в недостижимой вышине,
Когда б не холод, что во мне.








p. s. Среди мудрых нет чужаков.

араб. ;;;;; ;;;;;;; Юханна ад-Димашки; греч. ;;;;;;; ; ;;;;;;;;;;; лат. Iohannes Damascenus - Иоанн из Дамаска; также известный как греч. ; ;;;;;;;;;;, то есть «золотой поток»; урождённый Мансур ибн Серджун ат-Таглиби (араб. ;;;;; ;; ;;;;; ;;;;;;;)











По дантову я кругу пробегал.
Атлантова я круга возжелал.

Хотелось бы плечами небеса.
Ведь даром раздаются чудеса.

Ведь зло есть чудо, ибо его нет.
И света нет, поскольку всё есть свет.

И получается, что я не выбираю
Ни жизни и ни ада или рая.

Но выберу, что вижу и не вижу.
Ведь смерти нет. И всё же она ближе,

Чем просто быть держателем небес.
Любой их выдержит их, коли не бес.

Лишь бесы попирают небеса.
Все прочие их держат на весу.

И я весь тверди злой принадлежу.
Но жизнь и смерть я на плечах держу.



























Мне измышлять смыслы мыслимо ни насколько.
Можно лишь их услышать, если ушам горько.
Можно лишь их увидеть, если глазам слепо.
Всё это столь нелепо, что оттеняет виды.

Что скамертонит звуки и отодвинет сроки.
Дно мне не выйдет боком. Далее в глубину
Я протяну руку, чтобы и дно пробить.
Смыслов там не добыть.

Но об отсутствии их я смогу позабыть.
Их мы по свету носим. И ни с себя не сбросим,
Ни со своей работы. Только тогда все счёты
С истиной пропадут, да и смыслы придут.







































Не всё ли нам равно, коль мы равны?
Не столь же нам темно, коль мы видны!
А что со стороны настоль бедны,
В том ни твоей и ни моей вины.

А просто наши смыслы не совпали.

Едва ли я найду лучше тебя.
Едва ли ты зайдёшь дальше меня.
День ото дня нам отличать дано
Не по восходу солнца, а по луже,

В которой отражается оно.

Не всё ли мне равно, кто я такой?
Коль время протечёт в меня рекой,
Покуда ты сидишь на берегу,
То и увидишь в отражении ложь.

А я лишь красоту узреть смогу.

И ложь, и красота сотворены
Для тех, кто видит их со стороны.
А коли некому на них смотреть,
Их словно бы и нет! Но вопреки всему

Мы существуем и вчера, и впредь.










P. S. На географических картах Пятнадцатого века в углу изображали большое безымянное пространство, на котором были начертаны три слова: Hic sunt leones (здесь обитают львы - лат.). Такие же неисследованные области есть и в душе человека. Где-то внутри нас волнуются и бурлят страсти, и об этом темном уголке нашей души можно также сказать: «Hic sunt leones».

                Виктор Гюго «Человек, который смеется»









Много бы дал, чтобы во мне страдал
Не золотой эфир,
А золотой металл.

Чтобы металла жаждал, а не лучей солнца.

Много бы дал, чтобы моих речей
Пели не соловьи!
Пили страхи мои

(неутолимые из глубины колодца),

Чтоб из ведра да с цепью.
Много бы дал,
Чтобы мой Божий дар

Да не понёс степью и до самой Непрядвы.

Много и много дал,
Чтоб отступить от правды
Завтра или вчера! Но никак не сегодня.

Сегодня я с правдой сводня, чтоб каждый её взял.





















Мой бедный мир, кумир мой золочёный!
Верчёный, крученый, солёный и перчёный.
Не в диогеновой я бочке заключённый.
А просто на цепи (как кот учёный)

Заглядываю миру прямо в рот.

А взять наоборот: Чтоб мир смотрел
(кумир смотрел) в мой рот!
Словно амурных стрел
Моих не избежал. Чтоб на цепи держал

Не он меня, а я его всего.

Во мне нет совершенно ничего,
Помимо суеты и совершенства!
Меж этих двух вершин лежит блаженство,
В котором я обыденно один.

В котором я могу себя решать.

Быть низость низости или душа души.
И суть свою по имени назвать.











p. s. Приходится бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, необходимо бежать как минимум вдвое быстрее!

                Алиса в Стране чудес

















Мой бедный мир, кумир мой всепобедный!
Куда прискачет ныне конь твой бледный?
Никто из нас от скачки не заплачет.
Ведь я и сам порой пускаюсь в пляс,

Как только достигаю высоты.
Но вот ты отдаляешься от нас.
И даже огрызаешься войной,
Решив моей виной меня унизить.

Мой бедный мир! Лишь я могу возвысить
Себя в зенит. И я же уроню,
Оставив своё сердце вместо солнца.
Лишь мой живот покорно разобьётся

О твердь твою и назовётся смерть.
Но сердце вновь заглянет сквозь оконце
Вчера и завтра, чтоб светиться впредь.
Чтоб из моей груди, но мира посреди.



























Негромкие слова слышны едва-едва.
И громкие слова слышны едва-едва.
Кричи иль не кричи - всё калачи,
Баранки, бублики и дырка посреди.

Ведь в мир пришла теперь большая стирка.

А я как разведу здесь чистоту!
Версту возьму, простую красоту.
Возьму возы её, возьму телеги.
Но вымою её белея снега.

И стану Мой-до-Дыр! И содрогнётся мир.

Настолько ты ужасна, красота.
Настолько ты напрасна, красота.
Поскольку ты никем не постижима,
И путь мой в пустоту. Но пустоты помимо

Над бездной красоты есть и её мосты.



















P. S. Знаешь, чего я хочу - когда хочу. Потемнения, посветления, преображения. Крайнего мыса чужой души - и своей. Слов, которых никогда не услышишь, не скажешь. Небывающего. Чудовищного. Чуда.

Марина Цветаева








Когда похолодало в Воскресенье,
По всем приметам мне не совпадало
Вернуться вновь к судьбы моей началу.
И всё переписать не для спасения!

