Игрушечный город

Пустые черты, но выглаженные.
Тонкая плёнка, кто ты без неё?
Лунный папа, наверное, всё просёк,
Встал на путь в сто парсек,
Чтобы преодолеть эту просеку,
А ты, как Просекко, игрива и суха.

Львиной гривой огонь затухал
На медных трубах последнего вздоха,
Потрескивая как суставы.
Мой состав оторвался от перрона,
Но ты не оставила и пера
Для моего немого восторга.

Шансы, не имеющие смысла потуги,
Бесполезные разговоры, подруги.
Понурив голову и взгляд потупив
Я ищу корабль тебе спастись.
Без крыс, красок и брызгов,
Без меня и лишних огрызков.

Высоко и далеко на крыше
Ты меня не будешь слышать.
Это не город собак, мы как мыши,
Что греют души и ищут выход
Из этого выхода. Выхлопом
За крышками из под бутылок.

В горле неутолимая жажда
Не встретиться со мной дважды,
Ты отважно хочешь меня забыть.
Твоя прыть к надписи «exit» и
Готовность разорвать мои тексты,
Но мой «exit» — проход в к тебе. 

И верь-не верь, но я постучу.
Мне не нужно ходить к врачу,
Ведь я знаю, что болен тобой.
В неволе и зверь станет слабым,
Прошло время лавров и славы.
И ты не откроешь мне дверь.

И вот, мои щёки снова в слезах,
Я сглотнул пространство глазами.
Если качель не по зубам — слезай,
Дробь картечи затянется швами.
Нож в печень, а тело в печь,
Поцелуй не ляжет на плечи.

Я растворялся в вечности,
Пока медленно отмирали конечности
Моих бесконечных попыток
Тебя вернуть. Это камера пыток
Приглушала крови молочной поток,
Становилась белой, как потолок.

Я пытался наполнить лёгкие
Тяжёлым дымом. Страдания нелегкие
Пытались вытолкнуть его обратно,
Но многократно я делал отказ.
Клея к роговицам стразы,
Я на страницах писал рассказ.

Теперь это всё так нелепо:
Цепями руки, и до влажного склепа.
Скрепы из сердец вырваны,
Циркуль дернулся, порвав круг.
Последний стук перед уходом
В последний мраморный приход.

Я вынул органы своих чувств,
Выставив их на продажу. Я пуст.
И пусть даже ангел свалится с ног,
Выварившись в котле, как овсяная каша.
Бог сказал, это последняя наша страда
Я остаться здесь не смогу никогда.