Свист коршуна Аннетта фон Дросте-Хюльсхофф

 

            Der Geierpfiff

»Nun still! - Du an den Dohnenschlag!
Du links in den gespaltnen Baum!
Und hier der faule Fetzer mag
sich lagern an der Klippe Saum:
da seht fein offen ;bers Land
die Kutsche ihr heran spazieren;
und Rieder dort, der H;llenbrand,
mag in den Steinbruch sich postieren!
 
Dann aufgepa;t mit Aug; und Ohr,
und bei dem ersten R;derhall
den Eulenschrei! und tritt hervor
die Fracht, dann wiederholt den Schall.
Doch, naht Gefahr - Patrouillen gehn, -
seht ihr die Landdragoner streifen,
dann dreimal, wie von Riffesh;hn,
la;t ihr den L;mmergeier pfeifen.
 
Nun, Rieder, noch ein Wort zu dir:
Mit Recht hei;t du der H;llenbrand;
kein St;ckchen - ich verbitt; es mir -
wie neulich mit der kalten Hand!«
Der Hauptmann spricht es; durch den Kreis
ein Rauschen geht und feines Schwirren,
als sie die B;chsen schultern leis
und in den Gurt die Messer klirren.
 
Seltsamer Tro;! Hier Riesenbau
und hiebgespaltnes Angesicht,
und dort ein B;bchen wie ;ne Frau,
ein zierliches Spelunkenlicht;
der dr;ben an dem Scheitelhaar
so sachte streift den blanken F;nger,
schaut aus den blauen Augen gar
wie ein verarmter Minnes;nger.
 
;s ist lichter Tag! die Bande scheut
vor keiner Stunde - alles gleich;
es ist die rote Bande, weit
verschrie;n, gef;rchtet in dem Reich;
das Kn;bchen kauert unterm Stier
und betet, raschelt es im Walde,
und manches Weib verschlie;t die T;r,
schreit nur ein Kuckuck an der Halde.
 
Die Posten haben sich zerstreut,
und in die H;tte schl;pft der Tro; -
Wildh;ters Obdach zu der Zeit,
als jene Tr;mmer war ein Schlo;;
wie Ritter vor der Ahnengruft
f;hlt sich der R;uber stolz gehoben
am Schutte, dran ein gleicher Schuft
vor Jahren einst den Brand geschoben.
 
Und als der letzte Schritt verhallt,
der letzte Zweig zur;ckgerauscht,
da wird es einsam in dem Wald,
wo ;berm Ast die Sonne lauscht;
und als es drinnen noch geklirrt
und noch ein Weilchen sich geschoben,
da still es in der H;tte wird,
vom wilden Weingerank umwoben.
 
Der scheue Vogel setzt sich k;hn
aufs Dach und wiegt sein gl;nzend Haupt,
und summend durch der Reben Gr;n
die wilde Biene Honig raubt;
nur leise, wie der Hauch im Tann,
wie Weste durch die Halme streifen,
h;rt drinnen leise, leise man
vorsichtig an den Messern schleifen. -
 
Ja, lieblich ist des Berges Maid
in ihrer festen Glieder Pracht,
in ihrer blanken Fr;hlichkeit
und ihrer Z;pfe Rabennacht;
siehst du sie brechen durch;s Genist
der Brombeerranken, frisch, gedrungen,
du denkst, die Zentifolie ist
vor ;bermut vom Stiel gesprungen.
 
Nun steht sie still und schaut sich um -
all ;berall nur Baum an Baum;
ja, irre zieht im Walde um
des Berges Maid und glaubt es kaum;
noch zwei Minuten, wo sie sann,
pulsieren lie; die hei;en Glieder -
behende wie ein Marder dann
schl;pft keck sie in den Steinbruch nieder.
 
Am Eingang steht ein Felsenblock,
wo das Geschiebe ;berh;ngt;
der Efeu sch;ttelt sein Gelock,
zur gr;nen Laube vorgedr;ngt,
da unterm Dache lagert sie,
behaglich lehnend an dem Steine,
und denkt: ich sitze wahrlich wie
ein Heil;genbildchen in dem Schreine!
 
