7. Бог в помочь!

     Мама уложила в чёрную сумку вещи, еду, чай в бутылке, одела меня в новый летний костюм и сказала,
что мы едем на поезде к родным на помочь – дом строить.
     На железнодорожном вокзале было так много людей, что мы едва устроились на скамейке привокзального садика, заросшего кустами сирени. Мама сказала, что поезд запаздывает и надо подождать.
     Поезд подошёл большой, длинный и шумный. Огромный и чёрный паровоз с большой красной звездой впереди сильно пыхтел белым паром и пускал высоко в небо из трубы чёрные клубы дыма.
     Пока мы с мамой и другие люди ждали посадку в вагон, рядом с нами стоял большой серебряный дядя Ленин и махал всем нам рукой.
     В нашем вагоне – теплушке не было сидений, и люди стояли вплотную друг к другу. Мне пришлось стоять в ногах
у взрослых. Когда я уставал, мама брала меня на руки. Иногда я подолгу сидел на руках дяденьки военного.
     В вагоне было душно. Поезд останавливался так часто, а двигался так медленно, что, казалось, этому никогда не будет конца, но я терпел и не плакал.
     На станцию мы приехали ночью.
     – Вот и Тамерлан. Приехали. – Сказала мама.
     Она спросила у дяденьки – железнодорожника с красной повязкой на рукаве, где находится улица Маслозаводская. Дяденька улыбнулся, словно мама сказала что-то весёлое, и показал рукою в темноту.
     – Идите прямо. Там увидите землянки: это и есть Маслозаводская.
     Мы шли прямо по кочкам в полной темноте, пока не наткнулись на землянку. У  людей мама узнала, где живут родные.
     Мы осторожно спустились в землянку по наклонному земляному спуску, и мама постучала в дверь, сколоченную из досок. Дверь открыл дяденька в нижнем белом белье. Увидев нас, он обрадовался и пригласил войти.
     Землянка едва освещалась двумя фитилями. У входа, слева, на соломе лежали одна большая белая овечка и три маленьких.
     Справа стоял маленький столик, на котором была разложена гора посуды.
     Впереди у стены возвышение во всю ширину землянки, сбитое из брусьев и досок, была застлано постелью, где спали большой мальчик, молодая и толстая тётеньки.
     Толстая тётенька проснулась, встала и, хромая на правую ногу, подошла к нам.
     Моя мама сказала ей:
     – Здравствуйте, мама.
     Тётенька ответила:
     – Здравствуй, Шура. С приездом.
     Моя мама и её мама несколько раз поцеловались.
     Потом мама моей мамы стала разглядывать меня, а я её.
     Мама моей мамы была одета в ночную белую рубашку. Она ростом выше и намного толще мамы. На хромой ноге был надет большой чёрный кожаный ботинок с обрезанным носком, а на другой – сшитая из солдатского сукна тапочка.
     Мама обернулась ко мне и сказала:
     – Илья, скажи: «Здравствуй, бабушка».
     – Здлавствуй, бабушка. – Повторил я мамины слова.
     – Здравствуй, внучек. – Голос у бабушки был грубый и строгий. – и добавила: Хоть и не родной, но и не чужой.
     Меня заинтересовали последние слова бабушки, и я стал над ними раздумывать: не родной и не чужой, а какой же?
     – Здравствуй, брат! – Мама обняла дяденьку. Они поцеловались.
     – Здравствуй, племяш! – Дяденька, поднял меня и поцеловал в щёки, а потом в губы.
     – Поцелуй родного дядю, сынок, – сказала мама. – Это твой дядя Алексей.
     Я поцеловал и укололся о небритую щёку родного дяди, близко увидел его добрые голубые глаза и большой шрам
на левом виске.
     – С дороги, небось, проголодались? – спросила бабушка.
     – Чаю бы можно попить. – Скромно ответила мама.
     – Чаю нет, а вот молочком и свежим домашним хлебом попотчую.
     – Алексей, приготовь гостям одеяла и подушки. – Сказала бабушка дяде.
     После еды мы стали укладываться спать.
     – Завтра будет трудный день. – Сказала бабушка.
     Когда я проснулся утром, в землянке, кроме бабушки и меня никого не было.
     Бабушка подняла, умыла и посадила меня за стол кушать. Я спросил её, а где мама, дядя, тётя и большой мальчик?
     Бабушка ответила, что все ушли на помочь.
     – А где барашки? – спросил я?
     – Барашки кушают травку. – Ответила бабушка.
     Я сказал, что тоже хочу идти на помочь. Бабушка вытерла полотенцем мой рот, руки, сняла меня с табуретки и проводила до двери землянки. Я как был в одних трусиках, так и пошёл на улицу.
     После полутёмной и прохладной землянки ясный летний день ослепил и согрел меня. Я зажмурился, потом открыл один глаз и другой.
     То, что я увидел, очень удивило меня: на большой, зелёной и пустой земле, которая тянется до далёкой железной дороги, строится дом. Вокруг дома множество людей работает весело и быстро.
     Я догадался, что люди строят этот дом.