А для того, чтоб совестью назвать
Всё то, что помогло бы удержать
От глупости и пошлости моей.
Чтоб в прошлости моей всё рассвело!

Как будто бы довольство и тепло,
Или корпускул в мире суета
Мешают становиться на крыло.
Как будто человек ничтожный мускул,

Влачащий тельце, а не та черта,
Которую не след переступать.
Но космосом дохнула благодать,
Чтоб Воскресением мне оголодать.




























__________________________ на этой неделе

Из Воскресения иду в среду'.
Иду доделывать, что не сделал.
Из целокупного стать несмелым
И неумелым до унижения.

Из Воскресения иду в среду'.

Зато теперь подлежу суду
За то и это. И ни за то,
И ни за это. В таком аду.
И ни в каком. Я иду в среду'.

И я не жду среды разрушения.

Сюда нагими приходят дети.
Но нас не судят за всё на свете.
Мир превращается в сплошной роддом.
И речь об этом, а не о том,

Что Воскресением иду в среду'.

Зато узнаю, с каким трудом
В мир прихожу, чтоб не быть скотом.




























Исполнить работу легко (если зайти далеко).
Испортить работу трудно (если не встать грудью),
Если грудою лжи все раздавить миражи,
Что создавал работой. Но уцелеет что-то,

Если всё начал верно (и лишь потом преложно
Изволил не дотянуть до высоты должной).
Ныне гуляю в скверах, а не по хрупкой льдине
(неба посередине в ледоход по Неве), что в моей голове.

Что не тону в трясине, не разрушаюсь в теле,
Встречным льдом сокрушаясь (лишь душой вовышаясь).
Не потому что делом занят, а не бездельем.
Ведь моему неверию всё воздано по вере.























P. S. Вкус - это эстетическая совесть.

                Жан Поль Рихтер










Как влачимся мы сами (мешки мяса с костями),
Проникая друг в друга (словно зимняя вьюга)
Разве что новостями от испуга к испугу:
Это всё эпидемия времени.

Я завыл на подмостках: Пронеси эту чашу!
Эту временность нашу (чтобы дальше жил краше):
Не фитиль к фитилю. Не в рубахе да к плахе.
Не по воску да пламенем. И ведь я говорю

Всё совсем не от страха, что вот-вот и сгорю.
Ведь всегда это было! А сейчас подступило
Прямо к горлу бессмертие. И я выблевал душу
Вместе с сердцем наружу обогреть эту стужу.
































Наверстать на версту красоту.
Увести красоту за версту.
Чтоб тобой или мной обладать,
Надо вовсе друг друга не знать.

Овладеть можно только своим.

Для тебя я растаю как дым.
Окажусь совершенно чужим.
Не твоим счастлив счастьем, и мыслям
Соответствую я не твоим.

Мы откроем, что люди не числа для сложения и вычитания.

Как тогда наверстать красоту?
Не вести красоту за версту.
Убедить, что прекрасен я сам.
Опровергнуть ужасное знание,

Что я слаб и что лжив. Что чужим

Навсегда буду я красоте!
Что она потечёт по усам
И останется где-то в мечте.
Или мне обернуться иным.

Стать просторным, как чистое поле.

Не делить мироздание на доли.
Не верстать, а наполниться волей.























Позволить себе слабость. Некую даже робость.
Позволить себе грубость. То есть пошлую глупость.
Позволить себе про'пасть. Ею глаза мозолить:
Дескать, пройду в два шага

(ежели идиот). Но для общего блага
Следует перейти лишь тебе одному
По себе самому.
Мне же не по пути, ежели я пойму,

Что перейду не сам (сам по себе один),
Но по чужим часам стрелки переведу
В ледоход по Неве (без сокрушения льдин).
Чтобы без всепрощения я подлежал суду.

Чтобы я жил меж строк: Словно бы вот он, Бог!
Вот и порог! Выходи по сердцам из груди.
Вынеси на сердцах выражения лица,
Поражения лица или преображения.












p. s. - Я полюблю того, кто подарит мне самый красивый камень.
-  Нет, всё будет иначе. Сначала ты полюбишь его, а после он вложит в твою руку обыкновенный булыжник, и ты назовёшь его самым красивым камнем...

                Максимилиан Волошин Марине Цветаевой















Если прошлый я настоящий
Или будущий я настоящий,
Не зависит, куда смотрящий.

Только как принимаю вызов.
Или как откликнусь на зов.
Не закроюсь ли на засов?

Чтоб остаться только сейчас.
Чтобы в будущем скрыться с глаз.
Да и в прошлом лежать в гробу.

Не хочу такую судьбу!
Если я не стану Иудой,
То живу я всегда и всюду.

И всего-то здесь не предать (а коль предал, не оправдать,
А признать и исправить здесь).
Вот тогда буду жив я весь.






























Чтоб полюбить, в кумиры воплотить
Хотел бы я любовь. Или хотя бы лирой
Своей представить. Но пришлось прославить,
Что получились мужики и бабы!

Наделены обличьем и величием
Не более обыденным, чем я.
Ведь грязи не отыщет и свинья,
Когда есть естество и волшебство.

Чтоб полюбить, в кумиры воплотить
Тот мир, в котором было Рождество,
Никак не выйдет! И любовь жива
Тогда лишь, когда малые слова

Не меньше Слова и не меньше Дела.
А в мужиках и бабах много тела.
И души, как в протоке острова!
Прекрасные как храмы Покрова.



















P. S. Порок не остается безнаказанным, так как быть порочным - уже наказание.

Абу-ль-Фарадж бин Харун
с принятием епископского звания взявший имя Григория; имел прозвище Бар-Эбрей, долго считавшееся означающим «сын еврея»
сирийский церковный деятель, писатель и учёный-энциклопедист








Хорошее настроение! Страшный суд и сомнения.
Что же нам принесут мировые волнения?
Где ты, сон золотой? Чтоб не к правде святой.
Не поганой метлой мироедов.

А со всеми в гармонии стать.