Ihr ist so warm, der Z;pfe Paar
sie l;set mit der runden Hand,
und nieder rauscht ihr schwarzes Haar
wie Rabenfittiches Gewand.
Ei, denkt sie, bin ich doch allein!
Auf springt das Spangenpaar am Mieder;
doch unbeweglich gleich dem Stein
steht hinterm Block der wilde Rieder.
 
Er sieht sie nicht, nur ihren Fu;,
der t;ndelnd schaukelt wie ein Schiff,
zuweilen treibt des Windes Gru;
auch eine Locke um das Riff;
doch ihres hei;en Odems Zug,
Samumes Hauch, glaubt er zu f;hlen,
verlorne Laute, wie im Flug
Lockv;gel, um das Ohr ihm spielen.
 
So weich die Luft und badewarm,
berauschend Thymianes Duft,
sie lehnt sich, dehnt sich, ihren Arm,
den vollen, streckt sie aus der Kluft,
schlie;t dann ihr gl;nzend Augenpaar -
nicht schlafen, ruhn nur eine Stunde -
so d;mmert sie, und die Gefahr
w;chst von Sekunde zu Sekunde.
 
Nun alles still - sie hat gewacht -
doch hinterm Steine wird;s belebt,
und seine B;chse sachte, sacht
der Rieder von der Schulter hebt,
lehnt an die Klippe ihren Lauf,
dann lockert er der Messer Klingen,
hebt nun den Fu; - was h;lt ihn auf?
Ein Schrei scheint aus der Luft zu dringen!
 
Ha, das Signal! - er ballt die Faust -
und wiederum des Geiers Pfiff
ihm schrillend in die Ohren saust -
noch z;gert knirschend er am Riff -
zum drittenmal - und sein Gewehr
hat er gefa;t - hinan die Klippe!
da; br;ckelnd Kies und Sand umher
nachkollern vor dem Steingerippe.
 
Und auch das M;dchen f;hrt empor:
»Ei, ist so locker das Gestein?«
Und langsam, g;hnend tritt hervor
sie aus dem falschen Heil;genschrein,
hebt ihrer Augen feuchtes Gl;hn,
will nach dem Sonnenstande schauen,
da sieht sie einen Geier ziehn
mit einem Lamm in seinen Klauen.
 
Und schnell gefa;t, der Wildnis Kind,
tritt sie entgegen seinem Flug:
der kam daher, wo Menschen sind,
das ist der Bergesmaid genug.
Doch still! war das nicht Stimmenton
und R;derknarren? Still! sie lauscht -
und wirklich, durch die Nadeln schon
die schwere Kutsche ;chzt und rauscht.
 
»He, M;dchen!« ruft es aus dem Schlag,
mit feinem Knix tritt sie heran,
»zeig uns zum Dorf die Wege nach,
wir fuhren irre in dem Tann!« -
»Herr,« spricht sie lachend, »nehmt mich auf,
auch ich bin irr; und f;hr; euch doch.« -
»Nun wohl, du schmuckes Kind, steig auf,
nur frisch hinauf, du z;gerst noch?«
 
»Herr, was ich wei;, ist nur gering,
doch f;hrt es euch zu Menschen hin,
und das ist schon ein k;stlich Ding
im Wald, mit R;uberhorden drin;
seht, einen Weih am Bergeskamm
sah steigen ich aus jenen Gr;nden,
der in den F;ngen trug ein Lamm;
dort mu; sich eine Herde finden.« -
 
Am Abend steht des Forstes Held
und flucht die Steine warm und kalt;
der Wechsler freut sich, da; sein Geld
er klug gesteuert durch den Wald,
und nur die gute, franke Maid
nicht ahnet in der Tr;ume Walten,
da; ;ber sie so gn;dig heut
der Himmel seinen Schild gehalten.

            Свист  коршуна.


«Теперь  потише!  Ты  иди   к  ловушке!
Ты  влево,  спрячешься  в  дупле!
А  остальной  ленивой  дряни  лучше
Расположиться  у  опушки , на  скале.
С  нее , как  на  ладони  будет  видно
Карету,  проезжающую  мимо;
А  ты,  безбожный  нечестивец  Ридер,
В  каменоломне  скроешься  незримым.
 