     Стены дома поднялись над землёй выше дядей. Каждый человек и отдельные кучки людей что-то делают. Несколько дядей било топорами по лежащим деревьям и от них отлетали маленькие белые куски деревьев. Одни тёти в сапогах ходили
по кругу, и втаптывали солому в жёлто-зелёную грязь, а другие тёти рассыпали перед ними солому, кидали лопатами жёлтую землю и поливали её водой.
     Все люди счастливо улыбались, что-то громко говорили друг другу и весело смеялись.
     Людей было так много и они, как муравьи, бегали туда и обратно, лопатами клали в вёдра жёлто-зелёную грязь
с соломой, носили, подавали её наверх людям, стоящим на досках высоко над землёй.
     Люди наверху выливали жёлто-зелёную грязь с соломой из вёдер между белых досок на стенах и топтали эту грязь толстыми короткими палками.
     От дома ко мне прибежал большой мальчик. Он пожал мою руку:
     – Здорово, братик! Меня зовут Коля, а тебя – Илья.
     – Я знаю: папа сказал.
     Я спросил:
     – А где моя мама?
     Коля, держа мою руку в своей, ответил:
     – Она со всеми родными на стройке. Идём, покажу.
     И мы с большим братиком Колей пошли на стройке ко всем родным и к маме.
     Когда мы с Колей подошли к дому, одна тётя сказала:
     – Главный помощник прибыл. Теперь мы быстро всё сделаем!
     Все тёти и дяди весело засмеялись. Коля тоже засмеялся, а я не знал: надо мне смеяться или не надо.
     Моя мама кидала солому тётям, которые были в  сапогах,  месили грязь и топтали солому.
     Она взяла меня на руки и поцеловала.
     – Выспался, сынок? – спросила мама.
     – Да, я наспался. – Ответил я маме.
     – Я хочу работать на помочь. – Выразил я своё желание.
     Мама улыбнулась, опустила меня на землю, подвела к стене дома, где не было людей, и сказала, что эту стенку уже затёрли глиной, но надо затереть ровнее, лучше.
     – Вот ты и займись этой работой. – Предложила мама.
     Братик Коля принёс мне воды в железной тарелочке, и я стал работать.
     Мама ушла кидать солому, а большой братик Коля тоже куда-то убежал.
     Я мочил руки в тарелочке с водой и старательно разглаживал неровности на стене, когда ко мне подошла молодая тётя – жена моего родного дяди Алексея.
     Она тоже взяла меня на руки и крепко поцеловала в губы.
     У молодой тёти была толстая, длинная, чёрная коса, смуглая кожа и блестящие тёмно-карие глаза.
     - Ах, ты мой помощничек золотой! Какая красивая у тебя стена получается: самая гладкая, самая лучшая! – Сказала тётя
и поцеловала меня в лобик.
     Когда я ровнял и заглаживал стену, я заметил, что все чужие люди, которые проходили мимо стройки, всегда говорили:
     – Бог в помочь!
     Наши родные люди всегда дружно отвечали «Спасибо! или «Спасибо на добром слове!»
     Обедали все родные люди за длинным столом, а сидели на длинных досках. Дяди и тёти ели капусту, огурцы, картошку, рыбу и мясо, маленькими стаканчиками пили мутную белую воду из графинов.
     Из двух больших самоваров наливали в кружки горячую воду и добавляли заварку из чайника.
     Все расхваливали хозяйку и душистый чай.
     За столом было шумно и весело.
     Вечером стены дома были полностью готовы и обмазаны глиной. Взрослые стали умываться, прощаться и целоваться друг с другом. Вскоре все люди разошлись или разъехались на лошадях.
     На другой день мы с мамой собрались ехать домой. Я посмотрел на дом, который мы построили на помочь, но на нём ещё не было никакой крыши.
     Стены дома за ночь высохли и стали жёлтыми, красивыми.
     В стенах были большие отверстия, куда ещё не вставили окна и двери.
     Большой братик Коля проводил нас до вокзала, попрощался со мной, а потом с мамой и ушёл достраивать дом.
     Мама сказала, что нам попался удачный вагон. Вагон был с деревянными сидениями.
     Людей было много, но все пассажиры сидели на сидениях, на деревянных чемоданах или на мешках.
     Ехали мы долго, но я совсем не мучился, а вместе с мамой сидел на большом деревянном сиденье.
     По дороге я вспомнил и спросил у мамы, почему я для бабушки - не родной и не чужой.
     Мама очень удивилась тому, что я запомнил слова бабушки, погладила меня по голове и сказала:
     - У нас с твоим родным дядей Алексеем один отец, а мамы разные.
     Бабушка - мама дяди, а моя мама умерла, когда я была маленькой. Мой папа, твой дедушка, женился на бабушке,
которая родила дядю Алексея.
     – Всё понял? – спросила меня мама.
     Я утвердительно кивнул головой, хотя в голове у меня осталось ещё много вопросов про бабушку, маму, дядю
и про меня самого.
     На своей станции мы с мамой вышли из зелёного, хорошего вагона и через чёрный дым паровоза пошли на автобусную остановку.
     Серебряный дядя Ленин стоял на своём месте между вокзалом и железными рельсами, и вытянутой рукой что-то показывал всем людям в той стороне, где всходит ясное солнышко.