Настроению сегодня под стать
Не война мировая с мировым паразитом.
Не чума моровая с совершенно убитым
Мировым сообщением. А мои ощущения,

Что невидимый мир вновь вмешаться готов.

Настроение такое, что ношение оков
(дескать, к пользе вериги) оказалось интригой
Тех, кто мог продавать кандалы
Осовевшим рабам! До поры

Извращая им сон золотой.

Всей я правды святой не вмещаю.
Но я помнить о ней обещаю.






















_____________________ невыразительно о невыразимом

Найти слова
Смогла не голова,
А ослепление глаз (здесь и сейчас,
Везде и всюду). Не желание чуда.

А знание, что я почти Иуда.

О чуде узнаю, лишь побывав в раю,
А после невозвратно потеряв.
Прав был, когда предал (с осиной тоже прав,
Повесившись на ней). Огни внутри огней!

Ведь в теле мы не заперты одни!

Придёт сама.
Или наоборот.
Душа души сама тебя возьмёт
(и ты проснёшься в ней). Словно подземный крот

Взлетишь наружу, чтобы видеть стужу.

И даже осязанием станешь зряч.
И слова не оледенишь лобзанием.























________________________ исчезающе жалостливое

Выткусь как паутинка.
Ведь я тонкая льдинка
Да в крутом кипятке.
Я синица в руке (журавля обещая).

Как всегда (укрощая уздою ушей и глаз)
Наш мир унижает нас.

Будь я злой ювелир,
Я бы выплавил мир
В крошечном тигельке
В перстенёк на руке.

И все поцелуи паствы
Чёрной выдраил пастой (белые выбив зубы).

Чтобы даже не глупо
Было бы скалить души!
А невиданно гаже,
Нежели потерять.

Мне же с тающей льдинки
(ухватив паутинку) паучком возлетать.

Даром мир создаётся.
С миром и расстаётся.
А коль стану кумиром
(мне ли это не знать),

Тонкий мир не прервётся.
Мир обернётся миром.





















Переделы земного мира
Не пределы моих пределов.
Либо я проживаю в теле,
Либо дело живёт во мне,

Открывая моря эфира.

Не бывать мне кумиром духа.
Если тело словно старуха,
То и дух мой словно младенчик!
Тело вяжет ко мне бубенчик,

Проследить, высоко ли влез.

А потом я потоки слёз
И восторги моих слов
Посвящу крепостной няне!
А пока в мировом плане

Я бегу мировой язвы и поветрия морового.

А эфир словно море в море (в неделимом своём просторе)
Омывает с меня мой жир.












p. s. В Индии говорят: "Хочешь узнать человека? Тогда задень его. Человек - это сосуд. Чем наполнен, то и начнет выплескиваться из него."















Мойте души перед бедой,
Не считая себя едой.

Я вполне в перегной уйду.
Или переживу беду

То ли телом, то ли душой!
Коли вместе, то хорошо.

Коли порознь, то и беда.
Но и беды не навсегда,

Если тело словно Вода
Перельётся в Слово и Дело.

Не считая себя едой,
Мойте души перед бедой.






























Забегает вперёд, предлагает
Мне догнать самого же себя
Мысль нагая! По трупам шагает

Жирных мыслей. Все мне перечислит.

Сколько мирных и сколько не мирных,
И голодных, и злых, и больных.
Что идёт, опираясь о них

Лишь стопами! Что я, идиот,

Соберу их снопами. Потом и в скирду'.
И права: Я при деле! От него никуда не уйду.
Никого я не похороню.

Как на тающей льдине я в теле на дню.

А растает в ночи, на Воде пустоты
Буду стоик везде и кругом.
Пусть не пламя свечи и сомнения,

А приходят прозрения в мой дом.

















P. S. Пока билет на оперу стоит дороже чем поход в бордель и билетов нет на несколько недель вперед - я за страну спокоен.
С добрым утром, ты-дыщ (тм)

                Igor  Skif
                12 апреля 2017 г. в 10:08




А меня это не коснётся!
Даже не шелохнётся
Что-либо и во мне
(или же не во мне).

Словно бы я не здесь,
А где-нибудь в вышине.

Пусть не сгорит сразу,
Словно витая пряжа,
Вместе с моей одёжей
Чу'мная та зараза.

Меня это не коснётся!
Просто я сброшу кожу

(хватит её прясть).
И перестану красть
У самого себя собственное бессмертие
А моровое поветрие -

Это всего лишь повод,
Чтобы я стал молод

И перестал быть стар
(и от смерти устав, и от земной тверди)!
Чтобы не лезли черти
Снова в мои уста,

Слово моё выкрасть.
Я проявлю власть, чтоб из души не выпасть.




















Пора прекращать прощаться,
Всё равно не простят.
Пора прекращать влюбляться.
Всё равно не отпустят, привяжут своей любовью.

К любви я привязан кровью.
А в мире затерян семенем.
А под его тканью (за гранью пространства-времени)
Всё те же живут кумиры.

Плоскую держат землю.
Пусть я их не приемлю,
Есть не только поверхность.
Есть между нами тонкость.

Либо я стану плоскость.
Либо усну в своё тонкое бытие.
Если мир не простит (и никуда не отпустит).
Пусть вечность меня вместит.






























Опыты обретая,
В топи их забредая бреднями головы,
Был я тише воды! Был я ниже травы.

Но находил хлопоты, в общем-то, мне полезными.
А что были болезненны, то и не без приятности.

То есть не без приватности, ведь погибал я молча.
Дабы весенней почкой взять и воскреснуть в точке
Диогеновой бочки.

Я ведь тогда не знал,
Что ничего не знаю.

Что не сорвусь я с края,
Доколе есть Русь святая.
И до сих пор не знаю, праведник или вор.

Или просто старатель.
Истины злой искатель, то есть её позор.
















p. s. Надо уметь закрывать скучную книгу, уходить с плохого кино, увольняться с плохой работы и расставаться с людьми, которые тобой не дорожат!













Подниматься после падения
Можно быстро, а можно довольно долго.
Господи! Укрепи во мне смирение.
Оно не заменит долга,

Но без толку не даст его выполнить.
Подниматься после падения
Можно затем, чтобы вымолвить:
Я оставляю мнения!

