Из диалога

 

— …Почему нынешние поэты не пишут о женских прелестях? Не может быть: чтобы не волновали. Не вижу поэтов, заявивших себя в этой радужной теме.  Сочиняют , быть может,  но скромничают, в стол пишут. Да  и не ищут, полагаю, метафизическое  и  творческое измерение сексуальности, не вживаются в эротизацию.   
   
…Она не знала: говорить ли что, смолчать…
Решил примеры прочитать.

  —“Идет Ревекка, ливнем золотым
волос тяжелых плечи отягчая,
одной тесьме их груз препоручая,
и дразнит мир сокровищем своим.
К источнику придя, играет с ним,
хрусталь певучий на руке качая,
и он, с ее красой свою сличая,
печально ропщет, завистью томим.
Глаза подняв, Ревекка над собою
увидела глядящего с мольбою
и огненной водой его поит.
Уже сыграли свадьбу Исаака, —
Любовь, чья сущность дерзкая двояка,
начав с воды, огнём сердца казнит ”.

— Так много здесь всего, и  так оно волшебно, — что можно и не думать над сюжетом. Не так ли?  Эротично... сочно... нежно... И даже я, как женщина, задета. Сонет, я поняла. Испанский?  Нет?.
— Хуан де Монтельбан.
— Прекраснейший сонет!
— Еще прекрасней, что эротика для вас — не только факт, а личный резонанс.
— А вот ещё, у португальской поэтессы. У  нас не могут панорамно так,  о сексе. Её зовут Дельмира Агустини. Я восхищён эротизацией  в картине…

"Будь я твой поводырь, Эрос, в царстве твоём,
я  бы властью твоей слепой повелела,
чтобы тело любимого пало огнём
на моё среди роз распростёртое тело.

Я нектаром его опою, чтобы в нём —
страсть, как ястребов стая, кружила и злела,
чтоб навстречу тем ястребам в теле моём
стая розово-белых голубок взлетела.

И, как змеи, пусть руки его обовьют
мой податливый стебель... И с губ моих пьют
губы мёд мой, что я для него собирала...

Жду, как сева горячая ждёт борозда:
будет брошено семя в меня, и тогда
роду светло-безумному дам я начало!"