Глаза  и   уши  навострив,  подашь  нам  знак
При  первом  звуке  колеса  -  кричи  совой,
Когда  карета  будет  в  близости  от  нас,
Совиный  клич  повторишь  свой.
Но, если  вдруг  патруль  заметишь,
Драгун,  что  лес  прочесывают  по  приказу,   
Тогда  над  ними ,  как  в  насмешку,
Издай  свист  коршуна  три  раза.
 
Еще  одно  скажу  тебе  я,  Ридер,
Тебя  недаром  нечестивцем  окрестили;
Без  шуточек   -  на  этот  раз  не  потерплю  обиды,
Не  так  давно  тебе  мы  их  простили».
Сказал  так  капитан  ;  и  тут  негромкий
По  кругу  свист  прошел  и  помышляя  об  удаче,
Взвалила  шайка  на  спины  котомки
И стала  о  ремни  ножи  затачивать.
 
Вот  свита  странная!  Свирепый  великан
с  разрубленным  лицом,  и рядом   где-то
На  женщину  похожий  мальчуган,
Трущоб  изящная  примета;
А  тот,  чьи  волосы  с  пробором,
Глазами  голубыми  со  слезинкой          
Он  выглядит  скорей  не  вором,
А  обедневшим   миннезингером.
 
Светлеет   день!  Но  банде  все  равно, 
В  любое  время  убивать  готовы  руки,
Она  известна  славою  дурной,
 Как  самая  кровавая   в  округе,
Мальчишки прячутся  под  брюхом  у  быков
И  в  страхе  молятся,  заслыша  шум  во  тьме,
И   женщины   запрут  ворота  на  засов,
Лишь  закричит   кукушка  на  холме. 
   
Расставили  посты  и  дотемна    
Устроились  в  избушке   затхлой -
Приют  для  пастухов  в  те  времена
Когда  руины  были  еще  замком.
Как  рыцарь,  стоя   пред   склепом  предков,
Разбойники  горды  были   собою
На  свалке,  где  такой  же  негодяй  отпетый
Здесь  в  прежние  года  пожар  устроил.
 
С  последним  шагом,  что  сдержать  пыталась  ветвь
В  последний  раз  прошелестевши  за  спиною,
Так   стало  одиноко  в  лесной  клети,
Где солнце спрятавшись,  следит  за  тишиною;
А  в  хижине  еще  все  что-то  дребезжало,
И  шевелилось  вяло  и  лениво,
Но  наконец-то  тишина  настала,
Соткав  для  пьяной  шайки   паутину.
 
Птенец  пугливый,  сев  на  крышу  смело,
 Раскачивает  головой  блестящей,
Через  зеленую  лозу  летела
За  медом  дикая  пчела  жужжащая.
И  тихо,  словно  дуновение в  бору,
Как  ветер  западный  касается  былинок,
Неслышно,  утром    о  точильный  круг
Внутри   ножи  точили  длинные…
 
Прелестны  девы,  что  живут  в  горах,
Прелестна,  в  теле  скрытая  их  мошь,
И радость,  что  сияет  на  устах,
И  кос  их  вороная  ночь;
Смотри,  одна  добралась  через  дрок
До  ягод  ежевики,  и  едва,
Хоть  стебель  у  столистых  роз  высок,
Их  перепрыгнула  из  озорства.
 
И  вот  стоит  теперь   и   видит,  что  вокруг
Повсюду  только  дерево  на  дереве;
Она,  как  видно,  заблудилась  вдруг,
И  девочка  глазам  своим  не  верит.
Минуты  две  она  все  размышляла 
Куда  идти , горячий  пульс  пронизывал  все  тело,
Потом  проворно,  как  куница  шалая,               
Спускается  в  каменоломню  смело
 




У  входа  там  стоит  скалистый  блок 
И   каменная  глыба  нависает,
Там  плющ   трепещущий   свой  завиток
К  листве  зеленой  продвигает
Вот  тут  под  крышей  отдохнет  она,
Удобно  примостившись  с  камнем  рядом,
И  думает: я  вправду   тут  одна,
Как  образок  святой  в  ларце припрятанный.
 