Что долг я могу свой вымолить
Не из мнения о себе, а потому что должен
Не сотворять кумира.
А прост мой долг или сложен, он не заменит мира.






































Я не приемлю лжи! И всё же миражи
С небес на землю я не отпускаю.
Когда на тихой лестнице души
Я разные измыслю этажи,

Я в гамме ничего не понимаю.

Есть до. И сразу си. Не голоси
Всех прочих нот! Иначе станешь крот
Подземный и слепой. Но не тупой,
А очень изощрённый, просвещённый

В различных таинствах земного мозжечка.

Поскольку мне небесная река
Близка давно, из бездны подо мной
Я снизу вижу дно. И мне небесполезно
Почти что прорицать небес течение.

Вот как пример любовное влечение

Моё к тебе! И словно на губе,
Небесной той реки произношение.














P. S. Иногда я думаю : "А не охренела ли я?", и тревожно смотрю в даль...
А Даль сурово так отвечает: "Нет такого слова в великом русском языке."

                Юлия Воробьёва








Положитесь на волю Божию.
Она выведет к бездорожью.
По дорогам идут к началам,
Завершениям и печалям.

Бездорожьем идут лишь к Богу.

Положившись на волю Бога,
Не беру сапоги в дорогу.
Или каждое лыко в строку,
Словно дантовы те круги.

А что дру'ги или враги не поймут такого бесцелья,

Бездорожье не есть безделье.
Разделённых дорог мне нет.
Для меня дорога весь свет,
Не распавшийся на рассветы

Или спектры добра и зла на моей усталой планете.

Положитесь на волю Божию.
Она выведет к бездорожью.

























Порезал руку.
Капля крови на бумагу
Нечаянно легла в форме пера.
Вот так крыло я во главу угла,

В истоки жил моих. Чтоб я так жил!

Не в муках жил,
А как муку просыпал
Опять опять же в руку. После плюнул-дунул,
И стало тесто с кровью и любовью.

И вот уже душа подходит к изголовью.

Чтоб я не думал.
Чтобы просто знал,
Что прежде чем металл порезал оболочку,
Весь мир сошёлся здесь телесной точкой.

Я просто повредил ту бочку Диогена

Нечаянно! Не задевая вены.
Зато о вере снова подтверждая.




























И лгу я сам, и правду говорю
О том, что я люблю, любви не зная.

И лгу я сам, и правду говорю
О том, что на земле не знаю рая.

Я сам воображаю, что люблю.
Любовь словно мёд-пиво по усам.

-  Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать, -
Не мною сказано! Но это повторять

Обязана во мне любовь живая.
Что мёртв я для любви, но воскресаю.

Что только в Воскресении любовь.
Иного нет для мёртвого спасения.
















p. s. Маяки не бегают по всему острову, выискивая, какую бы лодку спасти, - они просто стоят и светят.

                Энн Ламотт













Менады Эллады? Откуда?
Среди Петербурга не чудо!
Не кариатиды небес.
Есть в женщине пламенный бес,

Готовый Орфея терзать.
За то что ни он не умеет,
Ни я не посмею из ада
Призвать Эвридики услады.

Чтобы' захлестало довольство
Любые живые гробы'!
Что свойство имеют казаться
Валькириями и касаться

Не только зрачка и сердечка!
На атомы всё разметав,
На вечность набросить уздечку.
Менады Эллады, устав

От вечных хлопот энтропии,
Возьмут из космической пыли
И вылепят снова Орфея.
Сумеет таким он теперь

Пронзать оглашенных тетерь,
Явиться пророком искусства!
Не смятые ложью Прокруста
Вернутся в мир чистые чувства.























Награда за верность! А скверность
Истории в том, что скотом
Я был бы, когда для награды
Я жил бы. Мне скотства не надо,

Поскольку ищу Первородства.

А нет благородства во мне,
Трудом я его воспитаю.
От Волги и до Китая
Проеду ведь не на коне

И не на ковре-самолёте.

Когда вы трудом наживёте
Достоинство, честь и пространство,
Не станет ненужного чванства!
Натужная гордость уйдёт.

Живёт в Первородстве народ.

И я не узнаю сиротства!
Ведь отчество и материнство избавят от всякого скотства.














P. S. На земле есть обходные пути, а на небесах их нет,
если быть пасмурной погоде, значит, будет пасмурно.

                Фэн Цзицай






_____________ на раз-два-три, раз-два-три!

Перебор прекрасных звуков,
Разговоры о разлуке и пронзительные взоры
Очень скоро проникают сквозь завесу бытия!
И тогда душа моя раззвучится на один-

Два! И станет господин.
Три! И станет госпожа.
Я же буду паладин между ними рубежа,
За которым только свет! И не дам им разлучиться.

Ибо истина там всё, без оттенков и теней.
Я преображаюсь в ней перебором этих звуков.
Разговором о разлуке и последующей встрече.
Но бессильны мои речи передать, что потерять

Я могу, когда солгу.
Никому я не могу уступать ни пяди правды.
Даже просто потому, что для правды нет ограды.
Ведь бессмысленны пределы столь озвученного тела.
































Ты бабочка! Ажурных твоих ног
Прозрачны лепестки!
Ты пьёшь с руки

Нектар взаимной плоти. Видит Бог,
Что ночь была, когда с тобою лёг.
Но взял тебя себе ещё в полёте.

Прекрасно всё! Прекрасно ничего!
Лишь трепетание сердца твоего.
И в нём неудержимое незнание

Того, что и лобзание напрасно.
Что я в тебе погиб как водородный гриб
На Новыя земле, что в Ледовитом!

Любовь забыта, ибо не дойти.
Любовь и плоть, сколь им не по пути,
Не перейдут за грань, хоть и видны друг другу.

Любовь с разлукой брошены в гербарий.
Любовь как мука или же наука
Едва ли полностью кому-либо даны.























Насколько уязвим,
Настолько и храним!

Ты остаёшься с ним,
Душа, обнявши тело.

