Каждому своё. Любовь не из кино

Тогда, выходя от врача, она не знала, что впереди ещё десять лет потерь… Она не знала,  что однажды проснётся от шума соседей за стенкой и будет вспоминать этот визит, перед глазами всплывёт синий шёлковый с замятинами галстук…

Да, в её памяти всплывёт с замятинами галстук, но ни лица, ни голоса вспомнить она уже не сможет. Её сердце сожмётся от боли до сих пор переживаемого обмана и вопреки всему веры в любовь Антона. Она снова и снова будет гнать мысли о мелочах: его предательском страхе испачкать её помадой ворот своей рубашки…, о его неудачной пошловатой шутке и нелепом оправдании… 

Этот размытый образ, продолжающий жить в её сердце, не причинит ей больше боли. Она поблагодарит: «Боже, спасибо, что он ушёл тогда! Я наверняка разочаровалась бы в нём, и мне совсем не было бы кого любить. Я понимаю, что если бы в этом мире было всего одно сердце, способное полюбить меня и само достойное любви, ты привёл бы его в мою жизнь. Но его нет. Зато у меня есть образ, который создаёт ощущение полноты жизни».

Мысли Ольги, хотя и сменялись, но не текли друг за другом, а кружили и кружили.
За окном светало. Она не теряла надежды, что соседи стихнут и она сможет уснуть. Она не теряла надежды, что однажды забудет и этот галстук, и замятины на нём; и этот пьянящий ум образ…, всё утихнет в её душе, чтобы не потревожить больше ничем и никогда.

Ещё она знала тщетность этой надежды и знала, что соседи шумят не просто так, потому что знала, во сколько именно они закончат – к шести, когда пройдёт время самого ценного утреннего сна.
Да он, не смотря на прошедшие годы, помнил о ней. И не ленился напоминать о себе, когда Ольга готова была расстаться с памятью о его дивном образе.
Он наблюдал за ней, за её разрушенной жизнью и нервничал, только тогда, когда видел её, по-прежнему юное, лицо. Он не мог ненавидеть её ещё больше, как и она любить. Она вспоминала о нём, и в итоге, всегда с нежностью, а он просто лишал её сна, самых дорогих его часов, чтобы покрыть лицо морщинами... Он делал это много раз и столько подряд, пока Ольга не начинала терять здоровье. Потом оставлял в, так называемом, покое.

Через несколько лет усилий, морщины всё же появятся на её лице, но не испортят и по временам будут исчезать.  Её глаза, пусть и уставшие от потерь, пусть и не такие синие, как раньше, всё же будут улыбаться, и в это время, по-прежнему излучать свет, как две яркие звезды.
Для Ольги, самой, это останется загадкой, которую она назовёт: Бог не выдаст – свинья не съест…

Злодей, не спеши гордиться в преуспеянии. Потому что всегда есть худший тебя, который и научил тебя злому. Кому служишь, тому пойдёшь в услужение, не стенай тогда.
Ольга знала, что нет в его поступках любви, она всегда помнила, сколько бед и боли принёс он в её жизнь вместо счастья.
Он тоже знал, что никаким золотом мира не покроет прошлые годы, исполненные бед, боли и скорби и никакой достигнутой властью не оправдает своё отсутствие. И это угнетало его, отравляя радость побед.

Он не верил, что можно простить такое, то что он сделал с её жизнью, потому что сам не простил бы. Знал он, и то, что она может и простит, надо только попросить... Однако она знала, что никогда ему не хватит силы духа. Возможно, за это знание он и ненавидел её больше всего – он же привык быть непредсказуемым…, он, он, он.
Ольга давно уже сердце человека читала, как букварь старшеклассник. Ей Господь открывал помыслы, движение человеческой души… Её можно было запутать, сбить с толку, но не обмануть. Её можно было лишить сна и даже проложить морщины на лице, но невозможно было их там оставить. Её жизнь уже давно стала течь по иным правилам, по иным законам.
А может нам всё суждено от рождения?

Продолжение следует