В  пещере  так  тепло,  что  свои    косы
Она   округлою  рукою  распускает,   
И  шелестящая  их  россыпь
Как  одеянье  ворона  спадает.
Ах, - думает -  я  здесь  одна,  как  вижу!
Застежки  распахнула  на  корсаже;
А  рядом словно  камень  неподвижно 
Стоит  за  блоком   Ридер    страшный.
 
Ее не  видит , только  ее  ногу,      
Она  покачивает  ею,  как  играет,
Вот  так  корабль  качается  немного,
Когда  привет  от  ветра  получает.               
Но   все ж  горячее  ее  дыханье ,
Он  как  порыв  Самума  ощущает,
И  нежный  голосок  летающей  приманкой         
В  его  ушах  играет.
 
Так  мягок  воздух,   теплый   как  в  купальне, 
И  голову тимьянный  аромат  девице   кружит,
Она  потягивается  с  негой  юной  павы,
При  этом  руку  выпростав   наружу,
Глаза  ее  закрыты  ясные,
Она  не спит,  а  только  отдыхает.
Светает…  а тем  временем  опасность
С  секундой  каждой  нарастает.
 
Все  тихо,  но  она  настороже -
За  камнем  все  же  что-то  оживает,
Там  Ридер  потихонечку  уже   
Свое  ружье  с  плеча  снимает,
И  опирая  ствол  о  камень,
Нож  достает  свободными  руками,
Заносит   ногу…  Тут  он  замер  -  в  этот  миг
Донесся  с  неба резкий   птичий  крик!
 
Да  это же сигнал!   - сжимает  он   кулак,
Свист  коршуна  вновь  слыша  над  собою,
Пронзительный,  хоть  уши  затыкай,
Но  Ридер  медлит  все  еще,  на  камне  стоя.
Но  в  третий  раз  - схватил  ружье и  наутек
Помчался  что  есть  сил  на  верх  утеса,
Крошились  под  ногами галька  и  песок,
И  скатывались  камни  по  откосу.
 
А  следом  девочка  наверх  шагает:
« Ох, как  непрочны  камни здесь!»
И  медленно,  зевая,  покидает
Фальшивый   свой,  святой   ларец.
Подняв  свои  глаза  уставшие,
Она  увидеть  хочет  солнечный  восход,
И   видит  в  небе  коршуна  летящего,
В  когтях  ягненка  он  несет.
 

Все  быстро  оценив, дитя  природы  лютой,
Отслеживает  коршуна  полет  :
Ведь  он  взлетел  оттуда,  где  должны  быть люди ,
След  птицы  к  людям  приведет.
Но  тише!  Будто  скрип  колес  и  голоса?
Она  прислушивается – не  обман  ли  это?
Но  точно  -  через  хвойный  лес   надсадно
Скрипя,  ползет  тяжелая  карета.
 
«Эй,  девочка!»  зовут   из  приоткрытой  двери,
Она  подходит,  сделав  легкий  реверанс,
«Ты  не  покажешь  нам  дорогу  до  деревни?
Мы   заплутали  здесь  в  бору  у  вас».
«Возьмите  и  меня  с  собою,  господин,
Я  заблудилась, как  и  вы,  но  знаю,  как  спастись»,
«Ну,  хорошо,   прелестное    дитя,  входи.
Что  ж  медлишь,  ты?  Поторопись»

«Мой  господин, немногое , что  знаю я,  поможет,
Нам  к  людям  выйти   до  зари,
Дорогу  верную  найти   вдвойне  дороже
В  лесу  с   бандитской   шайкою  внутри. 
Вы   видите  -  там   лунь   у  горного  хребта,
Сберечь  свою  добычу  ему  надо,
Я  видела  откуда  он  взлетал,
А  значит  там  находится  и  стадо».
 
А  вечером  стоит  лесной  герой,
Все  скалы  мира он  клянет  в  разнос;
Меняла  рад,  что  светлою   порой
Он  так удачно  через  лес   казну  провез. 
И  только  дева  приключеньем   утомленная,
Во  власти  снов  не  понимала,
Что  небо  очень  благосклонно
Над  ней  сегодня  щит  держало.