Но не седой скелет.
Душа, обнявши свет, построила вокруг

Не дело моих рук! Не тело моей плоти.
А то, что есть в полёте.

Насколько уязвим,
Настолько и храним.

Насколь ни упаду, не окажусь в аду.
Настоль и поднимусь, как за душу возьмусь.


















p. s. Попал королевич в горное ущелье, и нельзя ему было ни дальше двинуться, ни обратно вернуться. Вот какая судьба постигает тех, кто зазнается!

                братья Гримм











______________________от старца Сусанне (М. С).

Как бы хотел вернуть эту девичью грудь.
Чтоб отдохнуть на ней.
Чтобы на ней уснуть.

Или же мне не сметь прошлое вспоминать?

Это значит признать,
Что его потерять
Где-то мне довелось! Ибо всё вкривь и вкось

Далее мне пришлось. Нынче же исправлять

То, что нельзя вернуть! Эту девичью грудь.
Сердце чтоб ей пронизать
Чтобы не грусть в висок.

А проникал в меня нежный её сосок.

Словно бы колос рос сквозь черепки горшка.
Чтоб обращала в голос домоклов тот зодиак
Только души рука!

Тоненькая как волос.


























________________от старца Сусанне (М. С.)

Перестать любить себя
И настать любить её?
Это истинно моё,
Если б истиной я был!

Если б истинно любил.

Удержать меня над пропастью
Только бы любовь могла!
И дала бы два крыла.
А холодный взгляд орла,

Упоение в бою и умение охоты,

Устроение работы - это личное сомнение
В высшей ценности любви.
Я с любовью моей бывшей
Развенчался не в крови.

Словно тельце кровяное я покинул само сердце

И узнал весь Космос воли.
А с любовью на просторе, посреди долин чудесных
И дорог, что проложил как сердцебиение бездны,
Я любви не заслужил!

И не встретился телесно.

Это крах высокой сути,
Если не воскреснет прах.



















Как будто рыба в рыбьем пузыре,
Внутри моей души я на крыле.
А ты, когда внутри моей души
Раба моей любви, глаза протри!

И осознай, что нелегко на суше.

А я, когда я раб твоей любви,
То для любви я горб, а не спина.
Ещё скажу я, что любовью горд,
Поскольку и любовь всегда одна,

И я один! Но ей не господин.

Но и не раб, а просто в неглиже.
Таков как есть я в собственной душе.
Не в горничных играю королев,
А в гордости моей сменяю гнев

На милость! Чтоб однажды сердце билось.

Не жажду утоляю над ручьём,
А как больной предстану пред врачом.
















P. S. И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее.











Упасть и встать,
Я думал, благодать!
Но долго и без толку волком выть
И со своей добычей остывать в крови.

И пребывать далече от любви.

Упасть и встать,
Себя не изувечить
Лишь внешне поначалу! Только нить
Домоклова не сможет оградить

Меня от омерзения прогорклого.

Упасть и встать.
Опять сизифов мозг
Влача по горлу, выблевать как сердце!
И оттереть его,чтоб чистотой сравняться.

Упасть и встать, как раненый простой.





























Когда легко, и я так высоко,
Что и падение покажется полётом,
Останется во мне одна забота:
Чтоб эту лёгкость здесь не растерять!

Но удержать в узде и в руки передать.

Чтобы не в муках руки выплетали
Движения смычка. Чтобы удалялись дали,
Сближались близи нотами из выси,
Как завязь по весне. А ты была во мне,

Как моя зависть к плоти. Стану бог

Я для тебя. Хотя другим не смог,
Тебе смогу! Поскольку ты богиня.
А я так высоко посередине
Меж небом и землёй. Мне потому легко,

Что неба не держу и ни в в земле лежу.

Ни счастью твоему не угождаю.
Ни властью над тобой не обладаю.








p. s. От своего города я требую: асфальта, канализации и горячей воды. Что касается культуры, то культурен я сам.

                Карл Краус


P. S. Некоторые до того забились во тьму, что неясно видят всё освещённое.

                Помпоний










А то, что мир вполне не дотворён,
Узнаю по себе, когда влюблён.

Когда я по верхам всех голосов,
Низы мои закрыты на засов.

Когда же окунаюсь в бездну плоти,
Никоей сути в близости не вижу!

Чтоб даже душам быть единства ближе.
Чтоб светом обернулось даже свинство.

И в этом мироздания раскол,
Что отделён глагол от созидания.

Что души и в единстве не едины.
Тела же рассыпаются как льдины.

Ведь мыслится, чтоб мир не по частям,
А целиком, словно песок горстям.

























И я сижу в этом окопе.
Порою даже на попе,
От страха обгадившись весь.
И, значит, я вес имею.

Я телу сажусь на шею
И озираюсь здесь пустыми глазами тела.
И делаю взгляд тяжёлым,
Несущим смыслы и чувства.

Не лишь от меня к искусству,
Но и от меня к жизни.
Ведь я сижу в этом окопе,
Его никто не отменял.

Я душу в руках держу, выставив из укрытия
Под трассеры укоризны: Дескать, насквозь кичлив!
Что лишь миражу служу.
Что не сдержу прорыв тёмного запределья

Сюда, где тёплая жизнь.
Я телу сажусь на шею,
Лишая его безделья.
Вчера, сегодня, всегда.































Позычить означает занимать.
Косноязычие моё, ты глубоко
Язычество готово поднимать

Из понимания к прозрению поближе.

Я там живу, где ничего не вижу.
Я умираю там, где вижу всё.
И наяву совсем мне не легко

Между землёй и раем на плаву.

Позычить означает занимать.
Быть занимательным для неба и земли.
И показательным, как след в пыли,

Чтоб побоку и пыль, и пыл заката!

Язычество моё не виновато,
Что к Господу пришёл совсем не просто.
Что был косноязычен я обличьем.

И не всегда я был себе по росту.









p. s. Господь отвечал Иову из бури и сказал: кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне: где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь.











Мечты, мечты, мечты.
Немного высоты, но много вожделений.

О том, что и дорога куда-то приведёт,
И утолится рот, и не прервётся род.

И не иссякнет гений.
И я вне всех сомнений одну тебя люблю.

Или люблю другую опять-таки тебя.
Как жить мне, не любя? Мечты, мечты, мечты.

Но жить без вожделений и прочей суеты,
По сути, я не смею.

Труды, труды, труды. Как много в них беды.
Как в море в них воды. Я всю испить сумею.



































А всё начинает сбываться.
Сначала начав забываться.
А после начав заблуждаться,
Сначала о том, был ли прав,

Желав себе большего счастья?
И части его не успев
В себе осознать в полной мере.
В любом ведь петлёй в Англетере

Закончат совет да любовь.
А всё начинает сбываться
Не вновь, а как будто впервые.
Здесь главное, чтобы мессией

Себя я на миг возомнил!
Потом человеком распявшись.
На множество болей распавшись.
Иудой себе изменив.

Петром отрекаясь не трижды,
А многожды! И от надежды,
Что всё начинает сбываться.
И от утоления жажды,

Что зрячими станут все вежды.
Что духом наполнится слух.
Но всё начинает сбываться.
И не улетает как пух.










P. S. Собственный эгоизм штука болезненная, болит больше всего.
А мы думаем, это душа ..)

                Marina Zemtsova
5 мая 2014 г. в 13:20









Серебряные струны тишины
Мне не слышны, но оченно видны!
Вооченно, почти вочеловечено.
Я думал, моё зрение изувечено,

Косноязычно зрение моё.

Привычно, что ущербен человек.
Что мир к нему спокойно привередлив.
А тут и мир ведёт себя достойно.
И я словно антоновский наив,

А не огонь антонов! Я по склону

Высоких трав сейчас сойду в низину.
Серебряные струны тишины
Лопатками моей худой спины
Готовы жирных накопать червей.

Не бабочкой в сачок, а чтобы на крючок

Полозьев от саней! Чтоб в летнюю да прорубь
Пусть возлетит, как с голубятни голубь.

























Вериги прошлых желаний.
Интриги пошлых сбываний
С рук на руки что получилось -
Всё это в единственной книге

С названием моё многоточие!
Как в тучках небесных собралось
Моё торжество существа
Над всем веществом многоочия.

Не пулей в висок, но песок
Любых многоточий сквозь пальцы!
А то, что с тобою мы врозь,
На то и пустые скитальцы.

Ценители самых простых
Вещей: Суть достоинство, честность,
Естественность и красота.
И всё это с нами сбылось.

Но полностью нам не наполнить
Прекраснейшей той пустоты.
Ни ценностью нашей любви,
Ни счастьем спасти мир над пропастью.

Великая книга воочию
По имени многоточие
Всегда продолжается дальше
Сквозь новые правды и фальши.



















Подрастают жертвы е. г.
Как трава, удобрены г.
Удирают правами ног.
Загребают правами рук

Или нравами гениталий.

Не желаю им моих мук.
Не желаю им, чтобы дали
Открывали и им ничтожность человеческого рассудка.
В мироздание порою жутко прорастают дети е. г.,

Убивая в себе живое.

Если б я ушёл с головою в свои собственные е. г.
Или собственное гуано,
Это было бы столь же странно,
Как и многое в человеке.

Как и многое, что от века, но пронзительно омерзительно.

Восхитительного немного.
Остальное просто дорога.














p. s. Китайский император Цяньлун казнил поэтов за исполнение грустных стихов.













Немного нежности, немного сытости,
От Бога самой искренней открытости.
Вот так и проживут совет с любовью,
Пока не позовёт далёкий свет.

Иного счастья нет и для тебя.

Словно в немом кино всё сказано давно
Жестикуляцией эмоций и традиций.
Слова придут потом, когда в мой дом
Заявятся невиданные лица.

Потребуют, чтоб я своё сменил.

Ведь я бы полюбил! Но где мой пыл?
Ведь я бы постигал! Но мир устал.
И я упал в своих глазах настолько,
Что счастья исчезающую дольку

В сердцах я подобрал, чтоб поднести к глазам.

Чтоб заново прозреть. И я успел успеть
Ко всем земным небесным небесам.



























Тихой сапой идя к победе,
Я легко помяну в беседе,
Сколько бед и сколько побед
Было подано на обед!

И на завтрак или на ужин.
Победитель кому-то нужен.
Побеждённый важен любому,
Чтоб любовью привадить к дому.

Чтоб смирение его измерить.
А потом отворить в нём двери
И войти, приобщаясь к миру.
Но с победою не прощаясь.

В этом мире смиренных мало.
Победителем быть пристало
После множества поражений!
Никому не жду унижений,

Но себя унижать не дам.
Не любя, я буду любить.
Погубив, смогу воскресить.
Но смирение постигну сам.















P. S. Признак доброго человека в том, что с ним трудно расстаться и еще более трудно - обрести, иногда на это может уйти вся жизнь.

                Монах Симеон Афонский








Гармонией вселенной повседневной
Скрипичный ключ протянут над геенной.

И миру безразлично: Слаб, могуч
Могу быть я? Но мне всегда есть ключ

Решение найти в себе самом!
Ключом распоряжаются с умом.

А так же без ума. Сума, тюрьма
Здесь ни при чём! Письмо под сургучом

Здесь ни при чём. Но ритмы бытия
Слагаются в слова простой молитвы:

Хочу иль не хочу, спаси! Вослед лучу
Легко я полечу, каков ни есть.

Ведь есть во мне достоинство и честь,
И совесть, и проигранные битвы.































Потешить себялюбие, пройти
Над пустотой, не ставши пустотой.
Всё это называется тщетой.

Потешить себялюбие, пройти
Лишь часть пути! Но уверять, что весь.
Поскольку суть пути находится не здесь,

А где-то там, куда приду потом.
Всё это исцеляется трудом
И достижением очень ясной цели.

Иначе себялюбие напрасное
Не явится служением в судьбе,
Смирением и Словом на губе.

Потешить себялюбие! На деле
Пройти к тому в себе, что кажется прекрасным.
И душу разглядеть. И не опешить.




























Что толку от обычного ума?
Он приведёт к суме или тюрьме.
Но думаю, спасение найдёт,
Отложит себе где-нибудь в уме.

А я подземный крот наоборот.

Как червь глазного яблока земли.
Как чернь, когда душа моя в пыли.
Как пень, когда я корни выдираю
И, взмахивая ими, возлетаю.

Что простецу мне толку от ума?

Мне из домов дом не затей, но скорби.
Мне из умов ум не потерь, но твердый
Аки алмаз! Чтоб гордость выгрызать
За пядью пядь. Воды испить с лица,

Когда прекрасно только изнутри.

Сказать прегордому уму: Глаза протри!
Увидь себя и не гордись напрасно.













p. s. Утешайте людей, ругать их есть кому, лучше утешайте!
                Схиархидиакон Иларион (Дзюбанин)













Что Богу мы видны, да не нужны,
Поскольку мы по обе стороны
Прекрасного, которое одно.
Всё сказано давно в немом кино

Телодвижением света с тенью.

Где Чарли поражает свей ленью,
Лишь внешностью пытаясь убежать
От внешнего врага. Так птичья рать
С весеннего куста сорвётся как пурга

По ледяной коросте преисподней в гости.

Но весело зато! Здесь всё не то
И всё не это. Словно каплей света,
Росинкой на листе, что брошена в огонь.
Сгорает лист, росинка закипает

И испаряется вполне в Его ладонь.

А вот пока по обе стороны,
То Богу мы видны, да не нужны.





























К вопросу о приоритетах.
Ищешь ли ты света.
Или ты жаждешь счастья
И над судьбою власти.

Мне по пути с тобой.

Там и там побывал.
Там и там проиграл, словно рыба губою
Не удержав крючка.
Лучиком для зрачка

И золотым ключиком полностью не овладел.

А что весь мир над пропастью,
Так ведь я не у дел!
Не отвечал за весь. Значит, ныне отвечу.
Определю свой вес на крушащейся льдине

Посреди ледохода

Единой русскою речью,
Безбрежной её природой.
























Когда я становлюсь незрячий
Гордыня-дыня-хвостик поросячий
Меня уколет в самое нутро!
Но вот в колодце прозвенит ведро.

И зрение водой из глубины
Сизифово плеснётся из ведра.
А цепь на барабан! И из нутра
Как цель к себе тяну: Что я хочу увидеть,

А от чего лечу вослед лучу.
Не малую свечу, а весь рассвет
Хочу я видеть. Но рассвета нет,
Покуда я ведра не подниму.

Чтоб, рассветая, выпить ту ломоту
Зубную! Я волью в зевоту
Моей гордыни это серебро.
Обратно возвращается в нутро

Совсем другое я. Не дорогое,
Не сладкое. Зато здесь никому
Мутить я не позволю. Самому
Светилу: Ни пылинки по лучу!
















P. S. Одного старца спросили:
-  Что есть грусть?
-  Быть грустным - это значит, все время думать о самом себе, - ответил он кратко.








Это сказано очень давно.
Претворять можно воду в вино.
А вину искупать в человеке.
Человеки как некие реки

И озёра, и даже болота.

У меня есть большая работа
Понимать: Я настоль виноват,
Чтоб на скалы не лезть прометеево.
Понимать: Есть в страданиях честь,

Но ведь есть и смертельная лесть.

Это сказано очень давно.
Это сказано и обо мне.
Чёрно-белое, словно в кино,
Понимание ныне в цене.

Потому и вовне я себя оправдал!

Словно мира увечье вину осознал.
Бесконечно её искупал.


























Человеческий организм
Не всегда во всём механизм.

Человеческая душа
Не всегда во всём хороша человеческому механизму.

Мне отдаться во всём любви,
Чтоб в крови цвели соловьи, не позволит сама душа.

Но потом, когда весь мотор мирового же организма
На просторе впал в антраша,

Мне осталась одна душа!
Её досталась душа другая.

Им бы, душам, в чертоги рая.
А они как рыбы на суше.

Ведь не боги или рабы.
Столь сильны, что страшно слабы.
































Празднословить и прекословить
Проявлению во мне сочувствия,
Пониманию многосложности,
Отрицанию невозможности

Не позволит моё искусство.

Я незримое смел оформить.
Неделимое зрел единым.
Ведь волшебное чувство зреет,
Невозможным оволодеет,

Как изгиб лебединой шеи.

Празднословие шею ломит
И швею лишает иголки.
Возжелает добиться толка
И потщится ускорить долгое.

Не сумеет исполнить долга.

Но зато себя пожалеет.
Но зато, словно конь в пальто,
Золотого крючка в губе
Себе точно овожделеет.

Но своё я отпустосоловил в столь просторной моей судьбе.






p. s. Один только Бог может составить совершенный словарь.

                Пьер Буаст












Как мне выйти за грани бриллианта?
Перестать понимать эгоиста.
Перестать прославлять дилетанта.
Над бриллиантом себя поднимать.

Вот и всё в мире, отданном злу.

А добро невозможно настолько,
Что совсем не сталось нисколько
В чистом виде добра без проказы,
Без бельма на глазу! Не сужу,

Чтобы выйти за грани бриллианта,

Этот мир иудейского ада!
Где везде только слабые люди.
Ни богов и ни демонов нет.
Как мне выйти за грани бриллианта?

Только так, как восходит рассвет.

Растворять в себе тьму, перестать разделять.
Перестать быть в себе одному.






























Я горжусь, что есть люди и есть Украинцы.
Я стыжусь, что теперь Украинцев всё больше.
Пусть была бы ещё одна гордая Польша
С маникюренным мозгом, как ноготь мизинца.

А теперь я стыжусь, что с брезгливостью к ним отношусь.

Пусть бы жили идеей истребить в себе разум и русское.
Пусть бы только забыли, что можно убить и людей.
Отрицали марксизм и сознание классово узкое.
Не впадали бы в пошлый расизм,

Порождение Европы! В которую пусть их галопом.

В зоопарках которой когда содержали людей,
Не забыть и в склерозе! Пусть бы в этом пожили навозе.
А теперь стыдно мне, что придется по русски их бить.
И обидно, что подобную глупость мы могли допустить.



















P. S. До меня пережили на свете миллионы людей, и большая часть испытали то же, что испытываю я, и передали бумаге свои опыты, как и я передаю той же бумаге мои внутренние, нравственные опыты. Я желаю, чтобы другие люди, которым удастся прочитать о моих опытах, верили им так же, как верю я сам.

                Святой праведный Иоанн Кронштадтский










О коммерческой ценности истины
Я спросил у космической станции,
Что в морях топили зазря.
Когда Мир мой падал в моря,

То ответил, что всё зазря.

Коль рождение и гибель задаром,
То и я не воздушным шаром,
А всего лишь даром наполнен!
Шли по морю большие волны,

Когда Мир мой упал в моря.

СССР распался зазря.
Со смертями по всем границам.
С миллионами не рождённых.
Я какую себе синицу получил взамен журавля,

Когда Мир мой упал в моря?

Что живу я лишь Божьим даром
Снова я узрел наяву.























А ресурсы здесь возвеличены,
Ибо души столь ограничены.
Я могу испытывать боль!

Или я испытаю счастье
Оттого, что в моей власти
Не лежит мировая соль.

Не звучит мировое до.
Ведь звучание не я начал.
А молчание не я продолжил.

Я душою своей не дожил
До того, как погибнет тело.
Соль земли есть моё дело.

Всё пока что в моей воле.
Я могу приумножить соль
И немного смягчить боль.













p. s. Не говорите - не могу. Это слово не христианское. Христианское слово: всё могу. Но не сам по себе, а в укрепляющем нас Господе.

                Святитель Феофан Затворник















Настасья Филипповна, сто тысяч горят!
Языческий этот обряд
Взывает, чтобы прянул я через костёр.
Руками бы собственный выскреб позор

Во всём планетарном своём абортарии.

Настасья Филипповна, знали бы вы,
Что вас искушали не только молвы
Досужие сплетни!
Но так же и летняя прелесть,

Что станет летейской на даче у юного Блока

И Дамы Прекрасной его.
Настасья Филипповна, в земном абортарии сроков
Нет вовсе! Как нет и третейского Бога.
Есть только пороки и те, кто не слышит пророка.

Кто выскреблен будет скребком абортажным.

Кто якобы боги, но даже и это не важно.
Недолгая вечность, как Феникс, пылает отважно.

























Какой бы я любви себе хотел?
А чтобы оставалась не у дел
Моя душа, сама произрастая!
Произойдя от Волги до Китая.

При этом совершенно не страдая.

Пространства мне! Такого окаянства,
Что даром Божьим лишь. Ан нет, шалишь!
Пространства захотел, а миллионы тел,
Что под землёй лежат, должны держать

Да на плечах гигантов лилипута?

Ты чуда захотел, большой любви.
А ведь она растворена в крови,
Которая не даром мне дана.
В которой всё не только хорошо,

Но плохо. Не эпоха для любви.

Не нечто светлое, что в венах долго длится.
Ведь если нечисть в ней, мне вместе с сердцем биться.



























И вот всего достиг (но это миг).
И здесь (внутри) такая красота,
Когда вокруг такая пустота!
И, значит, не достиг ты ничего,

Помимо твоего и моего.

И вот ты всё постиг (но это снова миг)
Ты лишь глаза протри: Внутри нет красоты
Без красоты снаружи! Зрение уже
Прозрения твоего и моего.

И, словом, не постиг ты ничего

(мёд-пиво по усам). И я не знаю сам,
Когда я в этом миру утолюсь
(никак я простоте не научусь)
Моею пустотою и тщетой.

Моё телосложение суть твёрдо.

Но душевычитание из меня
Не годно ни на что и суть незнание.
















P. S. Истребление зануд - долг каждого порядочного человека. Если зануда не разъярён - это позор для окружающих.

Лев Давидович Ландау
часто именуемый коллегами-физиками Дау
физик-теоретик, основатель научной школы, академик АН СССР, лауреат Нобелевской премии по физике










Не верь никому! Одному,
Другому и третьему - верь.

Душа - это дверь, в неё скопом
Толпа не ворвётся галопом.

Но порознь - один и другой,
И третий. От века известно:

Душа - это дверь, и открыть
Её невозможно ногой.

А ежели в сердце не тесно,
Без долгой подзорной трубы

Отдельно могу допустить!
А встретятся медные лбы,

Их перешагну не ногами,
А смысла большими шагами.


























Встало солнышко, наше донышко
Осветив до самого дна.
И пришла тогда тишина.

Тишина мне стала видна.
И видна простая немота.
Не со сна пустая зевота.

Ещё рот бы перекрестить,
Что раззявлен в такую прыть.
И готов хоть мёд-пиво пить.

Да не даст никто, даже я.
Взошло солнышко, наше донышко,
Где живёт большая свинья,

Осветив до самого дна.
Глубина мне стала видна.
Белый свет мне предстал красив.


























Пространства мне! Отнюдь не телесам.
Пространства небесам, а беса мне побольше.
Казалось бы, я осознаю сам,
Что гордым стал, как маленькая Польша.

Но, в зеркале узрев, я тотчас рассмеюсь,
Себя презрев! И искренне смирюсь,
Чтоб отвести скорей небесный гнев.
Но бесам это всё давно известно.

Лишь поощрят забвение моё
Величия моего. И вовсе ничего
Не сохранят от предков до потомков.
Здесь, на земле, пространство очень ёмко.

И глобус весь не более могилы.
Пространство мне не отменяет силы,
С которой я всемерен в тишине,
А в глубине негромок и уверен.














p. s. Нет в мире ничего, что могло бы достичь совершенства уже в зародыше, напротив, почти во всяком явлении сначала - надежды робкая простота, потом уж - осуществления бесспорная полнота.

Apuleius
древнеримский писатель и поэт, философ-платоник, ритор, автор знаменитого романа «Метаморфозы»